Пожав плечами, Мэдди направилась к выходу.

– Не знаю. Скоро.

Обернувшись, она сказала:

– Прощай, Майк. Желаю счастья.

И она ушла, а он остался вдыхать висевший в воздухе аромат ее тела. В его душе поселилась пустота. На крючке за дверью так и остался висеть красный кардиган, который Мэдди надела в тот вечер, когда явилась в его кабинет в белом облегающем платье. Майк знал, что кардиган до сих пор благоухал земляникой.

Он со вздохом сел в кресло и вспомнил старого пропойцу Рейбена Сойера, вот уже тридцать лет протиравшего стул в баре. Грустный и жалкий, старик пил потому, что не мог забыть боль утраты, смириться с потерей любимой жены. Его, Майка, не назовешь жалким, но теперь, полюбив Мэдди Джонс, он понимал старика Рейбена как никто другой. Майк не искал спасения в бутылке. Он, владелец двух баров, понимал, куда вела эта дорожка. Но вот в драку-другую все же ввязался. За несколько дней до того, как он увиделся в парке с Мэдди, ему пришлось выдворять из «Морта» братьев Финли. Обычно для «общения» с подобными болванами он вызывал полицейских, но в тот вечер занялся Уэсом и Скутом лично. Никто не мог заподозрить парней в наличии мозговых извилин, но подраться они любили. С помощью бармена Майку удалось вытолкать их на улицу – и вот тут-то началась потасовка. Такого развлечения Майк не помнил с тех пор, как закончил школу.

Запустив пальцы в волосы, Майк подался вперед, упершись в стол локтями. С того вечера, когда Мэдди сказала, кем является на самом деле, он жил как в аду и не знал, как оттуда выбраться. Надеялся, что со временем станет легче. Но пока что ничего не изменилось. Что же ему делать? Мэдди та, кто есть. А он – Майк Хеннесси. Как бы ни любил он Мэдди, реальная жизнь – не сериал на женском ТВ-канале, который так любила смотреть Мэг.

Протянув руку, Майк придвинул к себе коробку из-под бумаги для ксерокса. Сняв крышку и заглянув внутрь, он увидел оранжевого цвета диск и стопку листов. На первой странице был заголовок: «Пока смерть не разлучит нас».

Мэдди сказала, что это – единственный экземпляр. Почему она отдала ему книгу? Трудиться, потратив столько сил и времени, нарываться на неприятности – и лишь затем, чтобы отдать ему свой труд после того, как он был завершен?

Майку не хотелось читать ее книгу. Он не хотел, чтобы прошлое снова засосало его. Не хотел читать о предателе-отце, о несчастной матери и том вечере, когда она переступила черту. А уж видеть фотографии, вникать в полицейские отчеты… Нет, он уже пережил все это. Зачем же воскрешать прошлое?

Майк уже взял крышку, чтобы закрыть коробку, но тут в глаза ему бросилась первая фраза.

«– Обещаю, бэби, что в этот раз все будет по-другому. – Элис Джонс взглянула на крошку-дочь, затем снова перевела задумчивый взгляд на дорогу. – Ты полюбишь Трули, это маленький рай на земле. И будь я проклята, но давно пора, чтобы Иисус кинул нам кусок получше.

Бэби ничего не ответила. Все это она уже слышала…»


Мэдди вставила кошачий DVD в проигрыватель и усадила Снежка на кошачью постельку перед телевизионным экраном. Еще не было десяти утра, а у нее уже голова шла кругом от кошачьих проделок.

– Будешь плохо себя вести, посажу в переноску и засуну в багажник машины.

– Мяу…

– Я серьезно. – Сейчас Снежок явно проходила пассивно-агрессивную фазу. Мяукала, чтобы ее выпустили. Мяукала, чтобы впустили в дом. Но стоило открыть дверь – удирала в противоположном направлении. Кошка могла бы проявить хоть каплю благодарности!

Она постучала пальцем по кошачьему носу.

– Я тебя предупреждаю. Ты играешь на моих последних нервах.

Мэдди встала и на цыпочках удалилась. Снежок за хозяйкой не пошла, потому что не отрываясь смотрела на экран, где уже вовсю чирикали длиннохвостые попугаи.

В дверь позвонили, и Мэдди пошла, чтобы поглядеть в дверной глазок. Накануне вечером она попрощалась с Майком и, если честно, не ожидала увидеть его снова. Но он стоял у ее порога и казался несколько взъерошенным. К тому же щеки и подбородок заросли щетиной.

Мэдди открыла дверь и увидела, что Майк держит коробку от бумаги для ксерокса. Ее сердце упало. Она так трудилась, а он даже не пожелал прочесть!

– Ты разрешишь войти?

Она открыла дверь пошире, потом закрыла за Майком. На нем была черная куртка «Норт Фэйс», а щеки под налетом черной щетины розовели от утренней прохлады. Он прошел за ней в гостиную и принес в ее дом аромат октябрьского воздуха и своего тела. Мэдди любила запах Майка и тосковала по нему.

– Твоя кошка смотрит телевизор? – Голос у него был грубоват – под стать внешнему виду.

– Удалось отвлечь на минуту.

Майк поставил коробку на журнальный столик.

– Я прочел твою книгу.

Мэдди взглянула на часы, висевшие над телевизором. Из любви к Майку она просила его прочитать книгу и уничтожить ее. А он, похоже, только просмотрел ее.

– Быстро же ты читал.

– Извини.

– Не за что. Есть люди, которые читают очень быстро.

Майк улыбнулся, но улыбка эта не коснулась его голубых глаз и не заставила заиграть ямочки на щеках.

– Мэдди, прости за то, что моя мать сделала с твоей. Думаю, что никто из моих близких даже не подумал перед тобой извиниться. Ведь мы все так упивались своим несчастьем и его последствиями для нас… Некогда было подумать – а каково же тебе?

В растерянности хлопая глазами, Мэдди пробормотала:

– Не стоит извиняться. Вы же ничего плохого не делали…

Майк невесело рассмеялся:

– Не снимай меня с крючка, Мэдди. Я много чего сделал не так. – Он расстегнул «молнию» куртки, под которой обнаружилась все та же фирменная футболка бара «Морт», в которой он был накануне вечером. Наверное, их у него десятки штук. – Я верил, будто прошлое не тронет меня и не повлияет на мою жизнь, если я не стану о нем вспоминать. Это было не только неправильно, но и глупо. Если бы я по-настоящему преодолел в себе прошлое, для меня не имело бы значения, кто ты такая. Может быть, меня бы это все равно удивило или даже шокировало. Но в целом – разницы бы не было.

Однако разница была. Настолько существенная, что он вычеркнул ее из своей жизни.

– Я не спал всю ночь. Читал твою книгу. Сначала я не хотел ее читать, потому что думал, будто найду там длинный перечень – прямо список из прачечной! – преступлений моих родителей да еще жуткие фото в дополнение. Но там было другое.

Мэдди хотелось протянуть руку и коснуться его плеча. Хотелось пробежать пальцами по его груди и уткнуться лицом ему в шею.

– Я старалась быть беспристрастной, – заметила она.

– Ты оказалась на удивление беспристрастной. Не знаю, смог бы я остаться столь же беспристрастным, если бы твоя мать застрелила мою. Я всегда ощущал какую-то странную связь с моими родителями, с той жизнью, что была у меня в детстве. И теперь понимаю, с какого момента все пошло не так. А еще я понял, что не бывает второго шанса все исправить.

Мэдди хотелось, чтобы Майк протянул к ней руку, чтобы обнял ее и прижался губами к ее губам. Но он сунул пальцы в карманы своих джинсов.

– Когда я увидел тебя в парке, я сказал, что не знаю тебя, но это – ложь. Я тебя знаю. Знаю, какая ты смешная и умная, что ты мерзнешь, когда на улице двадцать градусов тепла. Знаю, что ты безумно любишь чизкейк, но довольствуешься мылом с ароматом пирожных. Ты терпеть не можешь, когда тебе начинают указывать, что делать. И еще я знаю, как тебе хочется, чтобы все считали тебя бесчувственной. Однако ты приютила котенка с неправильными зубами, потому что пожалела его. Все, что я уже о тебе знаю, наводит меня на мысль: я хочу знать о тебе еще больше.

В груди защемило – эта боль ей была уже знакома. Мэдди смотрела себе под ноги, не доверяя растущей в сердце надежде.

– С тех пор как я вернулся в Трули, – продолжал Майк, – я все время чувствовал, что как бы застыл на месте и не могу пошевелиться. Оказывается, я не стоял на месте, просто ждал. Наверное, ждал тебя.

Теперь защипало глаза, и Мэдди прикусила губу.

– Когда я с тобой, я чувствую себя так хорошо, как никогда прежде не чувствовал. Мы с тобой – как клубок, я запутался в тебе, а ты во мне. Так и должно было случиться. Я люблю тебя, Мэдди. Прости, что я так долго собирался с духом, чтобы снова сказать тебе это.

Мэдди подняла на него глаза и улыбнулась:

– Мне так тебя не хватало, Майк…

Он рассмеялся, и ямочки, наконец, заиграли на его щеках.

– Вряд ли ты тосковала по мне сильнее, чем я по тебе. Я был жалкий дурак. – Он обнял Мэдди и приподнял. – Никогда не верил, что смерть может привести к чему-то хорошему. Но сложись наша жизнь по-другому, я никогда бы не узнал тебя и не полюбил бы.

Мэдди медленно скользнула вниз, и их бедра сомкнулись. А руки Майка уже забрались к ней под блузку и гладили спину.

Наклонив голову, он поцеловал ее. Его губы были горячими и влажными. Чуть позже она возьмет Майка за руку и поведет в спальню. Однако сейчас ей хотелось наслаждаться его поцелуем – снова и снова. Казалось, она вдруг вышла под теплое солнце после долгой и холодной зимы. Как же ей было хорошо – тепло разливалось по всему телу.

Тут Майк чуть отстранился и прижался лбом к ее лбу.

– С того вечера, как ты впервые пришла в «Морт», мои глаза видят только тебя, Мэдди. Да, только тебя, – хотя я и заставлял себя взглянуть еще куда-нибудь.

– Хм… Взглянуть или потрогать? Я видела, как ты разговаривал в парке с Таней.

– Ну что же? Поверь, я не хочу никого, кроме тебя.

Мэдди обхватила его шею руками.

– А как быть с Мэг?

Майк взглянул на нее с удивлением.

– При чем тут моя сестра?

– Что ты ей скажешь? Она же меня ненавидит.

– Сказать по правде, сейчас она так занята моим другом Стивом, что ей некогда думать о тебе. – Майк помолчал, потом добавил: – Не думаю, что она так уж тебя ненавидит. Мэг винит твою мать во всех бедах, что нам достались, но ведь она тебя не знает.