Рэйчел Гибсон - Влюблен до безумия

– Ник, мы должны это прекратить!

– Обязательно, – пробормотал Ник.

Сдвинув ее бюстье чуть ли не до талии, он опустил голову, коснулся губами розового соска, втянул его в рот и принялся ласкать горячим влажным языком. Положив большую теплую руку между ее бедер, он прижал ладонь к чувствительной плоти. Делейни крепко сжала бедра, захватывая его руку. Глаза ее сами собой закрылись, с губ вместе со вздохом, похожим на стон, слетело его имя. Это был голос желания. Делейни хотелось почувствовать, как обнаженное тело Ника прижимается к ее телу, терять ей было нечего – кроме самоуважения. А что значит самоуважение по сравнению с хорошим оргазмом?

Ник поднял голову, и вместо тепла его рта Делейни почувствовала на своей груди прохладу. Не без труда открыв глаза, она проследила направление горящего взгляда Ника и посмотрела на свой сосок. Ник убрал руку от ее бедер, взялся за конец боа и пощекотал перьями чувствительную кожу.

– Скажи, что ты меня хочешь.

– Разве это и так не ясно?

– Все равно скажи. – Он посмотрел ей в глаза тяжелым взглядом, полным похоти и решимости. – Скажи.

Перышки еще раз порхнули по ее груди.

Делейни резко втянула воздух.

Взгляд Ника скользнул по ее лицу и остановился на губах. Потом он нежно поцеловал ее в губы и поднял бюстье на место, прикрывая грудь.

Делейни поняла, что Ник не собирается заниматься с ней любовью. Естественно. Ему-то есть что терять – гораздо больше, чем ей.

– Почему мы все время это делаем? – спросила Делейни, когда Ник прервал поцелуй и поднял голову. – Я не хочу, чтобы это происходило снова, но оно все равно каждый раз происходит.

– А ты не знаешь?

– Хотела бы я знать.

– Незаконченное дело.

Делейни глубоко вздохнула и прислонилась к Нику.

– О чем ты? Какое незаконченное дело?

– Я о той ночи на Энджел-Бич. Мы тогда так и не закончили того, что начали, потому что ты сбежала.

– Я сбежала? – Ник поднял голову, и Делейни нахмурилась. – У меня не было выбора.

– У тебя был выбор, и ты его сделала – уехала с Генри.

Стараясь сделать это по возможности с достоинством, Делейни встала с коленей Ника. На ее левой ноге не было туфли, кончик боа застрял в бюстье.

– Я уехала, потому что ты меня использовал.

– Когда именно это было? – Ник встал и навис над ней. – Когда ты умоляла меня трогать тебя везде?

Делейни одернула юбку.

– Замолчи.

– Или когда моя голова находилась между твоих ног?

– Ник, замолчи! – Она поправила боа. – Ты делал это только для того, чтобы меня унизить.

– Чушь собачья.

– Ты меня использовал, чтобы отомстить Генри.

Ник покачнулся на каблуках и прищурился.

– Я тебя не использовал. Я тебе говорил, чтобы ты не беспокоилась, что я о тебе позабочусь, но ты посмотрела на меня как на какого-то насильника и уехала с Генри.

Делейни не могла ему поверить.

– Я никогда не смотрела на тебя как на насильника. И, насколько я помню, ты не сказал мне ни одного доброго слова. Я бы запомнила, если бы сказал.

– Я говорил, только ты предпочла уехать со стариком. И как мне сейчас представляется, за тобой должок.

Делейни взяла с подлокотника дивана куртку Ника и швырнула ему.

– Я тебе ничего не должна.

– Для тебя же лучше, если четвертого июня тебя здесь не будет, иначе я получу с тебя то, что ты была мне должна все эти десять лет. – Ник сунул руки в рукава куртки и пошел к двери. – И имей в виду, Дикарка, расплата будет жестокой.

Еще долго после того, как он ушел и за окном стих гул мотора его джипа, Делейни смотрела на закрытую дверь. Ее тело все еще горело от его прикосновений, а мысль о сексуальной расплате вовсе не казалась такой уж отталкивающей. Она вернулась в комнату и увидела на полу берет Ника. Она подняла его и поднесла к лицу. Он пах кожей, шерстью и Ником.

– Дядя Ник, ты видел по телевизору кино про девочку, которую похитили, когда она была еще совсем маленькая, и она узнала об этом только лет в двадцать?

Ник не отрывался от экрана компьютера. Он работал над бюджетом дома, который его компания строила на северном берегу озера. Им удалось залить фундамент до того, как земля замерзла, и настелить крышу до первого снега, дом был близок к завершению. Однако в процессе строительства владелец решил кое-что изменить внутри и стоимость плотницких работ сильно превысила бюджет. С наступлением холодов, когда бизнес затих, Энн Мари и Хильда стали работать только по утрам, и сейчас в здании находились лишь Ник и Софи.

– Дядя Ник!

– Да?

Ник удалил несколько цифр и занес вместо них другие. Софи протяжно вздохнула.

– Ты меня не слушаешь!

Ник перевел взгляде экрана компьютера на племянницу, потом снова посмотрел на экран.

– Ну что ты, я тебя очень внимательно слушаю.

– И что я сказала?

Ник впечатал плату за пополнение запасов и потянулся за калькулятором, лежащим на краю стола. Но тут он снова взглянул на племянницу, и его рука замерла в воздухе. Большие детские глаза смотрели на него с таким выражением, как будто он растоптал ее чувства тяжелыми рабочими ботинками.

– Ты права, я тебя не слушал. – Ник забыл про калькулятор. – Извини.

– Можно задать тебе один вопрос?

Ник понимал, что Софи не просто от нечего делать зашла по дороге из школы в офис и даже не для того, чтобы посмотреть, как он работает.

– Конечно.

– Дядя Ник, что бы ты сделал, если бы тебе нравилась девочка, а она об этом не знала? – Софи помолчала и посмотрела куда-то поверх его головы. – И если ей нравился кто-то другой, светловолосый, кто очень красиво одевается, входит в группу поддержки и все такое? – Она посмотрела ему в глаза. – Ты бы сдался?

Ник растерялся.

– Тебе нравится мальчик, который входит в группу поддержки?

– Нет! Мне нравится парень, который встречается с такой девчонкой! Она красивая, пользуется популярностью, и у нее самая хорошая фигура в восьмом классе, а меня Кайл даже не замечает. Что мне сделать, чтобы он обратил на меня внимание?

Ник посмотрел на племянницу. Она унаследовала от матери итальянские глаза, слишком большие для ее лица. На лбу у нее красовался большой красный прыщ, который не удалось скрыть даже толстым слоем маскирующего крема, на зубах блестели брекеты. Придет время, когда Софи Аллегрецца будет притягивать взгляды мужчин, но это время еще не настало. Да и к тому же, думал Ник, ей еще рано думать о мальчиках.

– Ничего не делай, Софи. Ты и так классная.

Софи закатила глаза и потянулась за школьным рюкзаком, брошенным на полу возле стула.

– От тебя не больше толку, чем от папы.

– А что сказал Луи?

– Что мне еще рано думать о мальчиках.

– А-а. – Ник подался вперед, взял девочку за руку и соврал: – Ну, такого я бы никогда не сказал.

– Я знаю, поэтому и пришла поговорить с тобой. И не только Кайл, другие мальчики меня тоже не замечают. Ни один. – Софи плюхнулась на стул этаким комочком несчастья и уронила рюкзак на колени. – Очень обидно.

Нику было больно видеть девочку такой несчастной. Он помогал Луи растить Софи, и она была единственным существом женского пола, к которому он мог свободно проявлять любовь и нежность. Они могли вместе смотреть кино по телевизору или играть в «Монополию», и Софи никогда не лезла в его жизнь, никогда не висела камнем у него на шее.

– Чем я могу тебе помочь?

– Расскажи, что мальчикам нравится в девочках.

– Мальчикам из восьмого класса?

Ник поскреб щеку и задумался. Врать ему не хотелось, но и разрушать иллюзии невинного ребенка он тоже не хотел.

– Я подумала, что ты должен знать, потому что у тебя много девушек.

– Много девушек? – Ник увидел, что Софи достает из рюкзака флакон зеленого лака для ногтей. – У меня их не много. Кто тебе такое сказал?

Софи пожала плечами:

– Это и говорить не обязательно. Например, Гейл – твоя девушка.

Ник видел Гейл в последний раз за несколько недель до Хеллоуина, после которого прошла уже неделя.

– Она мне просто подруга. И в прошлом месяце мы с ней расстались.

Если быть точным, то это он с ней порвал, и она была от этого не в восторге.

– И что тебе в ней нравилось? – спросила Софи, начиная наносить слой зеленого лака поверх темно-синего, которым уже были накрашены ее ногти.

Ник определенно не мог рассказать своей тринадцатилетней племяннице о том немногом, что ему нравилось в Гейл.

– У нее красивые волосы.

– Вот как? Ты бы стал встречаться с девушкой только из-за того, что у нее красивые волосы?

«Наверное, нет».

– Да.

– А какой твой любимый цвет волос?

– Каштановый.

– А что тебе еще нравится?

«Розовые губы и розовое боа».

– Хорошая улыбка.

Софи посмотрела на него и улыбнулась, на ее зубах были брекеты.

– Такая?

– Да.

– А что еще?

На этот раз Ник ответил правду:

– Большие карие глаза. И еще мне нравится, когда девушка способна не спасовать передо мной.

«А еще, – добавил он мысленно, – с некоторых пор мне стал нравиться сарказм».

Софи окунула кисточку в зеленый лак и занялась ногтями на другой руке.

– Как ты думаешь, стоит девочке звонить мальчику?

– Конечно, а почему бы нет?

– Бабушка говорит, что девочки, которые сами звонят мальчикам, невоспитанные. Она говорит, что вы с папой никогда не связывались с такими девочками, потому что, когда они вам звонили, она никогда не позволяла вам с ними говорить.

За исключением собственной матери. Ник никогда не встречал таких женщин, которые бы видели только то, что хотели видеть, и ничего больше. Пока Ник и Луи росли, они и без телефона успели попасть во множество переделок. Например, на последнем курсе колледжа Луи сделал одной девушке ребенка. А когда парень-баск делает ребенка доброй католичке, за этим неизбежно следует венчание в соборе Святого Иоанна.