— Мне должно то, что я посчитаю нужным, месье Биссе, — ответила Аманда, но, увидев, как он озадачен, не удержалась от лукавой усмешки, затем рассмеялась и рассеяла его недоумение:

— Правда-правда! У нас в Стирлинг-Холле были отличные арабские лошади и много других скаковых пород. А моего отца, который никогда не появлялся в конюшнях, мало волновало, чем я занимаюсь… — Девушка замолчала, испугавшись своих слов. Не обращая внимания на Биссе, она обогнула его и, не думая о платье, собственной безопасности или чем-либо другом, вошла в загон. Мягко разговаривая со встревоженной роженицей, она погрузила руки внутрь. К собственному восторгу, ей удалось перевернуть плод, и хотя роды заняли еще несколько трудных часов, а она была измучена и перепачкана, удовольствию ее не было предела. Красивый крошечный жеребеночек со звездочкой во лбу оказался широкогрудым, с длинными ножками. Они с Жаком радостно смеялись, глядя, как он, пошатываясь, пытается подняться на дрожащие ножки. Улыбнувшись Жаку, Аманда заметила, что улыбка сошла с его лица и он смотрит на нее с жалостью и сочувствием. Она сама перестала смеяться и почувствовала себя неловко. Она не боялась его, он казался ей загадкой. И девушка решила, что обязательно узнает, о чем он спорил с Даниеллой. Может, эти двое влюблены, подумалось ей Мысль захватила ее. Если ее собственный странный брак приведет к счастью Даниеллы, она будет только рада.

Сидя в ванне, Аманда поддразнила своей догадкой Даниеллу, но та, мгновенно потеряв самообладание, начала горячо отрицать свой предполагаемый любовный интерес к французу.

— Да ладно тебе, Даниелла! У него такие потрясающие глаза! — продолжала Аманда. — Огромные и зеленые, в обрамлении длинных темных ресниц. А черты лица тонкие и правильные. И настолько гармоничны, словно их лепил талантливый скульптор, умело подобравший цвета и пропорции. Тебе следует выйти за него, Дани!

— Прекрати дразнить меня, дитя мое! Наш брак невозможен!

— О, Даниелла!..

— Он мой брат!

— Брат? — поражение воскликнула Аманда. — Но… но ты говорила, что твой брат умер!

— Я думала, что он погиб, — сказала Даниелла, в волнении то сворачивая, то разворачивая полотенце Аманды. — Я не знала, что он жив, пока не приехала сюда.

— Тогда мы должны…

— Мы ничего не должны! Аманда, умоляю тебя, никому не говори об этом. Никому ни слова, что мой брат жив.

Аманда озадаченно воззрилась на свою служанку. Даниелла уронила полотенце и упала на колени подле ванны.

— Пожалуйста…

— Даниелла, успокойся. Я никогда не сделаю ничего во вред тебе, ты же знаешь. Я не понимаю, почему ты так расстроилась, но… о нет, Даниелла, он ведь не преступник?

— Клянусь, что нет! Но сохрани наше родство в тайне. Все эти годы он сам не знал, кто он такой…

— Что?

— Он едва не погиб. Он почти уже был мертв. Но его нашел отец лорда Камерона и выходил, однако Жак Так с тех пор и не вспомнил, кто он и что с ним случилось.

— Пока не увидел тебя? — спросила Аманда.

— Да, да… Ты должна сохранить эту тайну. Много лет он был Жаком Биссе, и надо, чтобы он им остался.

— Скажи мне…

— Я больше ничего не могу тебе сказать. Если ты хоть немного любишь меня…

— Ты знаешь, что я люблю тебя всем сердцем, и если ты так хочешь, то твоя тайна останется со мной.

Даниелла горячо обняла девушку, не обращая внимания на то, что мочит платье. И Аманда промолчала, хотя ее снедало любопытство.

Она решила, что обязательно выяснит правду.

Вскоре до Аманды дошли новости, что отряды разделились и Эрик возвращается с генералом Льюисом. Она даже успела получить письмо, которое он написал после битвы у Огайо. Пьер, ездивший в Уильямсберг за очередным номером «Виргиния газетт», сказал ей, что губернатор уже вернулся. Сердце ее забилось сильнее, но надежда тут же угасла, когда она узнала, что Эрика с губернатором нет.

Аманда с нетерпением думала, что не может больше оставаться в неведении. Наконец решение созрело. Позвав дворецкого, она победно улыбнулась ему.

— Том, пожалуйста, позови Пьера и скажи, чтобы закладывал карету. Сегодня вечером мы едем в Уильямсберг. Мои чемоданы будут готовы через час. Ты не видел Даниеллу?

— Видел. Она пошла в прачечную. Я пришлю ее к вам немедленно, леди Камерон.

Том, кажется, не одобрил ее намерения, но не мог остановить Аманду. Она лучезарно улыбнулась:

— Я ненадолго. Я только хочу узнав, где мой муж, может быть, там есть новости на этот счет.

Он кивнул, но, судя по всему, остался при своем мнении. Аманда тряхнула волосами. Именно ради свободы она вышла замуж, и никто не вправе ограничивать эту свободу.

— Спасибо, Том, — произнесла она весело и поспешила наверх паковать вещи.

Даниелла тоже не выказала особой радости, но Аманда и на нее не стала обращать внимания. Будет так приятно пожить в городском особняке, побродить по улицам, посетить магазины.

— И встретиться с твоим батюшкой! — остудила ее восторг Даниелла.

Аманда на секунду замерла, перестав поправлять корсет. Ее сердце упало. Нет. Она еще не обрела свободу. Она все еще боялась могущества отца, способного погубить Дэмьена и, ее саму.

— Ненавижу его! — прошептала она.

Даниелла не стала ее ругать. Она просто закрыла крышку походного сундука, отворила дверь и позвала Тома, чтобы тот помог снести вниз вещи.

Аманда подъехала к городскому дому, когда уже стемнело. Несмотря на свое удивление, Матильда приветствовала леди Камерон в ее доме, проводив в гостиную, пока приводили в порядок хозяйские комнаты.

— Город нынче сошел с ума, миледи. На каждом углу выступают ораторы, какую кофейню ни возьми, везде разговоры и споры.

— А что случилось? — спросила Аманда.

— Ну как же! Вернулись наши представители с Континентального конгресса. Теперь они создали ассоциацию. Мы больше не каждый сам по себе. Отныне мы должны строго соблюдать бойкот британских товаров, объединяться в группы бойкота. Будут созданы специальные комитеты, призванные следить за выполнением решений ассоциации.

Планируется даже отменить Дамфрийские скачки! Можете себе представить, каково это для добрых граждан Виргинии!

Было трудновато справиться с собой, но, перед экономкой своего мужа Аманда постаралась с осмотрительностью подбирать выражения.

— И к чему это приведет?

— Говорят, что губернатор вне себя от гнева, и это правда. С его-то буйным шотландским темпераментом! Он пока молчит, но вы знаете, что палата представителей распущена до весны. Я думаю, его крайне раздражает перспектива того, что депутаты выплеснут все свои мятежные идеи на улицы, и тогда не избежать уличных беспорядков.

Невысокая негритянка-горничная появилась в дверях и, поклонившись Аманде, сообщила, что ее комната готова. Усталая Аманда поднялась, решив хорошенько выспаться, а уж утром самой проверить, каковы настроения в городе.

— Слышно что-нибудь о лорде Камероне? — спросила она экономку.

— Ну конечно же! Вам больше не стоит беспокоиться, дитя, так как боевые действия закончились. Ваш муж проявил себя великолепно.

Сам водил своих людей в атаку и встречал этих красных дьяволов не моргнув глазом. Он возвращается домой по дороге, ведущей через Ричмонд. Так что скоро, несмотря на крюк, который ему приходится делать, он будет дома. К Рождеству.

Аманда лежала без сна уже более часа, а потом, вдруг разозлившись, села. Он не написал ей, что с ним все в порядке; единственное послание от него пришло еще с дороги. Слуги знают больше, чем она.

Кипя от гнева, Аманда ворочалась и крутилась в кровати, чувствуя, как жаркая злость бушует внутри. Но не гнев лишил ее сна. Ее распирало желание.

Не успела Аманда спуститься вниз утром, как услышала веселый голос леди Женевьевы Норман. Она напряглась, вспомнив о своей былой уверенности в том, что какое-то время Эрик и эта женщина были любовниками, но затем сочла за лучшее отогнать от себя эту мысль. Когда она спустилась в холл, Женевьева, великолепно выглядевшая в шелках и парче, тепло обняла ее.

— Замужество идет тебе, Мэнди, дорогая, хоть ты и украла нашего бесценного лорда Камерона. — Молодая женщина понизила голос:

— Отец сказал мне, что ты приехала вчера вечером. Пойдем прогуляемся по улицам, посмотрим, что происходит!

Движимая любопытством, Аманда в ответ обняла Женевьеву, удивляясь собственному ловкому притворству.

— Прекрасно, пойдем скорее.

— На Глостер-стрит открылась прелестная маленькая кофейня.

Зайдем туда и увидим занятное сборище.

— Я бы хотела посмотреть на… сборище, — согласилась Аманда, и они вышли на улицу.

Приятно было просто вернуться в Уильямсберг, почувствовать себя легко и свободно, разглядывать витрины и изучать моды, шляпки и драгоценности.

— Домотканое полотно — последний писк моды, — сказала Женевьева, морща носик.

Так оно и было.

Они остановились купить свежий выпуск «Виргиния газетт». В это время впереди началось какое-то замешательство. Аманда бросилась на женский крик и увидела толпу, собравшуюся на ступенях у дверей магазина. Какой-то мужчина вошел в лавку и начал выбрасывать на середину улицы одну за другой штуки полотна. Затем ногами стал втаптывать ткань в грязь и навоз на проезжей части— Остановите его! — закричала Аманда, бросившись вперед.

Она привыкла, что обычно люди расступаются перед ней, но на сей раз никто не шевельнулся. Возбужденная людская толпа, окружившая магазин, осталась неподвижной.

— Вы не сможете жить спокойно в нашем городе, миссис, пока продаете английские товары! — выкрикнул кто-то.

Владелица магазина отступила. Пробравшись сквозь толпу, Аманда гневно закричала:

— Это уничтожение частной собственности! Уличный самосуд!

Кое-кто обернулся с пристыженным видом. Но большинство смотрело на нее вызывающе.

— Дорогая моя девочка, комитеты следят за тем, чтобы все делалось согласно правилам ассоциации, поэтому подобные случаи имеют место. Меня лично это только радует!