– Я вовсе не думала, что ребенок поможет сохранить наши отношения. И это чистая правда. Я просто надеялась на то, что тебе захочется время от времени видеться со мной… и с ней тоже. – Губы Тэсс, немного припухшие от беременности, скривились в улыбке, но она знала, что улыбка эта получилась неловкой и печальной. – Что мы с дочкой станем для тебя чем-то вроде второй семьи.

Встретившись с холодным, непроницаемым взглядом Зака, она поспешно опустила глаза, чувствуя, что он сейчас разорвет ее.

– Я распоряжусь, чтобы мой адвокат встретился с тобой на той неделе, – сказал он. – Ты и ребенок будете хорошо обеспечены. Но я не собираюсь содержать незаконных детей от других мужчин. – Он помолчал. – Мне жалко, что все закончилось именно так, Тэсси. Но я не могу вносить в свою жизнь такое осложнение, которым ты становишься. Прощай.

Тэсс сидела не поднимая глаз, бледная как смерть. Она слышала, как он, повернувшись на каблуках, ровным шагом направился к двери, как та открылась, а потом захлопнулась за ним.

Она подбежала к окну, выходившему на дорогу, и увидела сквозь полупрозрачные занавески, как Зак сел на свою кобылу. Серая в яблоках лошадь, синие фалды сюртука, волосы золотистые, как новая гинея, промелькнули мимо нее в одно мгновение. А потом она осталась одна…

Тэсс давно привыкла к одиночеству. Но на этот раз молчание было оглушающим и ей стало страшно. Ее глаза блуждали по комнате, останавливаясь на знакомых предметах, разглядывая каждую вещь так, как будто она видела все это в первый раз. Может быть, в течение долгих недель и месяцев эти вещи будут для нее единственными компаньонами. Кресло, стул, маленький шкафчик, заставленный красивой фарфоровой посудой.

В ужасе Тэсс быстро, беспокойно заходила взад-вперед по комнате. Нет, она этого не вынесет! Она не может так вот потерять любимого и продолжать жить как ни в чем не бывало. К горлу подступили рыдания. Чтобы не впасть в истерику от приступа острой тоски, она закусила кулак. Слезы – беспомощные, бесполезные женские слезы – ручьем текли по ее щекам. Неожиданно Тэсс ощутила приступ почти физически раздирающего гнева, злобы на уготованную ей судьбу, на общество, отказавшее ей в любви Зака только потому, что ей не посчастливилось вырасти в подобающей семье.

Взгляд Тэсс, отчаянно мечущийся по тихой комнате, как будто ответы на ее мучительные вопросы прятались где-то здесь, наконец остановился на кошельке с монетами. Этот пузатый мешочек внушал ей отвращение. Для Тэсс он символизировал ненавистную ей человеческую спесь и ее позор. Бросившись к столу, она схватила кошелек и запустила его в камин. Шнурок, которым он был завязан, лопнул, монеты разлетелись во все стороны и золотым дождем со стуком посыпались на пол.

Тяжело дыша, Тэсс стояла посреди всего этого беспорядка, как вдруг почувствовала приступ боли, от которого чуть не согнулась пополам. Ей показалось, что ее вот-вот разорвет надвое, как будто чья-то гигантская рука схватила ее живот и сжимает изо всех сил. Она вскрикнула, колени у нее подогнулись. Добравшись до кровати, Тэсс с трудом села. Боже милостивый, что это с ней такое?

В животе у нее тяжело шевельнулся ребенок. Тэсс понимала, что эта боль каким-то образом связана с ребенком, но для родов было еще слишком рано. До срока оставалось еще два месяца. Тэсс положила руки на живот. – Ну, ну. Не сердись, маленькая. Твоя мамочка просто немножко расстроена, – прошептала она, гладя ладонями живот и стараясь успокоиться сама. К черту весь мир и Зака в том числе, подумала она. Она должна думать о своем ребенке и ради него должна быть спокойна.

Это как будто помогло. Боль утихла. Живот, до этого вздувшийся и отвердевший, как напряженный мускул, расслабился. Дышать стало немного легче, хотя слезы все еще текли, а боль от бессердечного поведения Зака по-прежнему острой занозой сидела в сердце.

Она собралась было встать и умыть лицо, кеда боль пришла опять, еще сильнее, чем прежде. Ей пришлось свернуться в клубок и ожидать, пока она не пройдет. Тэсс молилась, чтобы это случилось поскорее. Боль отступила, но инстинктивным женским чутьем Тэсс чувствовала, что мука вернется снова. Скорее всего, это схватки. Ребенок решил появиться на свет.

Тэсс испугалась. Недели через две она собиралась взять к себе молодую деревенскую девушку, которая помогала бы ей, когда станет трудно передвигаться. Ей нужен был человек, который мог бы позвать бабушку Харкер, когда придет время рожать. Теперь она могла рассчитывать только на себя. Зак был уже далеко, а Дадли вышел через заднюю дверь, когда постучал Зак.

Дадли! Лучше него ей никто не поможет.

Собственно говоря, он сам предложил свою помощь и сказал, что, если понадобится, ей нужно будет только позвать его. Теперь он ей понадобился, но у нее не было возможности передать ему весточку. Однако, перед тем как Дадли покинул дом, он сказал, что, для того чтобы добраться до Пенкерроу, он должен забрать свою лошадь из конюшни мистера Смита, в которой животное провело весь день. Вряд ли он уехал далеко, может, она успеет догнать его…

Ее снова схватил приступ боли, и она переждала его, стиснув зубы. Когда боль отпустила, Тэсс встала, сняла фартук и надела шляпу с широкими полями. Не дожидаясь, пока боль придет снова, она поспешила в конюшню и начала седлать свою белую кобылу. Новый приступ застал ее за этим занятием, и Тэсс переждала его, скорчившись с закрытыми глазами на куче соломы. Когда боль прошла, она закончила седлать лошадь и с трудом влезла на нее.

Проезжая по улицам города, Тэсс все время искала в потоке двигающихся по тротуарам жителей высокую фигуру и рыжую шевелюру Дадли. Остановившись возле конюшни мистера Смита, она узнала, что Дадли выехал оттуда за десять минут до нее, и направила лошадь на ведущую к Пенкерроу южную дорогу, надеясь, что сможет быстро догнать его.

На мгновение Тэсс подумала, не поехать ли ей вместо этого к бабушке Харкер. Но ей был нужен Дадли. Он был так добр к ней, что она чувствовала – если кто и сможет помочь ей пройти через суровое испытание родами, так только Дадли. Она нуждалась в друге, а не просто в повивальной бабке. Бабушка Харкер и так уже подвела ее один раз. А Тэсс хотелось в момент рождения дочери хоть единственный раз в жизни ощутить себя под защитой, в надежных руках. Она почти не знала Дадли, но почему-то чувствовала, что он именно тот человек, который ей нужен.

Внезапно ее скрючило от очередной схватки, столь интенсивной, что Тэсс чуть не упала с лошади. Это был почти обморок. Когда боль ослабла, она выпрямилась и, перейдя на более быструю рысь, поскакала по дороге, после каждого поворота надеясь увидеть впереди себя Дадли.

Солнце пекло немилосердно. Еще никогда в жизни Тэсс не чувствовала себя столь несчастной, усталой и испуганной.

– Почему, Зак? – прошептала она. – Почему ты оставил меня именно сейчас?

Глава 15

Бесс снился пляж с белым, мелким как соль песком, на который с ласковым шорохом накатывались волны. Они с Алексом плавали в море, сближаясь, чтобы поцеловаться и обняться, и удаляясь друг от друга, чтобы нырнуть вглубь. Это был просто рай… Но стоило взглянуть на берег, как ее грезы развеялись. Там стоял Зак. Ветер разлохматил его волосы, он смотрел на них, и лицо его было искажено гримасой боли и злобы. – Нет!

Бесс стремительно подскочила, сознание вернулось к ней так резко, как будто она получила удар лошадиным копытом. Ее еще ничего не понимающий взгляд перепрыгивал с одного незнакомого предмета на другой. Шкаф вишневого дерева с подставкой для часов, фарфоровыми статуэтками и другими разбросанными по нему предметами… мраморный бюст Сократа… плотные шторы… полупустая медная ванна. – Бесс, тебе приснился дурной сон? Бешено бьющееся сердце Бесс успокоилось, к ней вернулась память, а вместе с памятью пришло и облегчение. Лежащий рядом Алекс пошевельнулся и нежным, любящим жестом обнял ее за плечи. Бесс повернулась, чтобы посмотреть на любимого. Она так взъерошила его волосы своими пальцами, что теперь они превратились в путаницу кудрей – глубокий сон привел их только в еще больший беспорядок. В темных глазах Алекса застыло озабоченное выражение.

Бесс положила свою ладонь поверх его руки и с облегчением вздохнула.

– Да, мне действительно приспился дурной сон, хотя поначалу все было просто замечательно. – Она улыбнулась. – Мы купались в море. Это было бесподобно!

Алекс улыбнулся.

– Восхитительная мысль, подсказанная, несомненно, нашей обоюдной тягой к воде. – Они по-прежнему лежали обнаженными на шелковом покрывале. Долгие закатные тени протянулись от окна по полу. Рука Алекса скользнула с ее плеча вниз по руке и остановилась на груди. Он нежно, дразнящим движением пощекотал сосок. Бесс тяжело задышала и закрыла глаза. Удивительно, как легко Алекс мог возбудить ее.

– Пора.

– Что? – спросил он лениво-беззаботным тоном.

– Сколько сейчас времени? Скоро дом опять будет полон людьми. Мне нужно вернуться в свою комнату.

Она услышала, как он вздохнул.

– Ты права. – Алекс убрал руку, сел и посмотрел на стоящие на каминной полке часы. – Почти пять. Не удивлюсь, если Сэдди уже вернулась, а Стиббс, должно быть, уже где-то в доме. Быстрее одевайся, любимая. Я тоже натяну штаны и, прежде чем ты выйдешь, пройду до конца коридора, посмотрю, не спускается ли кто-нибудь по лестнице и нет ли кого внизу, в холле. – Взяв ее за щеки двумя пальцами, он запечатлел на ее устах мимолетный поцелуй, – Когда я дам тебе знак, что все в порядке, можешь покинуть комнату, но не раньше, слышишь?

– Конечно, дорогой, – с притворной скромностью ответила она. – Я ведь всегда делаю то, чего ты от меня просишь, не правда ли?

Алекс насмешливо фыркнул и встал с кровати.

Бесс лежала на спине, раскинув руки и улыбаясь. Она никак не могла заставить себя подняться, подобрать с пола одежду и одеться. Ей доставляло удовольствие смотреть на Алекса. Понимает ли он хоть немного, насколько красив, подумала она. Стоя к ней спиной, он натянул панталоны и застегнул пояс.