Барбара Картленд - Влюбленные беглецы

– Ни за что не поверю, что это правда!

В голосе Виктора слышался скепсис. Марина отвернулась от окна.

– Прости меня, Виктор. Мне, право, очень, очень жаль.

Она беспомощно развела руками.

– Черт возьми, что ты имеешь в виду под этим «мне очень жаль»? – резко бросил он.

– Ничего особенного, – ответила Марина. – Я пыта­лась, честное слово, Виктор, я пыталась убедить себя в том, что из наших отношений что-то выйдет, но бесполезно. Я не могу и не хочу все время лгать самой себе. Я не люблю тебя. Притворяться нет смысла.

– Не кажется ли тебе, что еще слишком рано говорить об этом с такой уверенностью? – запротестовал Виктор. – Не торопись, обдумай все как следует. Давай поедем куда-нибудь на уик-энд, возьмем яхту, пригласим кого-нибудь из близких друзей, побудем вместе. Или, если уж на то пошло, друзей вообще можно не приглашать.

Но Марина вновь отвернулась к окну.

– Бесполезно, – устало произнесла она. – Я уже нема­ло размышляла на эту тему. Я ночами не спала, думая о нас с тобой. Наверно, мы просто не подходим друг другу.

Виктор Харрисон пересек комнату и закурил, раз­драженно щелкнув зажигалкой.

Марина на мгновение отвернулась от окна и бросила на него быстрый взгляд. В ее глазах застыло усталое выражение, какое часто бывает у тех, кто чувствует себя виноватым. Она знала, что наносит Виктору удар.

Еще ни одна женщина не обошлась с ним так жестоко. Виктор был богат, обладал весом и положением в обществе, а значит, привык получать все, чего хотел; во всяком случае, почти все. От Марины не скрылась ни жесткая линия его подбородка, ни решительно сжатые губы. Внезапно она по­думала, что почти любит его.

Любить Виктора Харрисона было легко и приятно. Он был галантен и мил, истинный кавалер. Его даже не слиш­ком избаловало то обстоятельство, что он пользовался не­вероятным успехом в обществе, дружил с младшими чле­нами королевской семьи, был близким другом Президента США и проявлял себя светским львом везде, где бы ни появлялся, – будь то Париж, Нью-Йорк, Гонконг или Буэнос-Айрес.

Виктор принадлежал к числу тех людей, которые благо­даря своей редкостной общительности и обаянию везде за­водят дружбу. Не только его состояние располагало к себе окружающих, а сама по себе его личность. Марина была вы­нуждена признаться самой себе, что, познакомившись с ним, она попала под обаяние этого человека.

– Ты полюбила кого-то еще? – услышала она его голос.

Вопрос, обычный в таких ситуациях, прозвучал с предатель­ской хрипотцой, выдававшей волнение того, кто его задал.

– Нет, – ответила Марина. – Я бы тебе сказала.

– Тогда где же… мы допустили ошибку?

Перед местоимением Виктор сделал небольшую паузу.

Марина знала, что ее, уже бывший, жених не перенесет, если вся вина падет на него.

– Мы? Нет, это не совсем так, – сказала она, подходя к нему ближе. Теперь они стояли лицом друг к другу напротив красивого мраморного камина. – Это целиком моя вина. Мне не следовало соглашаться на помолвку. Видишь ли, я с само­го начала знала, что не люблю тебя.

Едва зажженная сигарета полетела, в камин.

– Любовь! Любовь! – воскликнул Виктор. – Ты слиш­ком многого хочешь, Марина! Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Я смогу объяснить тебе, что такое любовь, после того, как мы поженимся. Уверяю тебя, это совсем не то неземное бла­женство, про которое ты начиталась в книгах.

– А я ожидала именно его, – почти шепотом произнес­ла она.

– Но откуда ты знаешь, какие чувства будешь потом ис­пытывать? – спросил Виктор. – Пойми же, одни девушки более эмоциональны, чем другие. Да нет, ты сама должна все понимать. Какие у нас с тобой шансы на будущее, у тебя и у меня? Мы никогда не бываем наедине. Вокруг нас всегда люди, вечеринки, толпы – стадо! – Он подошел к ней и взял за руку. – Поедем со мной, Марина. Давай отправимся куда-нибудь, где действительно можно побыть вдвоем – на Таити, в Вест-Индию, – куда угодно, где можно будет ку­паться, говорить друг с другом, все как следует обсудить и взвесить.

В голосе Виктора слышалась мольба. На мгновение Ма­рина заколебалась, но потом медленно покачала головой.

– Черт возьми, какая ты упрямая! – Он обнял ее за плечи и притянул к себе. – Марина, послушай меня. Не будем горя­читься, ведь ты еще не обдумала все как следует. Я уверен: мы созданы друг для друга. Более того, я знаю, что ты для меня – единственная женщина во всем мире. Я люблю тебя так, как не любил никого раньше. Позволь я научу тебя, как можно полю­бить и меня тоже. – Его голос опустился почти до шепота.

Теперь его губы искали ее – жадно, властно.

Марина попыталась отстраниться. Она недвижимо за­стыла в его объятиях. Виктор поцеловал ее страстно, с жад­ностью, но в этой жадности явственно ощущался страх поте­рять ее.

– Я люблю тебя. Я люблю тебя, – бормотал он, повто­ряя эти слова снова и снова. Его губы жадно впивались в ее, его руки сжимали ее словно в тисках.

Марина была изящной и миниатюрной, ее голова едва доходила ему до плеча. Виктор обращался с ней как с пленницей, но Марина словно оцепенела и не предпринимала даже робких попыток вырваться. Ее губы под его губами были мягкими, но какими-то безжизненными; она не отвечала на его поцелуи; в ней не было страсти – лишь пас­сивная покорность.

Внезапно Виктор отпустил ее и, тяжело дыша, пронзил пристальным взглядом. Его зрачки были расширены от же­лания; руки, которые только что сжимали ее в объятиях, те­перь были сжаты в кулаки.

– Черт бы тебя побрал! Для тебя это ничего не значит?

Марина поняла: самолюбие Виктора уязвлено.

– О, Виктор, дорогой мой, прости меня! – воскликнула она, протягивая к нему руки.

– Оставь меня в покое!

Он подошел к маленькому сто­лику и налил себе стакан виски с содовой.

Марина понимала: Виктор пытается вновь обрести над собой контроль. Виктор выпил виски, поставил стакан на столик и повернулся к двери.

– Виктор, ты куда? – сорвался с ее губ вопрос.

На мгновение на его хмуром лице появилось подобие улыбки.

– Полагаю, обычный ответ на этот вопрос – «к черто­вой матери».

– Но, Виктор… – начала было Марина, но он пере­бил ее:

– Все в порядке, дорогая. Успокойся, у меня нет желания вышибать себе мозги или что-нибудь в этом роде. Про­сто мне нужно время на то, чтобы отдышаться, передохнуть, зализать раны. Я еще вернусь, чтобы начать наступление за­ново. Ты же знаешь, я никогда просто так не сдаюсь. – Решительно хлопнув дверью, Виктор вышел вон, прежде чем она успела вымолвить хотя бы слово.

Какое-то мгновение Марина тупо смотрела на дверь, затем села на диван и закрыла лицо руками. Накануне она пролежала без сна всю ночь, размышляя о том, как сообщит ему, что до­пустила ошибку, согласившись на помолвку. Слава богу, что официально об их помолвке еще не объявлено – можно не сомневаться, газетчики бы наверняка вынесли новость об их разрыве на первые полосы! Но все ближайшие друзья в курсе.

Марина не сомневалась – Виктору будут сочувствовать. особенно те, кто всегда считал ее избалованной, или те, кто завидовал ее деньгам и успеху у мужчин.

– По крайней мере никто не скажет, что я женюсь на тебе исключительно из-за твоих денег, – обмолвился как-то раз Виктор. Она тогда рассмеялась, добавив, что нет ничего более естественного, чем когда двое действительно состоя­тельных людей соединяются в брачном союзе.

Иногда она задумывалась: а не было ли это частью про­блемы? Что могли они дать друг другу? Запонки от Картье, а в ответ – браслеты от Бушерона? Интересно ли дарить по­дарки, если даже не замечаешь потраченных на них денег?

– Что же со мной не так? Что мне нужно? – спрашива­ла она себя ночью, лежа в темноте. Теперь она мучилась этим вопросом снова.

Марина обвела глазами огромную комфортабельную квар­тиру в престижном лондонском районе Мэйфэр. Шикарные апартаменты заменяли ей дом на протяжении последних трех месяцев – с тех пор, как состоялась их с Виктором помолв­ка. Это была великолепная квартира, и она обходилась в по­истине астрономическую сумму, но Марина Мартин легко могла себе это позволить.

Сейчас Марина подумала, что это и есть одна из при­чин, почему она так стремится выйти замуж – тогда у нее появится собственное жилье. Ее опекуны все время отка­зывались дать согласие на приобретение дома в Лондоне или Нью-Йорке или же – когда-то она мечтала об этом – замка в предместье Парижа. Они пытались убедить ее, что тем самым она лишь взвалит на себя лишнюю ответствен­ность. Но Марина знала истинную причину. Опекуны до­жидались, пока она выйдет замуж, полагая, что у будущего супруга наверняка будет дом или даже несколько, и тогда ей не понадобится приобретать недвижимость. Марина была вынуждена признать, что это весьма разумный подход. Беда заключалась в том, что те, кто отвечал за ее немалое состо­яние или вел ее личные дела, неизменно бывали разумны и правы.

Поднимаясь с дивана, Марина бросила взгляд на свое отражение в зеркале.

Она была удивительно стройна и хорошо сложена; ее свет­лые волосы отливали золотом от природы, а отнюдь не бла­годаря ухищрениям парикмахера. Глаза, едва ли не фиолето­вые, смотрели на мир из-под длинных темных ресниц, а ок­руглый овал лица привел бы в восторг не одного художника.

Марина вздохнула.

– Бог наградил меня всем, кроме сердца, – вслух про­изнесла она самой себе, хотя и знала, что это не так.

Когда-то, много лет назад, незадолго до окончания шко­лы, она ощутила первое трепетное пробуждение любви. Это было смешное влечение школьницы к мужчине намного стар­ше ее, который относился к ней как к ребенку и в конце концов женился на другой женщине. Впоследствии, когда первая боль утихла, Марина поняла, что того человека нельзя было ни в чем упрекнуть: он не понимал, что в девочке по­степенно просыпается женщина. Но волнующая радость про­будившихся в сердце чувств осталась с ней словно в насмеш­ку. И все же по сравнению с той первой влюбленностью все чувства, которые она потом испытывала к другим мужчинам, казались бледными и незначительными. Марина знала, чего хочет от жизни.