Она уже не сможет оправдаться тем, что нашла нечто, интересующее ее больше, как случалось раньше. Сочинительство было делом ее жизни, это уже признанный факт, и более того, пусть это и глупо, Джеки напрямую связывала свой успех или неуспех в литературе с тем, получится ли у них что-нибудь с Нэйтаном.

Она скрестила пальцы, закрыла глаза и постаралась припомнить хоть какую-нибудь молитву. Затем сунула конверт в сумку и сбежала по лестнице.

Миссис Грейндж, мне нужно выйти на некоторое время. Я недолго.

Не торопитесь, — бросила миссис Грейндж, не отрываясь от работы.

Через пятнадцать минут все было кончено. Джеки стояла у дверей почтового отделения, уверенная, что совершила самую большую в жизни оплошность. Нужно было еще поработать над первой главой. Только теперь, когда рукопись уже была запечатана и отослана, ей стали очевидны десятки грубейших ошибок.

Образ шерифа получился недостаточно достоверным. Нужно было написать, что он жевал табак. Точно. Это абсолютно все меняет. Все, что нужно было сделать, — сунуть ему в рот табачную жвачку, и ее книга стала бы бестселлером.

Джеки уже сделала шаг обратно к дверям, но, вздохнув, вернулась на место. Это просто смешно. Надо взять себя в руки. Если она не овладеет собой сию же минуту, ее стошнит от страха и волнения. На подгибающихся ногах она доковыляла до бордюра и села, уронив голову на руки. Как бы там ни было, рукопись отправлена и сегодня уже будет на пути в Нью-Йорк. А она еще собиралась отметить это событие шампанским, вспомнила Джеки. Праздновать не хотелось совершенно. Хотелось доползти до дома и забраться с головой под одеяло.

Что, если она ошибается? Что, если все это огромное заблуждение — и с книгой, и с Нэйтаном? Только дураки ставят себя в ситуацию, из которой нет иного выхода, кроме как двигаться вперед, не имея пути к отступлению.

Она вложила в эту книгу всю душу и отдала ее на суд абсолютно чужому человеку, и теперь он должен либо одобрить ее труд, либо отвергнуть. Ничего личного. Бизнес.

Она отдала свое сердце Нэйтану. Сделала все, чтобы он принял ее дар, разве что силой не вложила ему в руки. Если он вернет его ей, пусть даже максимально деликатно и нежно, оно разорвется.

По щекам ее текли слезы. Джеки гневно мотнула головой и с силой вытерла глаза. Что за жалкое зрелище! Взрослая женщина сидит на тротуаре и ревет, потому что ее жизнь может принять не тот оборот, на который она рассчитывает. Она высморкалась и решительно встала. Может быть, все обернется плохо. Она достойно примет это. Но сейчас Джеки намеревалась сделать все от нее зависящее, чтобы выиграть.


* * *

В полдень Джеки и миссис Грейндж сидели за кухонным столом, наслаждались пастой и салатом и рассматривали фотографии внуков миссис Грейндж.

Какое чудо. Вот этот... Лоренс, да?

Да, это Лоренс. Ему три. Пистолет.

Джеки вгляделась в маленького белокурого ангелочка с лицом, перемазанным, судя по всему, арахисовым маслом.

Похоже, он разобьет немало сердец. Вы много времени проводите с ними?

О, очень. Хотя все равно кажется, что недостаточно. Внуки растут так быстро, гораздо быстрее, чем дети. Вот эта, Анна Мария, вылитая я. — Узловатым пальцем она указала на изображение девочки в голубом платьице с оборками. — Теперь, конечно, в это трудно поверить, — миссис Грейндж похлопала себя по бокам, — но в свое время я была настоящей красоткой.

Вы и сейчас красотка, миссис Грейндж. — Джеки налила ей еще немного фруктового напитка. — И у вас очень красивые внуки. И дети.

Джеки произнесла это так просто, что миссис Грейндж, не смущаясь, приняла комплимент.

—Да, семья приносит много радости. Мне было восемнадцать, когда я сбежала из

дому, чтобы выйти замуж за Клинта. О, там было на что посмотреть, можете мне поверить. Красавец. Поджарый, как волк. И подлый, как змея, как потом выяснилось. — Она усмехнулась. Видно было, что она уже пережила и почти забыла все плохое, что связано с ее браком. — Я была от него просто без ума.

Миссис Грейндж задумчиво отщипнула кусочек хлеба. Ей почему-то и в голову не пришло, что она говорит о личных вещах с практически посторонним человеком. Джеки могла разговорить кого угодно.

В этом возрасте у девушек ветер в голове. И я была такой же. Говорят ведь, что с замужеством не стоит торопиться, но кто слушает?

Люди, которые так говорят, скорее всего, никогда не были ни от кого без ума.

Миссис Грейндж улыбнулась. Слова Джеки пришлись ей по сердцу.

Ваша правда. Я не жалею о том, что вышла за него замуж, хотя в двадцать четыре года оказалась в маленькой квартирке, без мужа и без гроша в кармане, зато с четырьмя мальчишками, которые просили есть. Клинт бросил нас. Вот просто ушел, и все.

Какой кошмар. Не могу себе представить, что вам пришлось пережить.

—Да уж, в жизни бывали времена и получше. — В глазах Джеки читался не вежливый интерес, а искреннее сочувствие и понимание. — Иногда мы заслуживаем того, что с нами происходит, мисс Джеки. И я заслужила Клинта Грейнджа, никудышного мерзавца.

Что вы делали после того, как он ушел от вас?

Плакала. Проплакала целую ночь и большую часть дня. Хорошо, конечно, жалеть себя и ни о чем не думать, но моим ребятам нужна была мать, а не несчастное заплаканное существо, сохнущее по оставившему ее мужчине. Поэтому я посмотрела на них, поняла, что слез и переживаний с меня, пожалуй, хватит, и решила продолжать жить дальше. Как получится. И нанялась в уборщицы. Прошло двадцать восемь лет, и я все еще уборщица. — Миссис Грейндж оглядела сияющую чистотой кухню не без некоторого удовлетворения. — Мои дети выросли, у двоих уже свои семьи. Наверное, Клинт даже оказал мне услугу. Хотя не думаю, что со всех ног брошусь благодарить его, если мы случайно столкнемся в супермаркете.

С этим Джеки внутренне соглашалась, но вот слова насчет услуги были ей не совсем понятны» Если бы муж бросил ее без средств к существованию и даже с детьми, его, по мнению Джеки, повесить было бы мало.

Почему вы говорите, что он оказал вам услугу?

Если бы он остался со мной, я бы никогда не стала такой матерью и таким человеком, какая есть. Я вам так скажу: одни люди меняют твою жизнь, когда появляются в ней, а другие — когда исчезают из нее. —

Миссис Грейндж улыбнулась и доела остатки салата. — Полагаю, что не стану проливать слезы, узнав, что старина Клинтон валяется в сточной канаве и просит милостыню.

Джеки расхохоталась и чокнулась с ней стаканом.

Вы мне нравитесь, миссис Грейндж.

Вы мне тоже нравитесь, мисс Джеки. И я надеюсь, что вы найдете свое счастье с мистером Пауэллом.

Она встала из-за стола. Миссис Грейндж была скупа на похвалы, хотя это не мешало ей быть действительно хорошей матерью. Она немного помедлила. — Вы как раз из тех людей, которые меняют твою жизнь, когда в нее входят. Вы хорошо влияете на мистера Пауэлла.

Надеюсь. Я его очень люблю. — Вздохнув, Джеки стала собирать посуду. — Но иногда этого недостаточно, правда?

Лучше, чем ничего. — Миссис Грейндж неловко потрепала Джеки по плечу и вышла из кухни.

Джеки немного подумала над этими словами, потом сама себе кивнула и отправилась наверх, чтобы погрузиться в работу.


За этим и застал ее Нэйтан, вернувшись вечером домой. Миссис Грейндж давно завершила уборку и ушла. Джеки сидела в своей бывшей спальне, сгорбившись над пишущей машинкой. Волосы падали ей на лицо, босыми ногами она обхватила ножки стула.

Некоторое время Нэйтан молча наблюдал за ней. Так получилось, что он еще не видел ее за работой. Обычно Джеки каким-то образом чувствовала его приближение и поворачивалась лицом к двери как раз в тот момент, когда он входил в комнату.

Она барабанила по клавишам, затем останавливалась, снова начинала печатать, опять замирала, уставившись в окно невидящим взглядом, будто в трансе. Хмурилась, что-то бормотала, улыбалась. Опять принималась бешено стучать по клавишам.

Нэйтан посмотрел на кипу страниц справа от нее. Это была копия рукописи, что Джеки отослала литературному агенту утром, но он этого не знал. Похоже, она уже совсем близко к концу, подумал Нэйтан, и его охватило неприятное чувство беспокойства. Однако он тут же мысленно осадил себя. Нельзя быть таким эгоистом, черт возьми. Эта книга очень важна для Джеки. Нэйтан понял это, когда она рассказывала ему о сюжете за ужином в тот день. С его стороны очень нехорошо было желать, чтобы работа продвигалась не так быстро, но окончание книги у Нэйтана прочно ассоциировалось с концом их отношений. Хотя он и знал, что именно он закончит их и случится это очень скоро.

Они были знакомы всего месяц. Один лишь месяц, подумал Нэйтан и запустил руку в волосы. Как же вышло, что за несколько недель Джеки перевернула его жизнь с ног на голову? Несмотря на свою осторожность и твердое намерение не допустить этого, он влюбился в Джеки. Это еще больше все усложняло. Он любил ее и готов был пообещать ей все — свадьбу, семью, всю свою жизнь. Долгие годы, проведенные вместе. Дни и ночи. Но все, что он мог дать Джеки на самом деле, — это разочарование.

Он должен ехать в Денвер через две недели, и это к лучшему. Действительно к лучшему. Механизм запущен, и Нэйтан уже сейчас проводит все больше и больше времени в офисе и все меньше с Джеки. Через двенадцать дней он сядет в самолет и улетит на запад, далеко-далеко от нее. При этом Нэйтан понимал, что, если бы он не любил Джеки, если бы им просто владела страсть, он, наверное, пообещал ей все, чего она ждет, чтобы удержать ее рядом.

Но она заслуживает большего. Несмотря на свои чувства, Нэйтан не хотел, чтобы она шла на компромисс с собой.

Еще двенадцать дней впереди.

Он тихо подошел к Джеки и нежно положил руки ей на плечи.