– Что это? – в страхе спросила она.

– Пороховой склад в Толкапы, – мрачно ответил Малик, все еще борясь с испуганным конем, – его только что взорвали янычары.

Эми замолчала и крепко схватилась за луку седла, откладывая все вопросы на будущее. Мехмет наконец успокоился, и можно было продолжать путь. Испуганные люди на улицах почти не обращали на них внимания; они шли в противоположном направлении – к парку, откуда была лучше видна гавань. Эми была рада, что они настолько взволнованы, что не обращают никакого внимания на двоих, едущих на одном коне. Если бы ни хаос, то, несомненно, их вид вызвал бы немало вопросов: женщина в нарядном платье и мужчина в тюремных лохмотьях.

Пока они ехали по городу, направляясь к северным воротам и дальше – к лесистым холмам, дающим кров мятежникам, Эми не заметила ни одного солдата. За то время пока она жила в Константинополе, янычары стали привычным явлением, и, к своему удивлению, девушка почувствовала, что их отсутствие лишает ее спокойствия и уверенности. Обычно они раздражали ее, заставляя себя чувствовать словно в осаде, но сейчас Эми ясно поняла, что нет такой силы, которая могла бы сдержать взволнованных людей, толпившихся на улице. Никто не понимал, что происходит, и население беднейших кварталов выказывало явные признаки недовольства и склонности к бунту. Она с облегчением вздохнула, когда Мехмет наконец пробрался сквозь трущобы пригорода и вышел на открытую равнину с высушенной солнцем травой и жаждущими дождя деревьями. За спиной путников садилось солнце, а перед ними уже вставала луна. Становилось все холоднее.

Малик направил коня к подножию холмов, где дорога почти терялась в лесу и где лишь хорошо знающий местность человек мог найти путь. Мехмет пошел медленнее, пробираясь между валунами и поваленными деревьями. И когда Эми уже решила, что необходимо остановиться, чтобы дать отдых коню, она сквозь деревья заметила уголок соломенной крыши. Малик повернул Мехмета именно в ту сторону; и когда они подъехали ближе, девушка разглядела, что хижина сложена из местного камня, а дверь сделана из местного же дерева.

Малик остановил коня и соскочил на землю, привязав его к дереву. Потом снял Эми с седла. Когда она хотела освободиться из его рук, он удержал ее со словами:

– Подожди минутку. Я же думал, что никогда уже тебя не увижу и не смогу обнять.

Эми положила голову ему на плечо, сразу найдя хорошо знакомое местечко под ключицей, где уютно помещался ее носик.

– Ты так испугал меня своим видом там, в тюрьме, – прошептала она. – Когда ты так резко обошелся со мной, пытаясь отправить меня домой, я решила, что ты всерьез собрался умирать.

– Не думай об этом, – успокоил ее Малик, гладя по волосам. – Все кончилось, и мы снова вместе.

– Но насколько? Ты все еще не рассказал мне, как выбрался из тюрьмы, куда исчезли янычары – ничего не рассказал!

– Давай войдем внутрь, и понемногу ты все узнаешь.

Комната оказалась бедной – лишь стол и два стула, кровать и деревянный комод на земляном полу. В каменном очаге теплился огонь, и Малик наклонился, чтобы раздуть его. Эми закрыла дверь, и они оказались в полутьме. Малик поднялся, держа в руке горящую ветку, и зажег свечи, которые стояли на столе в деревянных плошках. Он посмотрел на Эми: девушка дрожала.

– Замерзла? – спросил он. Рука его сама собой двинулась к горлу рубашки – он хотел снять ее и отдать Эми. Но взглянув на то, что на нем надето, понял, что такие лохмотья отдавать неудобно, и печально усмехнулся.

– Придется согреть тебя иначе, – проговорил он, хватая Эми и падая вместе с ней на кровать. Крепко обнял ее и натянул выцветшее домотканое одеяло. Постепенно Эми перестала дрожать и успокоилась, свернувшись калачиком в его объятиях.

– Ну что, так лучше? – спросил Малик, губами дотрагиваясь до ее уха.

– Гораздо. Наверное, это просто была реакция на все пережитое – ведь еще два часа тому назад я пила чай с Мартином Фитцуотером, а сейчас уже – здесь, с тобой.

– Нужно было пристрелить этого негодяя, – мрачно произнес Малик.

– Ну милый, не смеши, – попыталась успокоить его Эми. – Я просто-напросто выполняла план Беатрис.

– Он развратник, – настаивал Малик.

– А ты нет? – улыбнулась Эми, дотрагиваясь до его грязной и заросшей щеки.

Он поцеловал ее руку, глядя ей в лицо своими темными глазами, мерцающими в тусклом свете.

– Только с тобой.

– Так ты когда-нибудь расскажешь мне, как выбрался из тюрьмы? – спросила Эми.

– Анвар заключил союз с Калид-шахом, и они напали на тюрьму, а янычары отказались ее защищать – вот и все, – ответил Малик.

Эми села в кровати и пристально взглянула на него.

– Янычары отказались служить султану? – недоверчиво повторила она.

Малик кивнул.

– Во всяком случае, большинство. Те немногие, которые остались ему верны, пытались оказать нам сопротивление, но это нельзя принимать всерьез. И, как я уже сказал тебе, недавний взрыв – результат поджога склада в Топкапы.

Эми, пораженная, молчала. Наконец произнесла:

– Так что же, все это означает, что султана свергли?

Малик вздохнул.

– Не так все просто. Он все еще дышит, и у него есть сторонники. Мы могли бы попробовать захватить дворец, но Калид хочет оставить султана в живых. Боится, что Запад не захочет иметь с нами дел, если мы будем вести себя, как убийцы.

– Разумно, правда?

Малик поморщился.

– Хаммид долгие годы убивал людей, и это вовсе не мешало правительствам западных стран иметь здесь свой бизнес и поддерживать дипломатические отношения, – он помолчал. – Но если бы решать мог я, то я убил бы его.

– Даже если бы это поставило под угрозу будущее правительство, которое вы планируете сформировать? – спросила Эми.

Малик молчал. Он явно находился на распутье: с одной стороны – давнее и огромное желание отомстить человеку, убившему его семью, с другой – цель установить в Турции демократию, которая не проживет без поддержки иностранных государств.

– Так каков же план действий? – поинтересовалась Эми.

– В качестве первого шага Калид послал султану предложение выступить в качестве посредника. Он хочет добиться для нас каких-то концессий в обмен на возвращение янычар.

– А ты? Что будет с тобой? – взволнованно спросила Эми.

– Мне придется несколько дней прятаться – пока события не улягутся. Калид говорит, что мое присутствие за столом переговоров послужит лишним раздражителем.

– Прислушайся к его словам, Малик. Он знает султана и знает, что делает.

– Да я и так во всем его слушаюсь, – коротко ответил Малик. – Потому-то я и здесь.

– А ты бы предпочел быть сейчас с Анваром? Малик прижал девушку к себе и поцеловал.

– Я бы предпочел не разлучаться с тобой, – нежно признался он. – Но после такой долгой борьбы трудно уступить кому-нибудь ее завершение.

– Другими словами, ты хотел бы быть сейчас там, чтобы засунуть свою победу в глотку Хаммиду, – сухо подытожила Эми.

– Это еще не победа, – ответил Малик.

– Почему же? Что может сделать султан без своих янычар?

– Я не знаю, сколько янычары пробудут в союзе с нами. Это непростой союз, и он может развалиться в любой момент.

Эми вздохнула, потом прижалась к любимому.

– Я знаю, как трудно ждать, – тихо проговорила она. – А особенно для такого человека, как ты.

Малик слегка отстранился и взглянул на нее.

– Просто ты не из тех, кто умеет ждать, – пояснила Эми.

Она обняла его за шею и притянула к себе.

– У меня есть кое-какие идеи по поводу того, как скоротать время, – прошептала она, целуя его.

– Я такой грязный, – прошептал Малик, тем не менее уже расстегивая ее корсаж.

– Это абсолютно неважно!

– Честно говоря, для меня тоже, – согласился Малик.

Эми действительно не было никакого дела до щетины, тюремного запаха или одежды, которая рвалась прямо в руках. За всем этим она видела лишь самого Малика, и в то время пока огонь согревал комнату, он любил ее страстно и нежно. Разлука, казалось, лишь придала ему силы. Потом, когда она лежала в объятиях Малика, глядя на его чеканный профиль, ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что она не спит и он действительно с ней рядом. Переход от отчаянья к радости оказался настолько стремительным, что голова кружилась от неожиданности; ощущение его тела рядом с собой казалось чудом. Она прижалась еще сильнее, и Малик зашевелился.

– Ты не спишь? – спросила Эми.

– Сплю.

– Неправда!

Он открыл один глаз и взглянул на нее:

– Правда!

– Малик, а что будет с тобой, если султан снова придет к власти? – Эми опять стала серьезной.

Он вздохнул и прижал ее к кровати своим телом.

– Восстание янычар должно напугать его настолько, что он согласится на переговоры. Я не думаю, что он уже когда-нибудь вернется к своим старым методам. Но все равно невозможно предположить, на что он способен. Еще никогда в жизни его не загоняли в угол, и я не знаю, как он себя поведет в подобной ситуации, – Малик поцеловал ее обнаженное плечо.

Эми молчала. Малик на свободе, но она все равно боится за него. Ее любимый организовал восстание, и если султан вернет себе хоть часть прежней силы, он этого не забудет. Пугаясь собственных мыслей, Эми призналась себе, что искренне предпочла бы, чтобы Хаммид оказался мертв.

– Не волнуйся так, – попросил Малик, словно читая ее мысли. – Я жив и невредим, и мы гораздо ближе к свержению этого чудовища, чем были еще вчера.

Эми крепко обняла любимого и лежала, гладя его по голове желая, чтобы он оказался прав.

Внезапно Малик поднял голову и произнес:

– Анвар обещал оставить здесь кое-какую еду. Я страшно голоден.

– Я думала, что ты спишь.

– Уже нет, – он вылез из кровати, натянул одежду, валявшуюся на полу, и подошел к комоду. Порылся там, перекладывая какие-то тюки и свертки. В одном оказалось мыло и расческа; в другом – одежда.