Лукас в одних трусах-боксерах стоял в дальнем конце комнаты.

– Где ты была? – спросил он. Его карие глаза широко распахнулись при виде ранки у нее на губе. – Что с тобой случилось?

Краска стыда залила щеки Одри.

– Ничего, – ответила она, протиснувшись мимо него. Одри никогда не изменяла Лукасу. Пусть им не хватало близости, пусть между ними возникали трения, она никогда ему не изменяла, и ее раздражало, что она оказалась так близка к этому.

Лукас остановил ее, положив руку на плечо – на удивление маленькую по сравнению с рукой Джека, – и заставил Одри поднять голову.

Он нахмурился и провел большим пальцем по ее нижней губе, стирая кровь.

– Что с тобой случилось? – повторил он.

– Ничего, – ответила Одри, сомкнув пальцы у него на запястье и отведя его руку от своего лица. – Я просто прикусила губу. Все.

Лукас кивнул, еще раз взглянул на ее губу и пригладил свои блеклые каштановые волосы.

– Ты устала?

Направляясь в ванную, Одри вытерла губы от его прикосновения.

– Да, – сказала она. – Это был длинный уик-энд.

– Ладно. Можем поговорить завтра, когда отдохнешь. Поговорить?..

Одри вздохнула и оперлась обеими руками о раковину.

– Поговорить о чем? – крикнула она в комнату.

– О списке песен для следующего альбома, – откликнулся Лукас. – Не знаю, что ты думаешь об этом, но мне бы хотелось включить в него свою балладу.

Чувствуя себя в безопасности за стенами ванной, Одри закрыла глаза и досадливо опустила голову вниз, прижавшись лбом к раковине.

– Этот альбом не очень подходит для баллад, Лукас.

– Да, не очень… но я подумал, что мы можем слегка изменить мою балладу. Ну, знаешь, немножко ее оживить. Это будет отличной привязкой к моему альбому.

«Да у тебя нет никакого альбома!» – мысленно вскричала Одри, а вслух ответила:

– Конечно, – и сунула под воду махровую рукавичку. Господи, она так устала! Одри хотела только одного – забраться в постель и уснуть. Но, оказавшись через несколько минут в постели – Лукас продолжал распространяться о своей балладе, – она могла думать только о Джеке Прайсе, о том, как его тело прижималось к ней, о том, как он целовал ее со все возраставшей страстью.

По спине снова пробежала дрожь. Одри перекатилась на другой бок и зажмурилась. Хоть бы поскорее убраться с этого острова, подумала она.


На следующее утро катера пришли за гостями ровно в десять. Некоторые, все еще в рубашках с кричащими цветочными рисунками и мешковатых шортах, в которых ходили накануне, спотыкаясь, бродили по пляжу босиком, сжимая в руках бутылки с выпивкой.

Многих из этих гуляк персоналу пришлось провожать на катера и аккуратно усаживать там на белые мягкие сиденья.

Марти Уайсс, именинник, был одним из последних, кто вышел из коттеджа, и то лишь после нескольких резких напоминаний жены. Он поморщился, увидев Кэрол, стоявшую рядом с тележкой для игры в гольф, которая должна была доставить их через пляж на катер. Тушь размазалась у нее под глазами, неестественно белокурые волосы буквально стояли дыбом. Марти показалось, что ее гавайская рубашка застегнута криво, и он мельком подумал, где же Кэрол провела эту ночь.

Он не хотел уезжать с острова – он провел здесь лучшие дни своей жизни. Марти с тоской оглянулся и заметил Одри Лару, выходившую из задней двери своего коттеджа. На ней были льняные брюки и топ с бретелькой вокруг шеи. Волосы она собрала в конский хвост. Красавица, вздохнув, подумал Марти. Просто великолепна!

Он снова взглянул на Кэрол. Та стояла, подбоченившись, и злобно смотрела на мужа. Он робко помахал ей рукой и направился в сторону Одри.

Одри еще не успела его заметить, как Марти сгреб ее в охапку и поднял в воздух.

– Спасибо, – серьезно произнес он. – Спасибо, спасибо, спасибо!

– Пожалуйста, – ответила она, упершись руками ему в грудь. – Не могли бы вы поставить меня на землю?

Марти опустил Одри на землю, отодвинул от себя на расстояние вытянутой руки и просиял:

– Вы просто великолепны, Одри. Как вы думаете…

– Марти!

Судя по воплю, от которого у Марти зазвенело в ушах, Кэрол подкралась к нему сзади. Он подскочил на месте.

– Катер уходит! – заявила она, буквально брызгая пеной изо рта. – Так что если мисс Лару не собирается взять тебя на самолет до Чикаго…

– Н-нет! – быстро перебила ее Одри. – Я… эээ… я не могу. Это не мой самолет.

– Неужели? – спросила Кэрол, тут же потеряв свою мысль.

– Он принадлежит фирме звукозаписи, а не мне. Я не распоряжаюсь ни самолетом, ни теми, кто на нем летит, – ответила Одри, подняв вверх обе руки и помахав ими.

– Проклятие, – разочарованно пробормотал Марти.

Кэрол резко повернулась к нему и сощурила налитые кровью глаза.

– Какое горе, Марти! Твоя маленькая юбилейная фантазия закончилась!

– И это был мой лучший день рождения в жизни, Кэрол, – серьезно произнес он и снова обернулся к Одри, схватил ее за руку и, не обращая внимания на протестующий писк, поднес руку к губам. – Спасибо, Одри. Вы устроили для меня самый памятный день рождения…

– Нет, Мартин, это я устроила для тебя самый памятный день рождения! – заорала Кэрол, хлопнув его по руке. – И хватит ее лапать!

Одри вырвала руку и жалко улыбнулась.

– Всего хорошего, мистер Уайсс, – сказала она, нервно взглянув на Кэрол.

– Всего хорошего? Да вся моя жизнь изменилась…

– О, ради всего святого, Марти! Она тебе во внучки годится! – рявкнула Кэрол и пошла к тележке для гольфа.

– Не во внучки! – оскорбленно заорал он ей вслед. – В дочери!

Но было очевидно, что Одри Лару не намерена избавлять его от путешествия с климактеричкой, уже довольно долго не спавшей и не евшей. Марти утешился тем, что у него теперь есть видео с записью отличного концерта с дня рождения, а также фотографии с Одри Лару, и все это будет напоминать ему о райских кущах.

Этим же вечером, вернувшись в Чикаго, он прежде всего включил компьютер и загрузил фотографии, чтобы поделиться ими с виртуальным фан-клубом Одри Лару, а потом разразился длинным благодарственным письмом своему приятелю в Голливуд.

Несколько дней спустя Рич Лейтер, коммерческий директор Одри, получил эту благодарность, пересланную ему приятелем приятеля Марти Уайсса. Рич получил этот е-мейл, облачаясь в костюм вампира и пытаясь выяснить, где находится место встречи Братьев Ночи. Письмо привело его в бешенство. Он был просто вне себя. В такой же ярости, как и тогда, когда Одри – через Лукаса – согласилась поехать на гребаный день рождения этого жирного котяры. То, что ангельская Одри продалась, ужаснуло его. Она продалась, продала себя этому жирному скоту, в точности как последняя шлюха.

Черт, может, она и вправду шлюха? Может быть, его обвела вокруг пальца грязная дешевая шлюха? Рич был в таком бешенстве, что решил написать Одри еще одно анонимное письмо и рассказать ей все, что он чувствует по поводу ее похотливых повадок.

Глава 4

Все еще пытаются урегулировать отношения


Вернувшись после своего побега на частный остров Коста-Рики, где они, по слухам, пытались наладить отношения, Одри Лару, 28 лет, и Лукас Боннер, 30 лет, были замечены за серьезным разговором в нью-йоркском кафе. Источник сообщает, что Одри, верная Лукасу, пообещала ему прекратить посещения ночных клубов, «В последнее время она постоянно находится в напряжении и просто хочет развлечься, – утверждает источник. – Но Лукас – домосед. Он считает, что ночная жизнь Лос-Анджелеса может стать губительной для ее имиджа и карьеры».

Это не помешало Одри развлекаться со своими приятельницами. Ее видели в популярном баре «Дайм» в Лос-Анджелесе в то время, как Лукас принимал участие в исполнении современной авангардной музыки в музыкальной столице Техаса Остине.

«Селебрити инсайдер мэгэзин».

В студии


Одри Лару вернулась в студию, чтобы навести последний лоск на свой третий альбом, «Вне себя», который должен выйти в конце этого месяца. Она снова сотрудничает с Лукасом Боннером, обещавшим, что этот альбом «станет еще более трогательным сочетанием стилей, чем предыдущий». Фанаты исключительно популярной Лару получат шанс услышать ее вживую, когда она в июле начнет свое турне по восемнадцати городам США, приуроченное к выходу альбома.

«Мьюзик син мэгэзин».

В третьем письме, полученном Одри от неизвестного, мечтающего о ее смерти, в подробностях живописалось, как именно он ее убьет, если она не прекратит распутничать.

Для Лукаса, обнаружившего это письмо в горе почты, которую принес коммерческий директор Рич, оно оказалось последней соломинкой.

– Нам необходимо нанять охрану, – сказал он. – Не спорь, Одри. Все очень серьезно – этот чокнутый может появиться в любом из городов, где будет проходить твое турне.

Узел в желудке Одри свернулся еще туже. С тех пор как она попала в главную лигу, ей приходило множество писем, и некоторые из них были весьма странными. Но ничто не пугало ее так, как письма, написанные именно этим фанатом.

– Я знаю, кого вы должны раздобыть, – сказала пресс-агент Мицци, крася ногти. Они вместе с представителями фирмы и многочисленными приспешниками, про которых Одри уже ничего не спрашивала, сидели в комнате отдыха на студии звукозаписи, дожидаясь, когда освободится звуконепроницаемая кабина.

– Кого? – спросил Лукас, оторвавшись от контракта, который он внимательно изучал.

Прежде чем ответить, Мицци подняла вверх руку и подула на ярко-красные ногти.

– «Анонимных экстремалов». Помните парней, которые устраивали уик-энд на Коста-Рике? Они могут этим заняться. Они все время занимаются такого рода делами.

К узлу в желудке Одри присоединился некоторый трепет. Она в общем-то не думала о Джеке Прайсе, но уж если вспоминала о нем, то долго не могла забыть эти синие глаза, эти плечи и, о Господи, тот поцелуй.