– Ничего я не забыл. – Чтобы успокоить Дугала и не затевать ненужный спор, Лахлан выдавил из себя улыбку. – Она ведь просила меня не изменить мое мнение, а заново все рассмотреть.

– Ага! – воскликнул Дугал и радостно хмыкнул. – Понял. Когда она спросит вас, каково же ваше решение, вы спокойно ответите, что, рассмотрев все как следует, вы намерены, к большому вашему сожалению, продолжить начатое дело. Ловко! – Кузен пришел в явный восторг. – Очень ловко.

Лахлану была неприятна откровенная радость Дугала, который частично разгадал его намерения. Однако кузен напрасно так ликовал – как знать, может, его отношение к огораживаниям со временем действительно переменится. Не хотелось хитрить и изворачиваться перед Ланой. Перед ней и перед его подданными хотелось быть честным, порядочным. Да и перед самим собой, в конце концов. Однако в глубине сознания копошилась мысль, что, возможно, все выйдет именно так, то есть очень ловко, как с грубоватой прямотой выразился Дугал.

Выбора у него действительно не было.

– Поедешь вместе со мной? – задал вопрос Лахлан.

– Нет, – отрицательно замотал головой кузен. – Мне надо… встретиться с одним приятелем.

– Приятелем? – удивился Лахлан. Насколько ему было известно, у Дугала не было в Шотландии никаких приятелей, не считая их общих знакомых.

– Так, одна знакомая. – Губы Дугала искривились в пошлой улыбке.

– А-а, хорошо.

Каждый человек имел право на личную жизнь, об этом всегда стоило помнить и не задавать лишних вопросов.

Перед выходом Лахлан взглянул на себя в зеркало и остался доволен своим мужественным благодаря килту и даже слегка варварским видом. Новый образ ему явно шел.

– Все равно вы выглядите как настоящий лорд, даже в этом ужасном наряде, – заметил Дугал.

Дугал был прав. Вид у него был действительно величественный и грозный.

В прекраснейшем настроении он сбежал вниз. В гостиной его уже поджидал Даннет. Рядом стояла его жена, которая тут же объявила, что намерена поехать вместе с ними. От такой женщины, как она, подобное заявление нисколько не удивляло. Точно такой же – смелой и отважной – была Лана, ее сестра.

Если бы у Лахлана была возможность выбирать, то он без колебаний женился бы именно на такой женщине, как леди Даннет. Во всех отношениях достойной своего мужа, способной наравне с ним нести все жизненные тяготы, на которую смело можно было бы положиться в трудную минуту.

Даннет одобрительно взглянул на килт Лахлана, затем его взгляд упал на шпагу, и его глаза округлились от удивления:

– Что это вы на себя нацепили?

Лахлан посмотрел на клеймор – двуручный меч Даннета – и сжал губы. Эти два вида оружия никак нельзя было сравнивать, слишком разные весовые категории. Но если его шпага и уступала мечу по своим размерам и внушительности, зато она превосходила его быстротой и маневренностью.

– Это шпага, – пояснил он.

– Очень походит на спицу. – Даннет сморщил нос.

Лахлан пропустил выпад в адрес его клинка мимо ушей.

– Это шпага. Французское оружие.

Леди Даннет нагнулась, чтобы получше рассмотреть:

– Какая она… небольшая.

На щеках Лахлана выступила краска.

– Смею вас уверить, шпага очень опасное оружие, а если уметь ею пользоваться, то просто смертоносное. Между прочим, фехтую я очень прилично.

Однако, судя по виду леди Даннет, его слова не произвели на нее особого впечатления. Самолюбие Лахлана было задето, он изо всех сил притворялся, что ничего не случилось. Хорошо еще, что здесь не было Ланы, а то он, наверное, не вынес бы оскорбительных намеков в свой адрес и обиделся смертельно.

При воспоминании о Лане его мысли повернулись в другую сторону, во всех отношениях более приятную. На пути к конюшне он все-таки не выдержал и задал мучивший его вопрос:

– А Лана к нам не присоединится?

В ответ мисс Даннет бросила на него такой взгляд, как будто это спросил не он, а обитатель преисподней. Поняв свой промах, Лахлан тут же прикусил язык. Он не имел права называть девушку по имени. Подобная фамильярность, без сомнения, резанула слух ее сестры. Он поспешил прикрыть свою невежливость улыбкой и даже пробормотал, как бы оправдываясь:

– Сегодня такой чудесный день, как будто нарочно создан для поездки верхом.

– Лана не ездит верхом.

– Она… что… почему? – невнятно забормотал он.

– Она считает, что нельзя одним живым существам ездить верхом на других, – подмигнул ему Даннет.

– А-а, – протянул Лахлан, как будто ему все стало ясно, хотя на самом деле он ничего не понял. Впрочем, немного узнав Лану, он постепенно привыкал к ее странностям.

Лошади были оседланы, и конюхи держали их наготове. Леди Даннет вскочила на огромного жеребца, которого ласково назвала малышом, Даннет – на другого, не менее внушительных размеров, а Лахлан – на своего Рэбела. Троица всадников легкой рысью выехала из ворот замка.

Даннет держал путь на юго-запад, где находились его земли, к которым примыкало баронство Олрига, где уже началась очистка, плоды которой Даннет обещал показать Лахлану. Однако Лахлан не думал ни о чем, он просто наслаждался поездкой верхом. Честно говоря, он не рассчитывал увидеть ничего особенного, что могло бы в корне изменить его взгляд на очистку земель.

Но он грубо просчитался.

Едва всадники пересекли границу между землями Даннета и Олрига, как разница сразу бросилась в глаза, и он ужаснулся. На смену зеленеющим нивам и пастбищам пришли черные от гари поля.

– Что здесь произошло? – негромко спросил Лахлан, когда они проезжали мимо останков небольшой фермы. Здесь было удивительно тихо и пустынно, судя по всему, вокруг не было ни души.

– Обычное дело, – сухо заметил Даннет. – Дома и хозяйства тех, кто не хочет уезжать, просто сжигают.

Они подъехали к сожженной дотла деревушке под названием Тейн. От домов остались лишь обугленные остовы, да и то не везде. Посреди дороги валялась дохлая собака. Тишина стояла мертвая, как на кладбище. Все жители явно отсюда ушли. Мертвая деревня – кошмар воочию, картинка из ада. По спине Лахлана пробежала дрожь.

Проехав брошенную деревню, они въехали в лес. Понемногу все стали успокаиваться. Как вдруг запахло дымом.

– Черт возьми! – закричал Даннет, пришпоривая коня.

Леди Даннет и Лахлан устремились следом за ним.

Вскоре они въехали на небольшое распаханное поле, и стало ясно, откуда идет дым. Горел какой-то дом, языки пламени лизали крышу. Неподалеку стояли шесть человек и смеялись так громко, как будто только что вышли из борделя или трактира.

Лахлана охватил гнев. Всадники спешились и двинулись навстречу поджигателям. Как вдруг откуда-то сверху из дома выпрыгнула кошка, скорее даже котенок, и прямо в руки одного из негодяев. Тот, не задумываясь, размахнулся, явно собираясь бросить несчастное животное обратно в огонь. Но леди Даннет его опередила, буквально на лету перехватив котенка и откинув его в сторону леса, котенок тут же бросился наутек. Разозленный, красный от гнева негодяй поднял руку и, не задумываясь, ударил женщину кулаком прямо в лицо.

Лахлан опешил, он не верил собственным глазам: мужчина ударил леди. Раньше он не только не видел, но даже не мог представить себе ничего подобного.

Мерзавца, ударившего леди Даннет, невозможно было ни понять, ни простить. Нельзя было позволить, чтобы это так просто сошло ему с рук. Он должен был поплатиться за свою жестокость.

Лахлан выхватил шпагу почти одновременно с Даннетом. Побагровевший от гнева Даннет заорал так, что можно было оглохнуть:

– Я убью тебя за это, ублюдок!

Поняв, что дело приняло опасный оборот, негодяи тоже поспешно вынули мечи.

Ага, прекрасно. Шесть против двоих. Лахлан даже обрадовался предстоящей схватке.

Он вопросительно посмотрел на Даннета:

– Ну что, нападем на них?

Даннет кивнул, и они вдвоем бросились на шестерых.

Лахлан долго не брал шпагу. После длительного перерыва снова ощутив в своих руках оружие, он буквально был опьянен желанием сражаться и побеждать. От предвкушения неизбежного поединка он весь дрожал. Негодяи без совести и чести, ради забавы сжигавшие дома, должны были понести заслуженное наказание. Их надо было как следует проучить, преподать им жестокий урок, чтобы они надолго его запомнили.

Столкновение вышло яростным, клинки громко и звонко зазвенели, противники и с той и с другой стороны не были настроены шутить. Лахлан размахивал шпагой, отражая сыпавшиеся на него удары, нанося в ответ не менее опасные и делая безумно быстрые, ловкие выпады. Весь лондонский лоск и светские манеры слетели с него в мгновение ока, он сражался, как варвар, яростно и жестоко, как, наверное, и полагалось биться настоящему шотландцу.

Невероятно, но вдвоем с Даннетом они почти прижали мерзавцев к горевшему дому. Четверо из них, те, что стояли ближе к лесу, поняв, что их положение хуже некуда, испуганно переглянулись и бросились наутек.

Увидев их трусливый побег, Даннет заревел от ярости и досады. Как вдруг из горевшей лачуги донесся слабый жалобный крик – кто-то просил о помощи. На миг Лахлан и Даннет опешили. Неужели внутри остались люди? Но не успели они понять, что следует делать в изменившейся ситуации, как леди Даннет стремительно бросилась внутрь лачуги, прямо в огонь.

– Вы сможете сдержать этих двоих? – закричал Даннет, отступая поближе к хижине.

– О, можете за меня не волноваться, – быстро ответил Лахлан, делая яростный выпад и вынуждая противника испуганно пятиться назад.

Поняв, что за Лахлана и правда не стоит волноваться, Даннет ринулся следом за женой.

Безумный и опрометчивый поступок четы Даннет не мог не вызвать у Лахлана страха за жизнь их обоих. Но страх тут же сменила ярость. Если Даннеты погибнут в огне, он будет беспощаден к этим двум мерзавцам.

Лахлан нанес несколько молниеносных ударов, задев руку одного и грудь другого. Своего рода предупреждение. Раньше ему не доводилось убивать, но сейчас Лахлан чувствовал, что вполне способен на убийство.