Джиллиан Стоун - Влюблен и очень опасен

– Прошу прощения, – пробормотал Рейф, – но я вынужден вас покинуть.

Затерявшись среди жаждущих полакомиться гостей, Рейф незаметно приблизился к той самой лакомой штучке, что его особенно заинтересовала. Теперь его и Фанни разделял лишь уставленный изысканными десертами стол. Взгляды их встретились. Рейф отправил в рот засахаренную вишню, украшавшую кремовое пирожное, вкусив заодно и сладость ее удивления.

В этот миг он увидел ту Фанни, которую знал в детстве, и вдруг поймал себя на том, что ему трудно дышать. Фанни, между тем, смешалась с толпой проголодавшихся скорбящих и скрылась из виду.

За последние несколько лет охлаждение в отношениях с людьми, некогда составлявшими его ближайшее окружение, достигло критической точки. Рейф физически ощущал отчужденность всех, кроме Вертилайн. Впрочем, за прошедшие годы Рейф не сделал ничего, чтобы как-то навести мосты. Напротив, он, казалось, все эти пять лет упорно стремился к тому, чтобы доказать своим родным: на нем давно пора поставить крест. И что, если подумать, он оказал Фанни Грейвил-Ньюджент поистине неоценимую услугу, избавив ее от горькой участи своей жены. Впрочем, кое-кто из родни готов был снисходительно простить отщепенца. В конце концов, ни одно уважающее себя благородное семейство не может обойтись без скандала для поддержания репутации. И в этом качестве – устроителя скандала – Рейф оказался незаменим.

Однако скандал пятилетней давности не являлся самым большим его прегрешением. Чего ему действительно не могли простить, так это небрежения к титулу Сент-Олдуин. Теперь он был всего лишь детективом Рейфелом Льюисом – этот титул по наследству не передашь.

Работа у Рейфа была опасная, но она его устраивала. Работа отнимала все его время и все его силы, и благодаря этому последние пять лет пролетели быстро. А о той жизни, от которой он отрекся, уехав из Эдинбурга, детектив Льюис почти не вспоминал. К тому же в Лондоне всегда есть чем отвлечься от ненужных мыслей.

– А вы решительный человек, Сент-Олдуин. Не всякий на вашем месте отважился бы явиться сюда в такой день.

– Вы правы, – согласился Рейф, повернувшись лицом к заговорившему с ним угрюмому типу. – Скажу больше: так мог поступить только отъявленный негодяй. – Рейф узнал в своем собеседнике того самого заботливого джентльмена, что обхаживал Фанни в буфетной. Его звали Найджел Эндрю Ирвин. Они вместе учились в университете, и одно время Найджел искал с Рейфом дружбы. – Найджел, я мог бы сказать, что рад встрече, но тогда бы я бессовестно солгал. Впрочем, – со скучающей ухмылкой продолжил Рейф, – как показывает история наших с тобой отношений, лгать – это по твоей части.

Найджел смотрел на Рейфа со смесью презрения и любопытства.

– А знаешь, – протянул он, – самое разумное решение в своей жизни Фанни приняла, когда расторгла с тобой помолвку.

– А ты все продолжаешь ждать и надеяться, Найджел? Пять лет безответной любви?

– Да, я терпелив, а значит, умею владеть собой. Но тебе этого не понять. Ты никогда не умел контролировать свои инстинкты.

Рейф живо представил себе возможное развитие событий, включающее разбитый нос Найджела и прочие телесные повреждения, но быстро взял себя в руки. Он не даст себя спровоцировать из-за неприятного инцидента, случившегося давным-давно. Хотя назвать произошедшее «неприятным инцидентом» было бы слишком мягко. Ему пришлось пройти через многие испытания, познать ложь, обман и предательство, и, когда он понял, во что влип, спасаться бегством было уже поздно.

– Тебе не терпится вызвать меня на дуэль, Найджел? Я к вашим услугам, сэр, – с холодной надменностью сообщил Рейф своему чванливому визави. Ирвин всегда нравился женщинам, хотя с годами несколько располнел. Рейф легко мог представить себе Найджела через пару-тройку лет с солидным брюшком и двойным подбородком.

Найджел молчал, и Рейф решил сменить тактику.

– Поскольку ты, похоже, находишься с Фанни в более дружеских отношениях, нежели я, – с любезной непринужденностью начал Рейф, – то не мог бы оказать мне услугу? Видишь ли, мне очень надо поговорить с ней один на один.

– Фанни – женщина с тонкой душевной организацией и очень ранима…

– Ах, да ты, оказывается, совсем ее не знаешь, – разочарованно протянул Рейф. Найджел, этот надутый болван, его бесил, но прикидываться равнодушным, говоря о Фанни, Рейфу оказалось труднее, чем он ожидал. Он помнил Фанни непоседливой девчонкой, закадычной подружкой детства. Однако с той сногсшибательной красавицей, в которую она превратилась, он бы хотел играть в совсем другие игры.

Найджел выпятил грудь.

– Фанни не расположена к общению с тобой. Похороны отца и твое появление здесь, которое никак нельзя назвать уместным, переутомили ее. Ей нужен покой. – Найджел распалялся все пуще. – Твоя просьба не просто невыполнима, я нахожу ее возмутительной. Ты вынуждаешь меня просить тебя…

– Сообщение для достопочтенного Рейфела Льюиса Сент-Олдуина, – с поклоном провозгласил слуга, протянув Рейфу записку на серебряном подносе.

Рейф взял записку и быстро пробежал ее глазами.

Рейф улыбнулся. Похоже, его желание не так уж неисполнимо.

– Как так получается, что ты всегда оказываешься рядом, когда моя жизнь дает трещину? – Фанни говорила, стоя к Рейфу спиной. Дверь в кабинет закрылась с тихим щелчком. Сквозь волнистое стекло дверной панели все виделось расплывчатым и тусклым. Как часто, сидя в кабинете отца, она, устремив задумчивый взгляд на веранду, наблюдала за целующимися за стеклянной дверью безотчетно-знакомыми призраками.

– Может, ты передумала, – деликатно покашляв, сказал Рейф, – и мне лучше уйти?

Фанни обернулась как раз в тот момент, когда он, скомкав ее записку, убрал руку за спину. Взгляды их встретились. Она и не надеялась на то, что встреча эта пройдет непринужденно и гладко. Как бы дело не дошло до драки. Фанни чуть было не улыбнулась, представив эту водевильную сцену. Однако с достоинством выпрямила спину и сжала губы.

– О нет, ни в коем случае. Я ждала этого момента пять лет. Пришел твой час расплаты.

В глазах Рейфа загорелся знакомый зеленый огонек. Фанни сразу узнала это с детства знакомое выражение его лица, этот виноватый, притворно-простодушный взгляд. Она видела, что Рейф с трудом удерживается от того, чтобы нагло не ухмыльнуться ей в лицо.

– Может, тут в подвале есть пыточная камера? Этот дом я знаю не так хорошо, как ваш дом в усадьбе.

Ей хотелось зарычать.

– Я к тому, что если в подвале найдется подходящее помещение, ты могла бы там меня выпороть. Потому что, если мне будет больно, я стану кричать, и мои вопли перепугают гостей. – Рейф прошел на середину комнаты. – Но если ты считаешь, что и эта комната подходит для экзекуции, так тому и быть. Я к вашим услугам, лейтенант Сорвиголова.

– Не называй меня так. – Ее словно пробило током от макушки до пяток. Когда-то в детстве они назвали себя именами героев любимой книги Фредерика Марриета «Приключения Питера Симпла». Сейчас он, вероятно, решил напомнить ей о тех давних ребяческих забавах, не иначе, чтобы подлизаться. А возможно, и для того, чтобы указать ей на ее место, ведь он был тогда капитаном Вихрем, а капитан выше лейтенанта по рангу. Хотя что тут удивительного? Рейф всегда умело пользовался своим редким даром. Ему удавалось располагать к себе окружающих, не прикладывая к тому ни малейших усилий. Старший брат Рейфа, нынешний граф Сент-Олдуин, не обладал и толикой легендарного обаяния Рейфела, все досталось младшему.

Рейф сделал еще шаг вперед, и Фанни отступила.

– Даже не думай приближаться ко мне. Я завизжу так, что стекла полопаются.

– Гневайся, твое право. Возможно, тебе не следовало бы даже говорить со мной. Скажу больше, я бы тебе советовал именно так и поступить.

Непринужденный, безупречно почтительный и неотразимо обаятельный. Неудивительно, что ему все всегда сходило с рук. Фанни легко могла представить, как лондонские юные леди теряют от него головы. Убийственная комбинация самоуничижительных слов и обезоруживающей и при этом нагловатой ухмылки. Но знают ли они, какую боль способен причинить влюбленной в него женщине этот на первый взгляд безобидный повеса?

– Я гневаюсь? Гневаюсь? Да, пожалуй, что я в гневе. И все из-за твоей… твоего… – Фанни скрестила руки под грудью, и он воспользовался представившейся возможностью полюбоваться ее бюстом. – Твоего возмутительного поведения.

– У меня остались приятные воспоминания об этой комнате, – признался Рейф, продолжая поедать глазами ее грудь. – Жаль, что твой отец и его любовница все испортили, застукав нас на террасе. – Он оторвал взгляд от ее бюста и посмотрел ей прямо в глаза. Он заметил, как она на миг прикрыла глаза и как предательски дрогнули ее губы. Рейф всегда подмечал каждую мелочь. И умел делать выводы.

Стремясь уйти от его цепкого взгляда, Фанни принялась расхаживать по комнате, заставленной громоздкими креслами и кушетками.

– Ты тогда ранил меня в самое сердце. И даже не счел нужным придумать себе оправдание! За пять прошедших лет ты ни разу ни словом не дал о себе знать, и вдруг именно сегодня, в день похорон моего отца, ты вдруг являешься сюда. Зачем?

– Да, прямо как снег на голову. Мне и самому не по себе, должен признаться. Вертилайн, Регги и Бесси пережили настоящее потрясение, а о матери я вообще не говорю. – Рейф неторопливо следовал за ней, так же, как Фанни, огибая многочисленные препятствия в виде кресел и кушеток, но сохранял дистанцию. – Судя по всему, у тебя и вправду нервы на пределе, и Эдвард с Офелией порядком раздражены. Кстати, а где кузина Клер? Что-то ее не видно.