– Так почему же твои родители больше времени уделяют брату?

Дана придвинула ноги к груди.

– Потому что ему нужна их поддержка. Он просто привязан к родительскому дому, еще молод и все такое. Он живет там по выходным. А у меня своя жизнь и мне она нравится. Я думаю, что я просто одиночка по жизни.

– А я всегда торчала у своей матери, когда она была жива, – сказала Лорель. – Мой отец… Я больше не хотела иметь с ним ничего общего, Я признаю, что я до сих пор не могу его простить.

– У меня прекрасные родители, – Дана торопилась объяснить. – Но рядом с ними я почему-то чувствую себя не в своей тарелке.

– Это плохо, – прошептала Лорель. – Я надеюсь, что ты их все равно ценишь, пока они у тебя еще есть, – она медлила. – Не хочу говорить плохие вещи, я просто…

– Я понимаю, о чем ты, – в глазах Даны была искренность. Их зеленый цвет напоминал весенние холмы. – Мне всегда казалось, что я еще успею сблизиться с ними. Возможно, мне лучше предпринять усилия для сближения с ними.

Лорель едва сдерживала эмоции: – Правильное решение.

– И твоя мама знает о твоей ориентации?

– Конечно. Мне было восемнадцать лет, и я ей сказала об этом сразу после того, как ей поставили диагноз рак. На тот момент, я уже несколько лет знала о своих лесбийских наклонностях, но предпочитала молчать. А когда узнала о болезни матери, я больше не могла скрывать свою ориентацию.

– И как она восприняла эту новость?

– Сначала она очень удивилась. Но я думаю, что в тот момент моя ориентация была меньшим из ее зол. – Лорель вспомнила испуганное, почти потерянное лицо матери в последние месяцы ее жизни, когда она оставалась наедине или думала, что на нее никто не смотрит. Даже сейчас, вспоминая ее взгляд и зная, как много страха и горечи скрывалось в прощальных словах, сердце Лорель разрывалось от боли. Она даже обвинила меня в том, что я не во время сообщила эту новость. После того, как она узнала, что у нее рак груди она была не в силах ругать свою дочку за то, что ей нравятся девочки.

Фырканье Даны было скорее нервным, чем удивленным.

– Так твой камин-аут прошел безболезненно?

– Я плакала в тот день, но, если честно, все прошло особых травм, – казалось Лорель, не хотела вдаваться в подробности. – А как у тебя все прошло? Как твои родители восприняли новость о том, что ты гетеро?

Дана рассмеялась: – Вот чертовка.

– Тебе нравится меня так называть.

– А тебе нравится быть такой, – выдала. Дана ответ, – а твой отец тоже знает, что ты лесби?

Ей явно нравится говорить на эту тему, подумала Лорель.

– Он знает, но мне все равно, что он там себе думает.

– Хоть чуть-чуть его мнение должно иметь значение для тебя. – Дана казалась озадаченной. – Мнение родителей всегда важно.

– Мнение моего отца перестало быть ценным, когда он бросил мою мать, а она в нем сильно нуждалась, особенно в тот момент, – сказала Лорель, – мама любила его. Что же касается меня, то его поступок сыграл главную роль в моем отношении к нему. Желая перейти на более легкую тему, она с воодушевлением спросила: – Ну что, готова сыграть в игру «Правда или действие», я же уже рассказала тебе три самых страшных эпизода из своей жизни.

– Возможно, – Дана пересчитала вслух, загибая пальцы, – потеря девственности, первая ночь в стриптиз клубе и признание своей ориентации матери. Все?

– Думаю, вполне достаточно. Теперь твоя очередь.

– Я устала.

– Да ладно. Разговаривать со мной не такое уж скучное занятие, не так ли?

– Надеюсь, ты не будешь задавать действительно трудные вопросы, – у Даны появилась нервная ухмылка, – или придумывать сложные действия.

– Я обещаю быть хорошей, – Лорель невинно взмахнула ресницами.

– Боюсь, что ты вкладываешь совсем другое понятие в слово «хорошая».

Робкое беспокойство Даны вызвало покалывание в теле Лорель. Она казалась такой милой, почти скромняшкой, но Лорель ощущала сексуальную, игривую женщину за этой скрытой оболочкой. В предвкушении игры Лорель проговорила гортанным голосом:

– Еще ни разу никто не жаловался на то, что я вкладываю в это слово.

Дана посмотрела на нее со страхом и возбуждением.

– Хорошо, давай попробуем, – прохрипела она.


***

Дана не знала, с какого момента их общение приняло такой оборот. Сейчас они разговаривали друг с другом, как будто им было нечего терять. Внутри нее буйствовало смешанное чувство сильного возбуждения и явного страха.

– Сколько у тебя было мужчин, с которыми ты спала? – спросила она.

Ее сразу же удивило собственническое чувство, которое появилось у нее при этой мысли. Ей не хотелось представлять Лорель с мужчинами, тем более, как она танцует для них. Она попыталась представить ее исполняющей эротический танец для другой женщины, подобный тому, что она танцевала у нее на коленях. Эта мысль тоже оказалась неприятной. Нужно взять себя в руки, подумала она. Лорель была красивой женщиной с прекрасной грудью и обширным кругозором, а она была 28-летней заново рожденной девственницей, которой не мешало бы сбросить лишних 6 килограмм.

Лорель посмотрела на нее загадочным взглядом, и Дана почувствовала, что ей стало трудно дышать. Она закашлялась от смущения. Лорель протянула ей свою руку и погладила по спине. Шок от нежного прикосновения успокоил дыхание Даны, но, все равно, ощущалась некая нервозность.

– С тобой все в порядке? – спросила Лорель, – если ты устала, то мы можем попытаться заснуть.

Теперь мысли о сне казались невозможными, так как она постоянно думала об игре «Правда или действие» с этой женщиной. У Даны появилось ощущение, будто ее рассматривают под микроскопом, и это не давало ей покоя.

– Все хорошо, – соврала она.

Лорель помолчала некоторое время, а потом ответила на вопрос: – Ни с одним. А ты?

– У меня был один мужчина, – она заметила, как Лорель производила мысленные подсчеты.

– Двадцать восемь лет. Один мужчина. Для гетеросексуалки не так уж и внушительно.

Успокоившись тем, что не последовало обсуждения этой темы, она обратилась с этим же вопросом к Лорель: – Так сколько у тебя было женщин?

– Три. – Ответила Лорель без колебания.

Дана удивилась. Она ожидала, что их будет гораздо больше: – Правда?

– Правда. Тебя это удивляет?

– Нет, – солгала Дана. Лорель зевнула.

– «Правда или действие», мисс Ваттс?

Дана пыталась не обращать внимания на приятное покалывание в клиторе, когда Лорель обратились к ней подобным образом. Она сразу вспомнила свои самые любимые сексуальные фантазии, в одной из которых она оседлала очень сексуального раба на большом дубовом столе у себя в офисе.

– Правда, – выдавила из себя Дана.

– Сколько тебе было лет, когда ты лишилась девственности?

– Все вопросы будут о сексе? – выразила недовольство Дана. Не то, чтобы она не ожидала этот вопрос, но ложь легко можно было вычислить под таким надзором милых голубых глаз. – Я же говорила тебе, что не люблю говорить на эту тему.

Лорель провела кончиком пальца по запястьям Даны, быстрая, нежная ласка, которая появилась ниоткуда и так быстро оборвалась. Она ободряюще улыбнулась ей.

– Ты же никогда меня больше не увидишь. Почему бы тебе не открыться? Я обещаю быть хорошей.

Дана расстроилась, так как ее лицо постоянно выдавало себя своей пунцовой краской, и, пытаясь побороть комплексы, она ответила: – Мне было семнадцать. Мы с ним учились в университете. Его зовут Джейсон. Она пыталась перестать говорить, но затем осознала, что ответила уже на последующий вопрос, который могла задать Лорель. Боже мой. Вот так она сама себя и выдаст.

– Видишь. Ничего постыдного в этих вопросах нет.

Дана засмеялась. – Но ты же не узнала всю историю. «Правда или действие»?

– Черт, я снова выбираю правду, – сказала Лорель, – давай, срази меня.

– Сколько тебе было лет? – спросила Дана, – когда ты лишилась девственности?

– Мне было восемнадцать, – сказала Лорель. – Это случилось с моим партнером по дискуссионному клубу в выпускном классе. Мы жили в одном номере в отеле, когда ездили на соревнования… и спали в одной кровати.

Ага, я попрошу ее рассказать об этом поподробнее в следующий раз, когда она выберет правду в игре, – задумалась Дана. – Залай мне еще один вопрос.

– Тебе понравилось? – Спросила Лорель, – с Джейсоном?

Дана нахмурилась. – Мы занимались этим всего два раза.

– Значит, было не так хорошо, если не последовало третьего раза.

– Было не очень, – призналась Дана.

Лорель посмотрела с таким видом, как будто хотела задать еще один вопрос, по вместо этого она покачала головой.

– Почему бы на этот раз мне не выбрать действие? Сердце Даны остановилось на секунду. Сейчас пришло время, чтобы напомнить ей правила игры. Задавать вопросы оказалось легко, но придумывать действия для обеих, или одной из них – это уже другая история.

– Начни с чего-нибудь простого, – предложила Лорель. – с чего-нибудь глупого.

Дана могла вспомнить только один раз, когда она будучи подростком играла в эту игру на дне рождения своей подруги Кристы Доннели.

– Я бы хотела, чтобы ты играла оставшуюся часть игры без лифчика.

Лорель вся засветилась, залезая себе под рубашку и начиная сложный процесс снятия лифчика под одеждой.

– Я думала, что ты будешь смотреть, когда я буду уже без него.

– Ты отказываешься выполнять действие? – спросила Дана, – я уверена, что будут последствия после твоего отказа.

– Конечно же, я не отказываюсь. – Лорель сняла лифчик и вытащила его из-под футболки, передав его в руки Даны. – Я думаю, что согласно правилам, ты будешь гордым обладателем этого предмета до конца игры.