Внезапная остановка фургона мгновенно привела ее в чувство. Сердце ушло в пятки, когда совсем рядом раздались мужские голоса. Мужчины стояли возле фургона, только брезент и парусиновый тент отделяли Джесси от них. Она насторожилась, забыв о своих неудобствах, и стала слушать. Среди прочих голосов послышался голос Джейка, который казался весьма сердитым.

– Этого еще нам не хватало – сломанного колеса. Черт побери! Что же тогда будет дальше? – воцарилось напряженное молчание, потом снова: – Ладно, парни, выбора у нас нет. Паттерсон, откати этот фургон под вон те деревья. Устроимся здесь на ночь. Остальные пойдут со мной и помогут разгрузить фургон.

По мере того как он удалялся вместе с другими мужчинами, Джесси слышала его ослабевающий голос, отдающий приказания:

– Распрягите лошадей! Положите ящики под деревья! Черт знает, как чинить это проклятое колесо!

Джесси перевела дух, с облегчением поняв, что сломалось колесо другого фургона. Когда тот, в котором она находилась, тронулся с места, заворачивая к деревьям, Джесси отважилась выглянуть из своего укрытия и увидела спину возницы, может быть, Паттерсона, понукавшего лошадей. Голос парня показался ей молодым, и это обрадовало ее.

Глянув вперед через плечо, увидела, что солнце клонится к закату. Наверное, она продремала под брезентом больше, чем казалось! Близился вечер. Боже, подумала Джесси. Как только совсем стемнеет, она выскользнет из фургона по своим делам. Очень неохотно снова натянула на голову брезент, в последний раз глотнула сладкий свежий воздух. Пока остается лишь слушать, как распрягают лошадей, разбивают лагерь. До ушей долетали ругательства, стук молотка: чинить сломанное колесо посреди прерии – нелегкое дело.

Когда значительно позже Джесси высунулась из-под брезента, кругом было так же темно, как и под ним. Лагерь засыпал: мужчины тихо разговаривали, изредка доносилось фырканье пасущихся лошадей; казалось, никто не бродил вокруг фургона. Джесси пережила лишь один неприятный момент – кто-то проверял груз в фургоне и потянул брезент, закрепляя его на ящиках.

Она хотела дождаться, когда все успокоится, но больше терпеть не могла. Надо выходить. Очень медленно отвела парусиновый полог и затаилась. Потом, едва дыша, боязливо выглянула наружу. Прислонившись лбом к борту фургона, поблагодарила благосклонную судьбу, что увидела лишь ствол дерева слева, а дальше открытую прерию. Люди и походный костер находились где-то перед фургоном, если судить по колеблющимся теням и опустевшему сиденью возницы.

Джесси подхватила узелок со своими припасами – сюда она вернется только, чтобы снова спрятаться. От постоянных толчков и тряски в течение дня ее рана опять разболелась. Джесси прислушалась. Кажется, никто сюда не направлялся. Лишь два-три шага в сторону – и она будет в безопасности. Один шаг… второй… третий…

– Уф! Извини, парень.

Мужчина, на которого она наткнулась, обогнул ее и, не оглядываясь, пошел дальше. Джесси чуть не закричала, но быстро нырнула в высокую траву. Оглядевшись, она нашла поблизости дерево на крохотной полянке, к которому прислонилась спиной, и села по-турецки. Развязав узелок, Джесси убедилась, что все действительно раскрошилось и смялось, но тем не менее пища была крайне необходима сейчас. Полностью сосредоточившись на еде, она некоторое время ни на что не обращала внимания, пока не утолила голод. Самые настоятельные потребности были удовлетворены, и она мысленно вернулась к Берте. Как всегда, воспоминание о ней вызывало улыбку.

Когда Джейк накануне вечером сказал, что оставит шестерых солдат охранять их с Бертой от Маккензи, она подумала: а кто же будет защищать солдат от Берты? Уж она-то знала способности своей компаньонки: к этому времени бедняги, наверное, так наработались на ферме, выполняя множество поручений деятельной женщины, что храпят без задних ног. Но их присутствие все же несколько ослабляло ее угрызения совести.

Джесси знала, что прощена. Ведь перед тем, как ей выскользнуть из хижины, чтобы пробраться в фургон, Берта обняла ее и сказала, что иногда женщина должна поступать так, как считает нужным. И язвительно добавила: она рада, что не будет свидетелем, как Джейк Колтрейн станет выволакивать Джесси из фургона.

И – пожала плечами. А что он может сделать? Больше, чем есть, уже не сделаешь. Она всхлипнула, откусывая в задумчивости кусочек печенья. «Поздновато беспокоиться об этом», – сказала она самой себе и потянулась за фляжкой. Рука повисла в воздухе – Джесси услышала звук приближающихся шагов. Она напряженно прислушивалась. Кто бы это ни был, он шел один. Шаги слышались справа, значит, кто-то обходил лагерь. Может быть, это часовой? Джесси не шевелилась, рука все так же была протянута к фляжке.

Она затаила дыхание, когда шаги остановились всего в нескольких футах от нее. Сейчас человек находился с другой стороны дерева. Едва дыша, с бьющимся сердцем, тараща глаза в темноту, как сова, Джесси была готова ко всему. Прошло несколько минут. Ничего. «Почему он не идет дальше, – с досадой подумала Джесси. – Караульный – так иди что-нибудь охраняй!»

Напряжение становилось невыносимым. Мать тысячу раз говорила ей, что любопытство до добра не доведет. «Наверное, так и получится», – пришло в голову Джесси, когда она осторожно опустилась на четвереньки и начала медленно ползти вокруг дерева. К счастью, еще стояло лето, трава была мягкая и не было сухих листьев, которые могли бы шуршать.

Клац – Джесси похолодела. Звук, как пушечный выстрел, раздался в ночной тишине. Револьвер оказался в руке человека еще до того, как он сделал шаг вперед. Слишком поздно Джесси почувствовала, как хрустнул сучок под ее коленом; она отпрянула и прислонилась к шершавому дереву, чуть жива, понимая, что будет обнаружена, как только переведет дыхание. Страх овладел всем ее существом.

– Кто здесь? Кто идет? – раздался тихий, угрожающий голос.

Джесси закрыла глаза и стала осторожно дышать через нос. Это был Джейк. Единственное, что спасло ее от немедленного разоблачения, – что, вероятно, он прислушивался и поджидал того, под чьей ногой хрустнула ветка, не подозревая о возможности лазить ночью по земле на четвереньках, а не ходить во весь рост. Может быть, теперь он успокоится и подумает, что пробежал зверек.

Однако удача Джесси на этот раз прошла мимо. Он снова обошел дерево. По шуршанию ковбойки о кору дерева Джесси поняла, что он прислонился к стволу. Послышалось, как взвели курок шестизарядного револьвера, – Джесси судорожно сглотнула комок в горле. Ей оставалось несколько секунд. Если она вдруг пошевелится, то он, наверное, сначала будет стрелять, а вопросы задавать потом. А если остаться на месте, то он буквально споткнется о нее и непременно выстрелит. Попробовать передвигаться вокруг дерева – сразу же услышит шуршание и тоже начнет стрелять. А что, если сейчас она встанет и скажет: «Привет Джейк, как дела?» Нет, нет, нет, этого делать нельзя.

Пока Джесси взвешивала все возможности, Джейк подошел ближе. Лихорадочно оглядываясь вокруг, в надежде на какое-нибудь озарение, Джесси вдруг заметила жестяную фляжку. Сердце упало, горло сжалось. Еще один шаг – и он на нее наступит! Джесси потянула фляжку за кожаный ремешок как раз в тот момент, когда нога Джейка на нее наступила.

Ночную тишину прорезал вопль Джейка, который потерял равновесие, секунду балансируя в воздухе, и рухнул на землю. При падении нажал на спусковой крючок – раздался выстрел. Пули просвистели в ветвях деревьев, а револьвер безобидно плюхнулся на землю.

Джесси понимала, что нужно бежать без оглядки, но была не в силах двинуться с места, все так же стояла на четвереньках, закрыв голову руками. И бежать было поздно. Даже если Джейк и лежал, оглушенный на мгновение, зато остальные уже, наверное, продираются сквозь кусты, громко скрипят курками револьверов и винтовок и зовут Джейка.

Джесси подумала, не воспользоваться ли суматохой и темнотой и незаметно пробраться в фургон. Если поторопиться, пока Джейк лежит на земле, а солдаты начнут искать его, удостоверяться, все ли с ним в порядке, можно успеть, но – остановилась. А все ли с ним в порядке? Он так сильно ударился о землю, что теперь совсем не двигается. Прекрасно понимая, что этого делать не следует, Джесси повернула назад и поползла к нему. Как бы не были все ее мысли сосредоточены на неподвижно лежащем Джейке, она слышала, как остальные мужчины пробираются сквозь кустарник. В любую минуту они будут здесь. Но она должна быть уверена, что…

Вдруг Джесси, как бы со стороны, услышала свой собственный удивленный крик, когда ее неожиданно схватили за рубашку, бросили навзничь, в грудь уперлись коленом, а в лицо – нацелили револьвер. Ее глаза сошлись к переносице – она с ужасом заглянула в дуло шестизарядного кольта.

– Не стреляй, не стреляй, Джейк… Это я… Джесси. Не стреляй.

Ее сразу же поставили на ноги. Теперь вместо револьвера на нее недоверчиво смотрели глаза Джейка. Хотя эту маленькую полянку освещал лишь лунный свет, проникавший сквозь ветви деревьев у них над головами, Джесси могла видеть, как самые разные чувства отразились на лице Джейка. Недоверие сменилось потрясением, а затем гневом. Гневом? Скорее всего, яростью! Она попробовала изобразить слабую улыбочку, вроде «вот-она-я». Никакой реакции. И вдруг шальная пуля показалась ей более желанной, чем необходимость держать ответ перед взбешенным Джейком.

Она была даже рада, когда на полянку ввалились остальные. По крайней мере, будут свидетели, что он убил ее. Все они говорили одновременно и навели на нее стволы. При таких обстоятельствах она решила стоять не шевелясь и казаться как можно меньше; Джейк проверял, не пострадал ли при падении, и доказывал своим людям, что с ним все в порядке. Затем взоры собравшихся устремились на Джесси. Она чувствовала себя адски неловко, когда Джейк держал ее за рубашку; волосы были спутаны, а злополучная фляжка болталась на ремне как дамский ридикюль.

Один из мужчин подошел поближе, чтобы рассмотреть ее. Это был тот самый парень, который вел фургон, где она пряталась.