Школа же, везде глаза и уши, даже и в отсутствие учеников.

Ни он, ни она ни взглядом, ни намеком не позволили бы себе в школьных стенах не то что упомянуть вчерашнее — назвать друг друга иначе, чем на «вы» и по имени-отчеству.

Оба вели бы себя, как обычно. Как будто ничего между ними не произошло.

…Да и произошло ли?..

В дверь сунулся Чижиков из 7-го «А». Только тогда Екатерина Сергеевна вспомнила, что назначила на сегодня занятие для отстающих.

7-й «А» был класс Олега Павловича, а Чижиков — тот самый, о котором они вспоминали вчера за чашкой кофе перед пламенем свечи, за несколько минут до того, как…

— Ну что, Петя, выучил про сложноподчиненные предложения? — вздохнув, спросила Екатерина Сергеевна.

Чижиков, опустив голову, промямлил нечто невразумительное.

В пустом и тихом коридоре из-за неплотно прикрытой двери послышались приближающиеся мужские шаги.

Екатерина Сергеевна затаила дыхание.

Шаги затихли у двери.

— Ладно, Петя, ты учи, а после каникул сдашь сразу все темы, — торопливо проговорила Екатерина Сергеевна.

Чижиков, не веря своему счастью, вскочил со стула, схватил сумку и побежал к двери.

Дверь медленно отворилась.

Екатерина Сергеевна схватила со стола первую попавшуюся ученическую тетрадку и стала с интересом ее изучать.

— Катерина Сергевна, — услыхала она голос трудовика, — я пришел чинить ваш шкаф. А что это вы на меня так смотрите? Сами же подавали заявку, еще три месяца назад, а теперь вот смотрите… Может, мне уйти?

— Нет-нет, что вы, Сан-Саныч! Извините! Напротив, это я сейчас уйду, чтобы не мешать…

* * *

Оставшееся до половины третьего время Екатерина Сергеевна бродила по школе.

На цыпочках прошла мимо кабинета математики, убедилась в том, что из-под двери на вытертый ламинат полутемного по случаю каникул коридора не падает полоска света.

Спустившись вниз, небрежно осведомилась у вахтера, был ли сегодня Олег Павлович. Получив отрицательный ответ, вздохнула про себя с облегчением, но и с некоторой досадой.

Выпила в учительской чаю с учительницей биологии, закусывая вчерашними булочками. Побеседовала с завхозом о заказе канцелярских принадлежностей на следующий год. Отпустила остальных отстающих: своего Федорова и Жукова из 7-го «А», которые с унылым видом дожидались ее у дверей кабинета. Услыхав, как они радостно сбегают вниз по лестнице, она улыбнулась, чувствуя, что и ее собственное настроение немного улучшается.

Осторожно, чтобы не спугнуть энтузиазм трудовика, забрала из кабинета свой меховой жакет и шапку. Вполголоса поздравила Сан-Саныча с наступающим Новым годом («Да-да, — рассеянно отозвался трудовик, — и вам не болеть!»).

Не болеть — это, конечно, хорошо, думала Екатерина Сергеевна, последний раз в этом году спускаясь со школьного крыльца. Но хочется-то ведь большего. Ах, как хочется большего!

* * *

— Подробности, — хрустнув пальцами, потребовала Лилия Бенедиктовна. — Если ты хочешь, чтобы я и дальше помогала тебе, изволь рассказать все до мельчайших подробностей.

Екатерина Сергеевна, прикрыв глаза, чтобы лучше припомнились подробности, принялась рассказывать заново.

— …И вот, когда я уже думала, что он меня поцелует, дали свет…

— И?

— И ничего не произошло. Сразу же включился и запищал его компьютер, заорал противным голосом его мобильный… Надо будет сказать, чтобы поменял звонок.

— Он ответил?

— Нет. Взял его с подоконника, поморщился, словно у него заболел зуб, и сбросил вызов.

— А, так это неплохо…

— Я тоже так подумала. Но он не положил телефон назад. Он набрал номер и вызвал такси.

— И?

— И такси приехало. Очень быстро, пяти минут не прошло. Вот ведь паразиты, когда надо, их не дождешься, а когда не надо, они тут как тут…

— Н-да. И что же он сказал тебе на прощание?

— Да так, ничего особенного. До свидания, сказал. С наступающим, сказал. Всего самого лучшего в новом году, сказал. А у самого глаза снова сделались стеклянными, и видно было, что для него существует только одна женщина — эта его теорема…

Лилия Бенедиктовна помолчала.

Екатерина Сергеевна робко взглянула на нее.

— Вы думаете, это не так? — спросила она с надеждой.

Лилия Бенедиктовна пожала плечами.

— Думаю, тебе следует переключиться на кого-нибудь другого, — после долгой паузы сказала она. — Мало, что ли, голубоглазых брюнетов? Причем попроще, без закидонов…

— Нет! — воскликнула Екатерина Сергеевна, прижав руки к груди. — Мне не нужны другие! Мне нужен только он! Такой, какой есть! Я все равно буду его добиваться — с вашей помощью или без нее, но буду!

— Молодец, — усмехнулась Лилия Бенедиктовна. — Настоящая женщина никогда своего не упустит. Что ж, добивайся. Удачи тебе.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Екатерина Сергеевна. Сняла со спинки стула свою сумочку. Встала. Повернулась к двери.

— Подожди-ка…

Екатерина Сергеевна, не оборачиваясь, медленно досчитала до десяти.

— Вернись. Сядь. Ты упомянула отца Нины Соболевой, который дрался за троих и спас вас от хулиганов. А кто он такой, как выглядит и как его зовут?

* * *

— Esse homo![1] — торжественно произнесла Лилия Бенедиктовна, складывая руки под пышной грудью и откидываясь на спинку кресла. — Все сходится…

— Что сходится? — удивилась Екатерина Сергеевна.

Как ни была она занята собственными переживаниями, все же не могла не заметить, что описание Александра Васильевича Соболева произвело на хозяйку Клуба сильнейшее впечатление. С белого лба Лилии Бенедиктовны пропала вертикальная сосредоточенная морщина, уголки плотно сжатых губ приподнялись, а из агатовых глаз совершенно исчезло выражение мудрой усталости, и они засверкали, как звезды.

Да полно, Лилия ли это? Можно ли дать этой искрящейся энергией, полной и свежей, как утренние сливки, женщине, пятьдесят лет?..

— Лилия Бенедиктовна, а что…

— Неважно. К тебе это не относится. А важно то, что я снова в деле. Я помогу тебе. Я не я буду, если ты в самое ближайшее время не получишь своего Олега!

— Гм, спасибо, конечно, но…

— Никаких «но». Действовать будем так.

И, хотя в кабинете, кроме них, никого не было и никто не посмел бы подслушивать под дверью, Лилия Бенедиктовна низко нагнулась над столом, поманила к себе Екатерину Сергеевну, и дальнейший разговор происходил у них уже шепотом.

* * *

— Знаешь, кого мы встретили в компьютерном магазине? — спросил Александр Васильевич.

Он сидел за кухонным столом и занимался тремя делами сразу: читал газету, колол щипцами орехи и наблюдал, как Нина жарит к обеду окорочка по-мексикански. Из их с Митей комнаты на кухню доносились приглушенные дверью восторженные вопли. Митя вдохновенно терзал новую приставку.

— Митиного учителя математики, Олега Павловича.

— А-а-а, — отозвалась Нина, потянувшись к полке с пряностями и взяв по ошибке белый перец вместо розового. — И как он после вчерашнего?

— Перец не тот, — сказал Александр Васильевич. — И самое время сбрызнуть лимонным соком.

Нина послушно поменяла перец и достала из холодильника лимон.

— О-го-го! Круто! Давай-давай! — слышалось из комнаты.

Александр Васильевич перевернул газетный лист.

— Из Южной Африки пишут, что у них наблюдается небывалое нашествие мигрировавших из Антарктиды пингвинов…

— Папа!

— Что? Ах да… Олег. Ну, нос у него немного припух, но это скоро пройдет. А в остальном, кажется, все в порядке.

— Ну и хорошо, — вздохнула Нина, переворачивая подрумянившиеся окорочка на другую сторону. — У него такой красивый нос…

— Он тебе нравится? Что ты о нем думаешь? Об Олеге, разумеется, не о носе?

Но Нина была достойной дочерью своего отца и потому сказала:

— Папа, нужно еще орехов. Примерно полстакана. А потом порежешь лимонную цедру для пирога.

— Я задал тебе вопрос.

— Два вопроса, папа. А что о нем думаешь ты?

— Мне он понравился. Из него может получиться неплохой зять. Он, конечно, не без странностей — но кто из нас совершенен, в наше-то время? Кроме того, у Митьки не будет проблем с математикой…

— Папа! — Нина уронила деревянную лопаточку, которой помешивала томящийся на соседней сковородке гарнир из золотого маиса с пурпурной фасолью. — Ты серьезно?! А как же Катя? Ведь Олег — ее…

— Ну, пока не ее, — резонно возразил Александр Васильевич.

— Даже не знаю… То есть он, конечно, симпатичный, умный, порядочный… наверное. Но все это так неожиданно…

— А подарок на Новый год и должен быть неожиданным, — улыбнулся Александр Васильевич. — В общем, я пригласил его к нам. И он придет. Возможно даже, сегодня вечером.

* * *

Вечером 30 января Олег Павлович отладил программу и запустил ее на своем домашнем компьютере.

Та мысль, что впервые посетила его два дня назад, на уроке алгебры в 7-м «Б», а вторично — во время мюзикла, получила наконец свое воплощение в виде алгоритма.

Два дня назад на уроке невинное дитя своими младенческими устами изрекло, что проще не доказать теорему, а опровергнуть ее.

День назад, во время мюзикла, Олег Павлович понял, как можно это сделать. Как найти числа, превращающие уравнение an + bn = cn в твердое тождество.

Остальное — дело техники. Ну и компьютерного времени.

Если такие числа вообще есть, программа найдет их к завтрашнему утру. В крайнем случае, к вечеру. И тогда грядущий год станет началом новой научной эры, имя Олега Павловича впишут во все учебники математики, а Федя Кузьмин получит обещанную пятерку за год.