Винсент молча вынес трогательную сцену воссоединения семьи, стал свидетелем той любви и нежности, которые щедро изливал Аскот на дочь. Странно. Впрочем, чего он ожидал? Разве человек, способный безжалостно уничтожить конкурента, не способен любить свою семью? Даже дьявол заботится о своих детях, если, разумеется, имеет таковых, и при этом творит не меньше зла.

Лариссе не следовало оставлять их. Она наконец осушила слезы и, смеясь, взлетела наверх, чтобы сообщить брату чудесные новости. И даже не успела расспросить отца, что его задержало в дороге. Теперь это уже не важно. Главное, что он жив, здоров. Вернулся.

Винсент мог бы объясниться с Аскотом. Забыть вражду и помириться с тем, кого считал врагом. Мог бы… останься Ларисса с ним, потому что он уже решил, что никакая месть не стоит того, чтобы потерять ее. Поразительное открытие, которое он совершил благодаря ей. Но сейчас, при виде человека, виновного в смерти брата, Винсент с новой силой ощутил гнев. К сожалению, он не смог обуздать его и ответил:

— Вы оставили их без покровительства и защиты. Им некуда было идти.

Только глухой не услышал бы презрения в его голосе, и Аскот, не понимая причины столь холодного отношения, оскорбился.

— У Риссы было достаточно денег на расходы, — сухо заметил он.

— Особенно когда напуганные кредиторы стали требовать возврата долгов?

— Напуганные? Но что их так…

— Вероятно, слухи о том, что ваши незаконные методы ведения дел привели к финансовому краху.

— Какой вздор!

Винсент с сарказмом на лице пожал плечами:

— Вас не было здесь, чтобы доказать обратное, не так ли? Кроме того, ваше продолжительное отсутствие только подтвердило и усилило подозрения, что вы вообще не собираетесь вернуться в Англию.

— Но я оставил здесь семью! Никто в здравом уме не мог предположить, что я их брошу!

— Любой беспринципный человек, без совести и чести, не задумываясь бросил бы своих детей на съедение хищникам. Такое случается каждый день. Кроме того, откуда кредиторам знать, что ваши родные не собираются, подобно вам, бежать из страны?

Джордж покраснел от негодования:

— Можно подумать, вы поверили этим гнусным сплетням!

— Так и есть.

— Но почему? Мы с вами не знакомы.

— Разве? Неужели вы не успели узнать моего имени, прежде чем велели кучеру постучать в дверь?

— Я вернулся домой и обнаружил, что он пуст. Ни домашних, ни обстановки. Соседи сообщили мне, что дети находятся в особняке барона Уиндсмура, и дали адрес, оставленный Риссой. Кроме титула, мне ничего о вас не известно, потому что я сразу же ринулся сюда. Кто же вы на самом деле, сэр?

— Винсент Эверетт.

— Господи Боже, вы, случайно, не доводитесь родственником этому негодяю Альберту Эверетту?

— Мой брат, — процедил Винсент, — к сожалению, покойный.

— Так он мертв? — удивился Джордж. — Простите, не знал.

— Хоть сейчас не лицемерьте, Аскот, — презрительно бросил Винсент. — Вряд ли можно считать искренними соболезнования человека, вогнавшего его в гроб.

— Вогнавшего в гроб? — охнул Джордж. — Что за бред!

— Притворяетесь невинным агнцем? Прекрасно, попробую освежить вашу память. То немногое, что осталось от наследства, Альберт вложил в судоторговую компанию. К несчастью, это означало, что отныне он ваш конкурент, поэтому вы сделали все, чтобы убрать его с дороги.

— Но это непра…

— Позвольте мне закончить, — перебил Винсент. — Вы на каждом шагу ставили ему препоны, приказывали капитанам перебивать цены, которые он давал за груз, так что бедняга с самого начала был обречен. Какие уж тут прибыли! Хоть бы концы с концами свести, и то хорошо. С вашей помощью он кончил банкротством. Вы буквально раздавили моего брата, и он покончил с собой, лишь бы не признаваться мне, что потерял все. Но неужели вы думали, что его родные оставят все это без последствий?

Аскот в бешенстве сжал кулаки, глаза жарко полыхнули, но голос оставался на удивление спокойным.

— Боюсь, вы валите с больной головы на здоровую, сэр. Если ваш брат разорился, то лишь потому, что скупал грузы — мои грузы, на которые я уже заключил контракты, — по удивительно высоким ценам и постоянно оставался в убытке. Никто в здравом уме не стал бы покупать товары за те же деньги, поэтому падение его было неминуемо. Правда, сначала я считал, что у него громадный первоначальный капитал, поэтому и не пытался вернуть потерянные рынки, а отплыл на запад в поисках новых. Не слышал, что он прогорел, иначе не уехал бы.

— Значит, по-вашему, это Альберт пытался уничтожить вас, но сам вырыл себе яму?

— Совершенно верно.

— Весьма удобно, не находите? Очернить человека, который не сможет встать из могилы, чтобы защитить себя!

— Правда — горькое лекарство, сэр, но мои слова легко проверить. Достаточно допросить моих капитанов, да и торговцев, которые предпочли разорвать подписанные контракты, чтобы сорвать огромный куш. Грузы не доставлялись на открытый рынок, и цены на них уже были установлены. Проще даже поговорить с капитанами вашего брата, которые подтвердят, что им было ведено добывать фрахты любой ценой. Не важно, действовали они сами или по его приказу, результаты были одинаковы: они специально обгоняли мои суда и заходили в те же самые порты.

— Теперь пытаетесь обвинить его капитанов? — вспылил Винсент.

— Только вашего брата, — вздохнул Джордж. — Я говорил с ним перед тем, как покинуть Англию. Пытался выяснить, почему он бросает деньги на ветер, ведет нечестную игру вместо того, чтобы приложить некоторые усилия для поиска новых рынков, где можно легко получить большие прибыли. Как ни странно, его методы сработали бы, имей он достаточно денег, чтобы довести свой план до конца. Очевидно, он был не слишком богат и не только обнищал сам, но едва не погубил и меня.

Винсент упрямо качнул головой:

— Неужели вы действительно думаете, что я поверю вам, а не брату? Мне известны его недостатки, и он никогда не отрицал ни их, ни своих ошибок. Почему он ни с того ни с сего станет лгать? В прощальном письме он подчеркнул, что вы, и только вы, причина его падения.

— Понять не могу, почему он свалил все на меня, но, видимо, теперь нам не суждено этого узнать. Вижу, что зря трачу время и силы, пытаясь убедить вас в своей невиновности. У вас, сэр, на глазах шоры, и вы заранее уверены в своей правоте. Да будет так. Но если вы верите во все это, почему вдруг решили помочь моей семье?

— А что заставило вас думать, будто я им помогаю? — осведомился, в свою очередь, Винсент таким тоном, что Джордж невольно насторожился:

— Что вы наделали?

Винсент ответил не сразу. Роковой момент наконец настал. Тот момент, ради которого он жил. Он свершил месть, и теперь осталось лишь сказать, что Джорджу отплачено той же монетой. Но язык почему-то не поворачивался. Не потому, что барон поверил Аскоту. Вовсе нет. Потому что сам Винсент был виноват в гибели Альберта не меньше Аскота. Разумеется, Винсент не разорял брата, но и не пришел ему на помощь.

Раньше Винсент не сознавал этого. Считал, что отомстить врагу брата — его долг и обязанность. Но его грех в том, что он не уделял брату достаточно внимания. Не стал по-настоящему родным человеком, с которым можно поделиться своими бедами. Альберт, очевидно, боялся его настолько, что, окончательно лишившись надежд, покончил с собой. Родители настолько избаловали Альберта, что после их кончины он так и не смог повзрослеть и нуждался в постоянной опеке. Винсент должен был понять, как сильно повлияла на брата смерть родителей, и попытаться вселить в него уверенность в собственных силах. А вместо этого не скрывал своего пренебрежительного отношения к брату.

— Повторяю, что вы наделали?

— Ничего, что нельзя бы исправ…

— Каким-то образом он ухитрился выкупить наш дом, а потом выселить нас, так что нам было некуда идти, — глухим, безжизненным голосом сообщила стоявшая на верхней ступеньке лестницы Ларисса. — Потом привез нас сюда, чтобы легче было соблазнить меня, без всякого намерения жениться, чего легко добился… слишком легко. Воспользовался моей беспомощностью и уверенностью в том, что тебя нет в живых, папа. Моя тоска и отчаяние сослужили ему хорошую службу. Что могло бы отвлечь меня лучше, чем мимолетный роман? Вот я и отвлеклась.

Она смотрела на Винсента. Бесстрастно. Без всякого выражения. Словно все чувства вытекли из нее, как вино из разбитого кувшина. А может, для них просто не осталось места. Прижавшийся к ней брат неприязненно смотрел на барона. Похоже, мальчик понял, как мучительно больно сестре, хотя, надо отдать должное, она держалась с достоинством. Неужели они слышали разговор? Должно быть, так, иначе Ларисса не сделала бы столь точные выводы. Но в отличие от Винсента дети сразу поверили отцу. А Альберт уже не мог ничего доказать. Да и какое это имеет значение? Что для них слово какого-то незнакомца, если отец в глазах детей — лучший и справедливейший человек во всем мире!

Но что, если Аскот все же сказал правду? Нет, невозможно… и кроме того, если Альберт солгал, значит, Винсент наделал подлостей, выгораживая брата. От одной этой мысли становилось не по себе, но при взгляде на Лариссу барону хотелось провалиться сквозь землю. Господи, как страшно потерять самое дорогое в жизни! Ее уважение, симпатию, любовь…

Ему следовало бы идти до конца в своей жажде возмездия, но он не мог. Из-за брата. Так или иначе, последствия обрушатся на его голову. Даже если он во всем прав, Ларисса не вернется. Он причинил зло человеку, которого она считала невиновным, и использовал ее, чтобы ударить побольнее. Она никогда не простит его за это, даже если он сумеет доказать обратное. Но разве у него есть доказательства, кроме письма Альберта? Она просто скажет, что письмо — подделка. Но попытаться не мешает. Страх, охвативший его при мысли, что она потеряна навеки, сковал его душу.

— Но у меня хранится письмо, которое по крайней мере объяснит мои действия… — начал он.