Черил Портер - Влюбленные скитальцы

Эти люди! Надо бы удостовериться, не слышали ли они шума и не направляются ли сейчас к хижине. Ладно, если так, теперь у нее есть хотя бы револьвер, подумала Джесси. Болезненно морщась, она медленно поднялась и, держась за стену, пробралась к окну, отодвинула ситцевую занавеску. К ее огромному облегчению все было спокойно, никаких подозрительных перемещений. Джесси перевела дыхание, обрадовавшись хоть этой небольшой удаче, потом опустила занавеску и принялась искать свечу, заодно ставя на место перевернутые стол и стулья. Найденную свечу она закрепила на блюдце и поставила на стол, взяла спички, хранившиеся рядом с очагом, и зажгла. Теперь можно было заняться человеком, распростертым на полу.

Он лежал неподвижно, и Джесси испугалась – а вдруг умер? С замиранием сердца, молясь, чтобы незнакомец оказался жив и не пришлось рыть еще одну могилу, она подошла к нему и опустилась на колени. Он лежал на спине, повернув голову набок, так что не было видно лица. Джесси затаила дыхание, глядя, как его грудь равномерно поднимается и опадает. Он – жив! И она – нужна ему! Джесси не знала, то ли плакать ей, то ли смеяться. Он жив! Быстро проверила, не кровоточит ли рана на его левом плече. К ее огромному облегчению, крови больше не было. Она осторожно положила его голову на колени и повернула к себе лицо незнакомца.

Джесси поразило: как молод этот человек! Конечно, он выглядел старше, чем она, но не настолько, как ее отец. Однако не его молодость заставила биться быстрее женское сердце.

Глядя в это загорелое лицо, Джесси поняла, что перед нею самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. В беспамятстве он выглядит по-детски невинным, подумалось ей, и неосознанно она отбросила прядь черных, как смоль, волос с его лба. Почти благоговейно коснулась пальцами высоких скул, провела по решительно очерченной челюсти. Небольшая щетина уколола пальцы, но слегка разомкнутые губы юноши оказались мягкими и упругими. Джесси задержала руку над его ртом, почувствовала теплое дыхание. Поймала себя на том, что она хочет, чтобы он открыл глаза и увидеть какого они цвета. Она нежно прикоснулась к длинным темным ресницам. Его веки сомкнулись еще плотнее, а в лице появилось напряжение – тело откликнулось на ее прикосновение.

Джесси резко отдернула руку. Что она делает? Потрясенная своим поведением и впечатлением, которое произвел на нее этот человек, она осторожно опустила его голову на пол и встала. Необходимо было отойти на какое-то расстояние от этого молодого человека, который оказывал на нее странное гипнотическое действие. Джесси достала задвинутые под китайский шкафчик припасенные повязки, мази и миску с водой. Конечно, вода из миски расплескалась по всему полу, но это не смутило ее.

С пылающими щеками Джесси снова приблизилась к своему пациенту. Почему несколько минут назад она так странно вела себя – мечтательно водила пальцами по его лицу? Джесси понимала: ей самой не понравилось бы, что ее трогают в тот момент, когда она лежит без сознания. Оправданием могло послужить лишь то, что рядом с нею никогда не было другого мужчины, кроме ее отца. Разумеется, солдаты и молодые парни в караванах фургонов изъявляли желание познакомиться с ней, но одного сурового взгляда отца было достаточно, чтобы они отказались от своих намерений.

Джесси снова наполнила миску из бочонка водой, заготовленной для стряпни и умывания. Потом опустилась на колени рядом с раненым, начала расстегивать пуговицы его рубашки, чтобы добраться до раны. Она изо всех сил старалась не замечать его мускулистую грудь с темными завитками волос. Рубашка прилипла к кровоточащей ране на плече, поэтому Джесси осторожно смочила ее водой и бережно сняла, быстро освободила весь торс и удивилась, какое удовольствие ей это доставило.

Румянец вспыхнул на ее лице от непривычных мыслей и ощущений, но девушка всецело сосредоточилась на обследовании пострадавшего и оказании помощи. Рана находилась в верхней части плеча – парню повезло! Здесь не было никаких жизненно важных органов. Джесси приподняла его тело, чтобы посмотреть, сквозная ли рана. И снова удача. Не придется копаться в его плече в поисках пули. Внимательно осмотрев обе раны, Джесси сделала вывод, что стреляли в спину – ран сзади оказалась меньше, чем впереди. Она покачала головой, и ее губы презрительно скривились при мысли о людях, расположившихся у амбара.

– Вот собаки, стреляют в спину! – сказала вслух.

Обильно наложив мазь и молясь при этом, чтобы не случилось воспаления, она старательно забинтовала плечо и снова выпрямилась, размышляя, как перетащить раненого на ближайшую к нему кровать. Он был крупнее отца, а того Джесси передвигала с трудом, когда лежал в горячке после укуса змеи. Ей стало страшно тащить и переворачивать раненого – его раны снова начнут кровоточить. Не видя другого выхода, она решила как можно удобнее устроить его на полу.

Джесси отодвинула его ноги от двери и подтащила поближе к своей кровати. Так, если придется открыть дверь тем людям, они не увидят его. Потом решила для собственной безопасности, на случай, если он окажется опасным типом, снять с него ремень с револьвером. Встав на колени рядом с молодым человеком, она разглядела пуговицу на брюках, которую нужно было расстегнуть, чтобы снять ремень. Помедлив долю секунды, со вновь вспыхнувшими щеками, она очень осторожно отстегнула ремень кончиками пальцев. Приподняла раненого сначала с одной стороны, потом с другой, пока не вытащила из-под него ремень с оружием, который бросила на постель, отпрыгнув, как будто беспомощный собирался ее укусить. Несколько секунд Джесси пристально смотрела на незнакомца, пытаясь понять, почему она краснеет, а пальцы становятся такими неловкими – стоит прикоснуться к нему.

Так и не разобравшись в новых ощущениях, Джесси взяла подушку с кровати родителей, положила ему под голову и накрыла лоскутным одеялом, которое мать сшила, пока они путешествовали в фургоне. Довольная делом своих рук, с ощущением усталости после всех волнений, страдая от болезненных ушибов, она перешагнула через своего пациента, отодвинула ремень с револьвером поближе к стене и улеглась на свою кровать, сняв шляпу. Наверное, следовало оставить ее на голове, но сейчас единственное, чего ей хотелось, – это отдохнуть. Она заслонила рукой глаза, сомкнула веки и погрузилась в сон.

Через некоторое время Джесси внезапно проснулась и резко села на кровати с бешено бьющимся сердцем – ей нельзя было засыпать! В хижине царила темнота, свеча, очевидно, догорела и погасла. Девушка не двигалась, ожидая, пока глаза не привыкнут к темноте. Слабый лунный свет проникал сквозь ситцевые занавески на окнах. Собравшись проверить, что делают те люди у амбара, Джесси спустила ноги с кровати, но наступила не на твердый пол, а на того раненого, что лежал рядом с кроватью.

– Ох! Какого черта! – донесся недовольный возглас.

Джесси отдернула ноги и снова забралась на кровать. Кто это? Ах да, раненый из погреба. Он очнулся, тупо подумала Джесси, еще не совсем пришедшая в себя ото сна. Решив украдкой проверить, что с ее пациентом, она свесилась с кровати, но как только рука коснулась повязки на плече раненого, ее запястье сжали железные пальцы, мгновенно стянули с кровати, и она оказалась на том мужчине.

– Кто ты, и где, черт побери, я оказался? – чуть ли не сердито сказал он ей на ухо.

Неожиданное потрясение при падении прямо на лежавшего рядом с кроватью мужчину превратилось в гнев из-за его неизменно грубого обращения с ней: уже третий раз за вечер он или больно хватал ее, или швырял наземь, или то и другое вместе.

– А ну-ка, отпусти меня сейчас же, а то я тебя застрелю, и стрелять буду не в плечо, имей в виду, – прошипела Джесси.

Еще мгновение краткого напряженного ожидания, пока она осталась как бы пригвожденной к нему: одной рукой мужчина крепко держал за запястье, другой прижимал к себе. Что делать, если он не отпустит ее? А если отпустит? И откуда взялась у нее такая смелость? Неужели смогла бы действительно стрелять в него?

Незнакомец отпустил Джесси так же внезапно, как и схватил. Она скатилась с него на пол и сразу же почувствовала придавившую тяжесть его тела, потому что он уселся на нее верхом. Девушка лишь успела издать испуганный писк, когда те же грубые руки сгребли ее рубашку и приставили к горлу нож. Джесси почувствовала, что глаза вылезают из орбит, сердце рвется из груди, а дыхание прерывается.

– Я спрашиваю тебя, мальчишка! Кто ты, и где я нахожусь? Где мой револьвер? Не из него ли ты собирался в меня стрелять – моего собственного револьвера? – голос звучал низко и хрипло, но не так слабо, как можно было ожидать после всего, что этот человек перенес.

Джесси лихорадочно сглотнула слюну, пытаясь смочить пересохшее горло, чтобы заговорить, пока он не прирезал ее.

– Я… я – Джесси, – пробормотала она, решив отвечать на его вопросы с самого начала, – ты в моем доме, а твой револьвер лежит у меня на кровати.

Сразу же давившая тяжесть исчезла, был убран и страшный нож, Джесси тут же перекатилась на бок и подтянула колени к подбородку. Ей казалось, что сейчас ее вырвет. Несколько раз пришлось судорожно сглотнуть. Джесси закрыла лицо руками. Наконец и дыхание, и желудок пришли в норму. Она не имела представления, что незваный человек рядом делал, но это ее нисколько не интересовало. Он оказался таким же плохим, как и те люди. Девушка возненавидела себя за то, что нежно гладила его по лицу, – надо было вместо этого дать ему несколько хороших пощечин. И непременно бы это сделала, если бы знала, что он такой неблагодарный и бессердечный.

Однако Джесси быстро села, услышав его шаги: человек прошел мимо нее, не останавливаясь, и приблизился к двери. Затем она услышала звуки, определить которые сначала не могла, но потом догадалась, что он закладывал пули в револьвер. Почему-то Джесси была уверена – пули предназначались не для нее. И, кроме того, подумала она, я для него просто ребенок, не убивает же он детей. По крайней мере, хотелось бы надеяться, что это так.