Видя, что он молчит, Тэсс перевела взгляд на лежащий между ними кошелек. Протянув руку, она кончиком указательного пальца коснулась мягкой дубленой кожи и провела им вдоль шва. Потом, словно это прикосновение было ей неприятно, Тэсс резко отдернула руку и взглянула на Зака, скривив рот в горькой усмешке.

– Как странно, что все, что объединяло нас, все, чем мы были друг для друга, оказалось каким-то образом оценено и приравнено к стоимости мешочка с золотыми. Так по-деловому, так обезличенно. Ты мне деньги, я тебе свободу. – Она поежилась и зябко скрестила руки на груди.

Это ее беззащитное движение, доверчивость и покорность поколебали решимость Зака. Волна любви смыла все прочие соображения. Он встал и, прежде чем на ее лице успело появиться удивленное выражение, заключил в свои объятия.

– Тэсси, Тэсси! – простонал он, зарываясь лицом в густые локоны, падающие на шею и плечи. – Я не хочу покидать тебя! Действительно не хочу! Но я боюсь…

Тэсси отстранилась и, приподняв пальчиком его подбородок, заглянула в глаза. Нежный взгляд был полон сочувствия и возобновленной надежды.

– Чего ты боишься, Зак? Что бы это ни было, мы, несомненно, сможем как-то все уладить между нами. Ты же знаешь, что я сделаю для тебя невозможное. Все, что угодно!

– Ах, Тэсси, – прошептал он.

Полные любви слова тронули Зака, близость теплого, податливого тела возбудила его. Он должен обладать ею, она нужна ему. Зак хотел заставить ее вздыхать, вскрикивать и содрогаться.

И почему, собственно, он решил бросить Тэсс? Некоторые мужчины годами держат одну и ту же любовницу, и их общественная и семейная жизнь протекает без особенных проблем. Вероятно, он поторопился, попав под сильное влияние Алекса, и сделал глупость. Они с Тэсс смогут продолжать все по-прежнему, все как было…

Он склонил голову и впился в ее жаждущий рот, овладел ее губами и с нетерпеливой жадностью стал целовать Тэсси так, будто хотел выпить ее жизнь. Он наслаждался вновь обретенным счастьем от близости с ней, счастьем, которое было особенно полновесным опьяняющим из-за того, что он чуть не потерял ее по вине своей глупости.

Его жгло желание. Сейчас было не время для разговоров или предварительных ласк. Он хотел ее. И, судя по прерывистому дыханию и по ищущим, ласкающим движениям, она вожделела его не меньше. Руки Зака скользнули вниз по ее спине, по выпуклостям ягодиц и ниже, к подолу платья, зажав скомканную ткань в кулаках. Потом он задрал ей юбку до пояса, и ее обнаженные ноги прижались к его ногам. От самообладания Зака не осталось ни малейшего следа. Эта женщина сводила его с ума.

Тэсс выставила руки перед собой и уперлась ладонями в грудь Зака.

– Зак, подожди. Мне надо кое-что тебе сказать. Я…

– Не надо разговоров, Тзсси. Попозже, любимая. Потом, – нетерпеливо произнес он, расстегивая пуговицы панталон одной рукой и крепко прижимая ее к себе другой.

– Но я должна…

Зак наконец освободился от тесного плена панталон и схватил ее за бедра; скомканная материя платья волной легла на его грудь, шуршала под подбородком и обрамляла лицо Тэсси гирляндой из муслина цвета сливок. Ои приготовился уже войти в нее.

– Зак…

И тут он понял. Теперь, когда их ноги и животы соприкасались, он все понял. Живот Тэсси был вздутым и твердым. Зак все еще не мог поверить в это, голова его пошла кругом. В прошлый свой визит ему тоже показалось, что она пополнела, но тогда он приписал это обильному питанию и счастливой жизни. Но она беременна! Боже милосердный, она носит его ребенка!

Это открытие подействовало на Зака как ушат воды, от страсти не осталось и следа. Он просто остолбенел, ощущение было такое, что у него остановилось сердце. Ослабевшие руки Зака соскользнули с бедер Тэсси, и платье, которое она использовала как занавес, упало вниз свободными, тяжелыми складками. Шаль и фартук, конечно, тоже предназначались для того, чтобы скрывать беременность.

Зак машинально застегнул панталоны, стараясь при этом не смотреть на Тесс, но краем глаза увидел, что она побелела как мел. Наконец он поднял на нее глаза. Ее руки были прижаты ко рту, как бы в попытке сдержать крик или рыдания. Темные зрачки так расширились, что глаза ее стали темными.

Зак почувствовал себя пойманным в капкан.

– Зачем? – спросил он. – Ты же знаешь, что я не хотел плодить внебрачных детей. Как это случилось?

Тэсси неуклюже попятилась и, опершись одной рукой, села на кровать, другая рука по-прежнему крепко зажимала рот. Наконец она убрала ее и, запинаясь, прошептала:

– Я не хотела, чтобы это случилось. Я… я употребляла мази, которые дала мне бабушка Харкер, но они не подействовали.

Это заметно, – сказал Зак с рассчитанной холодностью. Он был чертовски зол, настолько зол, что ему хотелось закричать на нее.

– Зак, извини меня. Я очень виновата.

Но я действительно сама не знаю, как это произошло.

– Почему же тогда ты не сказала мне об этом раньше? Или ты поджидала момента вроде этого? Весьма удобно, когда можешь сказать мужчине, который собирается бросить тебя: «Да, кстати, Зак, у меня будет ребенок. Полагаю, теперь ты не уйдешь».

Тэсси вздрогнула так, как будто Зак ее ударил, и склонила голову. Пряди золотистых волос упали на лицо. Он молча смотрел на нее, зная, что рано или поздно она все равно заговорит, и был полон горького спокойствия, испытывая болезненное любопытство к тому, что она сможет ему сказать. Тэсс была недвижима, по ее щекам текли слезы, слезинки падали на белый фартук и оставляли на нем мокрые пятнышки.

Зак задумался, не зная, что делать. Мысли путались в его голове. Ребенок… Его и Тэсси. Вероятно, он должен испытывать какие-то иные чувства, кроме ощущения опасности и унизительной уверенности в том, что его обманным путем сделали отцом. Он любил Тэсси, но сейчас ее любовь, ее вздутый живот символизировали для него позор и крушение планов. Стыд, связанный с появлением незаконного отпрыска, жег Зака, как каленое железо душил, как петля на позорном столбе. Да, слухи о ребенке, прижитом на стороне с потаскушкой, несомненно подольют воды на мельницу сплетников. Оставалось только надеяться на то, что Бесс простит его – в очередной раз. Теперь, очевидно, ему надо позаботиться и о ребенке. Но видеть его он не желает. Не встретится он больше и с Тэсси. Деньги можно будет передать через посыльного. Жизнь его кое-чему научила. Никогда больше он не станет так надолго связываться с женщиной, да еще отдаватьей свое сердце. Пришел – ушел… Никаких сантиментов.

Тэсси по-прежнему молчала, и Зак молчал. В глубине души, несмотря на весь свой гнев, потрясение, разочарование, Зак жалел ее. И любил ее. Но любое выражение – высказанное или невысказанное – симпатии или привязанности к ней будет гибельным для его твердой решимости разорвать отношения с Тэсси, неважно, будет у нее ребенок или нет. Жизнь, подумалось ему с внезапным мрачным вдохновением, так же несправедлива, как игра по твердым ставкам в «Голубятне», имеющем дурную репутацию игорном притоне на площади Сент-Джеймс. Выиграть невозможно.

Внезапно Тэсс подняла голову, и тут он заметил брошь. Странно, почему он не увидел ее раньше, может быть потому, что с того момента, как он переступил порог дома, он испытал целый калейдоскоп самых разнообразных чувств – от сожаления к гневу и вновь к сожалению. Но вид броши Бесс, прикрепленной к платью Тэсс, явился для него последней каплей. Она знала, что брошь куплена для другой, но все эти недели носила на своем платье, как бы показывая свою власть над ним, Заком. И это служило еще одним доказательством того, что его отношения с подружкой зашли слишком далеко.

– Тэсси…

Она подняла на Зака печальные глаза.

– Почему на тебе эта брошь? Значит, она все это время была у тебя? – Рука Тэсси виновато коснулась броши. – Так что? Будешь ты говорить или нет?

– Я нашла ее как-то вечером, после твоего ухода.

– Почему же ты не сказала мне об этом, когда я приехал к тебе в следующий раз?

Тэсси погладила брошь, осторожно проведя пальцем по филиграни окаймления.

– Она такая красивая, Зак. Я знала, что ты купил ее для Бесс, но мне доставляло такое удовольствие носить ее.

– Я купил тебе массу красивых вещей, Тэсси. И если бы знал, что тебе так хочется иметь брошь, то купил бы именно эту.

Она посмотрела на него глазами, полными слез. Румяные щеки побледнели, на нее было больно смотреть.

– Это был подарок к вашей помолвке, так, Зак?

Удивленно подняв брови, Зак ждал дальнейших объяснении.

– Ну и что?

– Я знала, что никогда не получу от тебя подарка по такому случаю, и просто, как дитя, взяла чужую вещь. Прости меня, прости! На меня что-то нашло… – Она взглянула на брошь. – Какая она красивая!

– Отдай ее мне. – Зак протянул руку.

Она не имела права брать брошь, принадлежащую Бесс, и ему все равно, обидит ее этот приказ или нет.

Тэсс почувствовала, что сердце ее опустело, как каменная гробница. Она отстегнула брошь и, стараясь, чтобы их пальцы не соприкоснулись, протянула ее Заку. Может, так даже лучше. Все это время она чувствовала себя воровкой, хотя постоянно собиралась отдать ее, но никак не могла заставить себя сделать это. И совершенно не знала, как объясниться с Заком по поводу ребенка, потому что не ставила себе специальной цели забеременеть, однако в глубине души действительно надеялась, что ребенок каким-то образом привяжет его к ней.

Зак все это время был ее любовником и другом, мужчиной, само существование которого определяло каждый поступок Тэсс. Любимый, придававший смысл и окраску каждому проходящему дню, стоял сейчас перед ней как посторонний, потерянный навсегда. Она совершила непоправимые, фатальные ошибки. Ощущение неизбежности разлуки окружило ее как черное облако, сквозь которое не пробивался ни один лучик надежды.

Тэсси все так же нервно перебирала пальцами бахрому шали, заплетая ее в косички. Казалось, ее ничего не интересует, только это занятие.