Элоиза Джеймс - Влюбленная герцогиня

— Может, присоединимся к остальным гостям? — спросила она у Джины.

— Конечно, — ответила та, и женщины вышли из комнаты. — Мне очень жаль, что вы с Себастьяном не находите общий язык.

— Да, — процедила сквозь зубы Эсма.

— А если мне поговорить с ним? Ты думаешь, это поможет?

— Не обращай внимания, прошу тебя. — Подруга сжала ей руку. — Я думаю, его невозможно изменить, он все равно останется таким же придирчивым. Лорд Боннингтон ведет себя благородно, и его огорчает недостаток благородства в поведении других.

— Конечно, — пробормотала Джина. — Только мне бы хотелось, чтобы он не вел себя с тобой как педант.

— Он не педант. Он просто… имеет мужество поступать согласно его убеждениям.

— Конечно, — повторила Джина, теряя вдруг хорошее расположение духа.

Подруги вошли в Большой салон, где леди Троубридж устроила этим вечером игру в карты, и за одним из столиков увидели Майлза Роулингса, который нежно гладил по щеке леди Чайлд.

— Уж лучше педант, чем распутник, — мрачно произнесла Эсма. — Маркиз Боннингтон никогда бы не унизил тебя на людях. Мне это кажется счастьем.

Роулингс заметил вошедших и помахал им, подзывая к столу.

— Твой муж очень дружелюбен, — сказала Джина. — По крайней мере вы с ним не живете в состоянии войны.

— О, разумеется, нет. Мы прямо-таки образец цивилизованной супружеской пары. Ну что, поприветствуем его? Вчера мне удалось избежать встречи с ним.

Майлз Роулингс был крупным, плотного сложения мужчиной. Издалека он казался образцом грубой мужественности, но вблизи это впечатление нарушалось до странности женственной ямочкой на его подбородке.

Джина могла бы поклясться, что заметила во взгляде Майлза искреннее восхищение, когда он поднялся и с видимым удовольствием поцеловал Эсме обе руки. Леди Чайлд тоже встала, пробормотав ей приветствие с ноткой извинения, отсутствующего в тоне Роулингса.

— Как поживаете, моя дорогая? — спросил он и лучезарно улыбнулся жене.

— Прекрасно, благодарю, — ответила Эсма, высвобождая руки и делая реверанс. — Очень рада встрече, леди Чайлд.

Вам нравится сельская местность?

Леди Чайлд была примерно лет на пятнадцать старше Эсмы и выглядела на свой возраст. Матрона обожала лошадей, подарила своему мужу двух наследников, после чего, по слухам, уже никогда не делила с ним постель. И ни с кем другим, пока не встретила Роулингса.

С минуту они мило болтали, потом Эсма сжала руку Джины.

— Прошу меня извинить, — сказала та. — Но я должна вернуться к мужу. Эсма, ты не проводишь меня в столовую? — Джина улыбнулась сидящей паре, и они покинули салон. — Думаю, могло быть гораздо хуже…

— Может, оставим эту тему? — прервала ее Эсма. — Прошу тебя!

— Конечно. Ты в порядке?

— Разумеется. Просто брак — нелегкое дело, вот и все.

— Ты во много раз красивее, чем она, — утешила Джина подругу.

— И это должно иметь значение, не так ли? — Эсма все ускоряла шаг. — Оказывается, нет. Дело не в том, что я хочу его. Нет. И уж определенно не хочу его в своей постели, так что я должна благодарить леди Чайлд. Однако не могу этого сделать по единственной причине: я ужасно ревнивая особа.

— Нет, ты не ревнива!

— Да. Ты знаешь, он влюблен.

— Не в первый раз, — заметила Джина.

— Но думаю, в последний. Я действительно так думаю. Ему посчастливилось найти женщину, которую он любит, и будь у нас другое общество, то они прожили бы вместе до конца своих дней. А я не уверена, что у них получится.

— Вряд ли, — подумав, ответила Джина. — Сыновья леди Чайлд наверняка пострадают из-за репутации матери.

— Вот именно, — с грустью согласилась Эсма.

— Дорогая, что случилось?

— У леди Чайлд есть сыновья.

Джина не смогла на это ответить, а потому обняла подругу за талию, и они вошли в столовую, где увидели Каролу, сидевшую, как всегда, в окружении молодых людей.

— Ей нужен твой совет.

— Мой совет? — удивилась Эсма, но позволила Джине подвести ее к столу.

Карола тут же вскочила и принялась гнать своих обожателей.

— Давайте, давайте! Мне нужно поговорить с этими леди. Трое, ворча, покинули ее, остался только Невил.

— Уходите, Невил! Я потанцую с вами позже.

— Не уйду. Ваша светлость, леди Роулингс. — Поклонившись, он усадил их в кресла и опять занял свое место. — Как самый приближенный из мужчин, я чую грядущий шабаш ведьм. А мне, знаете ли, прелестные дамы, всегда хотелось поучаствовать в шабаше.

Карола закатила глаза, однако Невил улыбнулся так обезоруживающе, что она сдалась.

— Хорошо, можете остаться. Но это секретное заседание, вы понимаете? — Она строго на него посмотрела.

— Скорее весь крахмал Англии превратится в масло, чем я промолвлю хоть единое слово, — торжественно произнес молодой человек.

Джина с интересом оглядела его искусно сделанный и накрахмаленный шейный платок.

— Разве это будет настолько ужасно?

— Жизнь без идеально накрахмаленного утром шейного платка не имеет смысла, — ответил Невил и получил удар веером по руке.

— Это военный совет, — заявила Карола. — Если вы не можете быть серьезным, убирайтесь отсюда. Невил моментально выпрямился.

— О, война! Я всегда мечтал об униформе. Я буду выглядеть в ней очень лихим.

— На поле боя нет крахмала, — заметила Джина.

— Пожалуйста, оставьте свои шутки. Эсма, мне нужна помощь. Твой совет в… — Карола не могла сформулировать просьбу.

— Можно я? — вмешалась Джина.

— Нет, позвольте мне догадаться! — воскликнул Невил, с любовью глядя на Каролу. — Моя леди Перуинкл хочет вернуть своего ужасно одетого мужа, и ей требуется помощь восхитительно соблазнительной леди Роулингс.

— Это настолько очевидно? — испугалась Карола.

— Ведь я ваш самый близкий друг? — спросил Невил. Она кивнула. — К тому же вы никогда не проявляли интереса ко мне, а значит, решил я, вы продолжаете любить своего мужа.

— О, Невил, — засмеялась она.

— Дело в том, что Кароле надо соблазнить мужа, — объяснила Джина. — Он, видимо, останется здесь на две-три недели, Эсма, так что у нас мало времени.

— Никаких особенных проблем с соблазнением твоего супруга я не предвижу, — ответила Эсма.

— Ты можешь… могла бы соблазнить любого, кого захочешь? — с благоговением спросила Карола.

— Мужчины как дети. Нельзя серьезно воспринимать их требования независимости.

— Я предполагал, что непременно узнаю некие семейные истины, если останусь, — засмеялся Невил. — И не ошибся. Карола проигнорировала его.

— Должна вам сказать, что Таппи не обращает на меня никакого внимания. Он даже не соизволил поздороваться со мной, когда приехал. Я не уверена, помнит ли он, что я вообще существую.

— Если он не знает о твоем существовании в данный момент, то скоро узнает, — пообещала Эсма. — По-моему, лорд Перуинкл из породы тех мужчин, которые реагируют на… скажем прямо, на женщину, которая хочет его.

Джина кивнула.

— Именно так думаем и мы с Каролой.

— Я не могу этого сделать, — прошептала та. — Это слишком унизительно!

— Ничего явного тут не будет. Мужчина даже не сознает, что происходит, — объяснила Эсма. — А теперь… вот что нам следует предпринять. — Она замолчала и посмотрела на Невила. — Убирайтесь отсюда! Вы слышали уже достаточно.

Подчинившись ее власти, молодой человек поднялся.

— Может, вы и правы, — сказал он с притворной серьезностью. — Подобная беседа вселит ужас в сердце любого мужчины. — Он поклонился дамам и поцеловал кончики пальцев Каролы. — Первый менуэт?

Она кивнула, и Невил покинул их общество.

Стивен еще днем сбежал в Лондон, а герцог и Таппи отправились после ужина в Большой салон. Кэм мгновенно отыскал взглядом Джину, стоящую рядом с каменнолицым человеком, за которого она собиралась замуж.

Пока маркиз по своему обыкновению читал ей нотации, она рассеянно играла веером, и Кэм вдруг ощутил, как в нем закипает гнев. Причина была ясна: он хотел собственную жену и не мог ею обладать. Именно поэтому он жаждал причинить ей боль.

— Кэм! — просияла она, увидев мужа. Боннингтон сразу поджал губы.

— Я считаю весьма неразумным слишком частое общение ваших светлостей.

— Это не должно вас беспокоить, — ответил Кэм. — Мой солиситор пишет, что с разводом не возникло никаких затруднений. Фактически Раунтон намекнул, что они стали обычным делом.

— Только не в Англии, — возразил Боннингтон. — Наверняка вам бы не хотелось запятнать неприятными слухами репутацию вашей жены.

— Да, кстати, — нахмурился герцог. — Что у тебя происходит с твоим домашним учителем, Джина? По словам Раунтона, все уверены, что ты флиртуешь с беднягой.

Джина засмеялась, но тут снова подал голос Боннингтон.

— Подобные темы не для ушей ее светлости, — веско сказал он. — Хотя я разделяю вашу озабоченность, это можно обсудить позже.

— Будь я проклят, если вы не из породы самых бесчувственных типов, как мой дражайший, ныне покойный отец. — Кэм повернулся к жене: — Джина, какого дьявола ты делаешь с беднягой Уоппингом? Мужчина не может спать с леди, если она платит ему, ты губишь его репутацию.

Герцогиня хихикнула.

— Я уже всем это говорила. Он самый застенчивый из мужчин, каких я знаю,

— Черт возьми, я прислал сюда какого-то повесу слоняться вокруг моей жены.

— Это недоразумение! Мерзкая газета что-то напечатало про нас, а потом, когда мы были в оранжерее, чтобы понаблюдать за метеоритным дождем, нас увидели мистер Брук и его жена.

— Метеоритным дождем? — скептически повторил Кэм. — С чего тебе вздумалось на него смотреть?

— В ту ночь, когда Флоренция пала, сдавшись Медичи, был метеоритный дождь. Мистер Уоппинг думал, что мне полезно это увидеть, поскольку атмосферные явления воздействуют на общественное мнение. Но календарь ошибся, и ночь была темной.