У матери дрожал голос. Бетт напустила на себя суровость.

— Ты проводишь с ним много времени?

— Порядочно.

Ей хотелось добавить, что она восхищается Робом, что он играет большую роль в ее жизни, но это значило бы подливать масло в огонь. Бетт не это хочет услышать.

— Без него мне было бы очень одиноко.

— Значит, ты считаешь, что я должна здесь чаще бывать?

— Бетт, ты ничего не должна. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Вместо того чтобы сблизить мать и дочь, горе развело их в разные стороны.

— Утром, когда я приехала, ты веселилась. С ним. В комнате Дэнни.

— Я уже объясняла. Роб сказал, будто Дэнни упрятал фотографии подальше, потому что стыдился своего невинного прошлого. Я так боялась прикасаться к его вещам! Думала, не вынесу одного их вида. Но эта уборка принесла не новую боль, а облегчение. Вспомнилась масса милых пустячков, о которых я бы и не подумала…

— А я свалилась словно снег на голову. Испортила тебе настроение.

Джесс прилагала бешеные усилия, чтобы как можно точнее передать свои чувства.

— Со мной был Роб. Я предпочла бы избавить тебя от этой встречи. Но дело не только в этом. Просто я вдруг с особой силой поняла, как сильно люблю тебя и Дэнни.

В глубине души Бетт понимала, что это правда. Но добрые чувства были погребены под толстым слоем ревности и обиды.

Не дождавшись ответа, Джесс спросила:

— Как твой друг Сэм?

— По-старому, — отрубила Бетт.

* * *

Попозже она попросила у матери разрешения воспользоваться «ситроеном».

— Конечно, бери.

— Хочу навестить Лиззи.

— Очень удачная мысль.

* * *

Лиззи упорно набирала вес. Лицо заметно округлилось; появился второй подбородок.

— Другие женщины от переживаний худеют, а я… Видишь, как разнесло? Живот и бока растут как на дрожжах.

Они сидели за кухонным столом соснового дерева и пили травяной чай.

— Пью всякую гадость — настой ромашки с мятой. Чего мне действительно хочется, так это тройного шотландского виски с шоколадом «Черная магия».

— Так в чем же дело?

— Нельзя. Костюмеры и так ворчат, что мне приходится через день распускать пояс.

Большая роль женщины-патологоанатома, которой Лиззи так упорно добивалась, не принесла ей удовлетворения. Все оказалось труднее, чем на первый взгляд. Лиззи хотела сыграть достойную жалости женщину средних лет, с нелегкой профессией и запутанной личной жизнью. А режиссер требовал, чтобы ее героиня и вызывала восхищение, и отталкивала.

— Ему нужна железная леди, — со вздохом объяснила Лиззи. — В сценарии нет ничего подобного, приходится брать с потолка. Прошла огонь, воду и медные трубы — закалилась, но сохранила доброе сердце. У меня ни черта не получается.

— Ни за что не поверю.

— Спасибо, дорогуша, но это так. Они без конца переписывают мои эпизоды. Вряд ли меня еще пригласят сниматься. Но оно, наверное, и к лучшему.

За годы простоя Лиззи выбилась из рабочего ритма. И потом, она недооценила трудностей разлуки с Соком. Натурные съемки на границе с Уэльсом не позволяли ей в будни наведываться домой, а когда они переходили в павильон, все равно было слишком далеко, чтобы ездить с ночевкой. Лиззи не питала доверия к временной няньке, даже несмотря на терпеливые заверения Джеймса, что она расторопна и надежна. В минуты, когда от Лиззи требовалась особая концентрация внимания, она беспокоилась о своей кровинке.

— Где ты витаешь, Элизабет? — со вздохом спрашивал режиссер. — Похоже, очень далеко отсюда.

В прежние времена Лиззи обратилась бы за моральной поддержкой и практической помощью к Джесс. Они обсудили бы все нюансы режиссерских требований и сообща продумали правильную линию поведения. Джесс помогала бы присматривать за Соком, понимая, что жизнь Лиззи не состоит из изолированных ячеек: тревога в одной области сейчас же распространялась на другие.

Джеймс делал все что мог, потому что был добр и любил жену. Но его ставило в тупик постоянное нервное напряжение, в котором находилась Лиззи. Джеймс предпочел бы, чтобы Лиззи всецело посвятила себя ему и ребенку, но ему хотелось поддержать ее в работе. Ведь когда он женился на ней, Лиззи была самостоятельной личностью, и они были уже не в том возрасте, чтобы меняться, даже чтобы угодить друг другу.

Он спрашивал:

— Тебе важен успех в этой роли?

— Да. О да.

— Тогда валяй выкладывайся. Сама знаешь, у тебя получится.

Беда в том, что она вовсе не была в этом уверена. Материнство отрезало ее от всего, что прежде составляло ее жизнь, лишило уверенности во всем, что касалось работы. Двойное бремя ответственности оказалось неподъемным. Я не могу целиком отдаться роли, думала Лиззи. Что тогда будет с Соком?

В минуты паники, в какой-нибудь душной гостинице с тонкими стенами на границе с Уэльсом ее пронзала страшная мысль: «Вдруг из-за того, что я далеко, с Соком что-нибудь случится? Вдруг он умрет?»

От ужаса у нее пересыхало горло, а сердце начинало учащенно биться. Тогда она поднималась и глушила одну за другой миниатюрные бутылочки с бренди, а утром на нее накатывало чувство безысходности.

Она много думала о Джесс и Дэнни. Только сейчас, после первой крупной ссоры, она осознала степень своей зависимости от сестры и привязанности к ней.

Лиззи закурила и стала машинально катать по столу пачку сигарет.

— Как там Джесс?

Бетт скривила рот, но постаралась произнести без всякого выражения:

— Ты ее давно не видела?

Лиззи покачала головой.

— С тех пор, как начала работать над этой чертовой ролью. Порядочно. Никак не меньше месяца. Пару раз трепались по телефону. Она все время с этим гадким мальчишкой.

— Он не гадкий, — резко возразила Бетт.

Она убедилась в этом, наблюдая за ним в комнате Дэнни, но сейчас ей самой стало странно, что она за него заступается. Лиззи подняла брови; рука с сигаретой замерла на полпути к губам.

— Просто они с мамой не подходят друг другу, вот и все.

— Понятно…

Лиззи налила племяннице еще чаю. Всем своим видом она говорила: убей меня Бог, если я что-нибудь понимаю.

Бетт достала фотографию.

— Ты знаешь, кто это?

Лиззи прищурилась и поднесла снимок к свету.

— Нет, а что?

— Я… нашла ее дома. Это мамина. Мне показалось, что она почему-то дорожит этой фотографией. Вот я и решила тебя спросить. Думала, может, ты знаешь.

— Гм… Наверное, какой-нибудь поклонник юных лет. Она встречалась с одним-двумя до твоего отца.

— Если это не снято на прошлой неделе и он не поклонник ретро.

— По-твоему, у твоей матери целая юниорская команда?

Попытка юмора оказалась не слишком удачной, и они обрадовались, когда вошли Джеймс с Соком. Лиззи взяла малыша на руки, но он брыкался и махал руками до тех пор, пока она не опустила его на пол. Он тут же пошел дергать ручки буфета.

— Совсем меня не слушается, — вздохнула Лиззи.

— Тебе кажется, — возразил Джеймс, целуя Бетт в знак приветствия.

Он подсел к ним за стол и налил себе чаю. Машинально взял лежащую на столе фотографию. Присмотрелся.

— Это что, поп-звезда?

Бетт протянула руку за фотографией.

— Я наткнулась на нее дома, когда делала уборку. Думала, Лиззи знает, кто это.

— В первый раз вижу.

Джеймс покривился, пробуя чай.

— Фу!.. Давно это снято? Но знаете, что самое смешное, — на первый взгляд я чуть было не решил, что это Дэнни.

* * *

У себя в спальне Джесс выложила на тумбочку листок линованной бумаги, найденный в кармане мужской куртки и явно вырванный из записной книжки, со сделанными почерком Дэнни каракулями. Там было имя девушки — Пола, телефонный номер и надпись «Копа-клуб». И приписка печатными буквами: «Высший класс!» «Интересно, звонил ли он Поле?»— подумала Джесс. Кроме этого обрывка, она нашла не очень-то прилежно выполненные конспекты лекций и маленькую черную книжечку записи деловых встреч за прошлый год. Имена и адреса.

Джесс сама не знала, почему не выбросила эти обрывки. Может, потому, что они относились к взрослой жизни Дэнни — тому времени, когда образ ее золотого мальчика начал тускнеть.

Она сложила листки в записную книжку и достала из платяного шкафа самую дальнюю коробку из-под обуви. Добавила новые находки к стянутой резинкой пачке писем и открыток от Дэнни. Сверху лежала первая открытка ко дню рождения, которую Дэнни для нее разрисовал. Но вообще-то она не испытывала желания перебирать эти реликвии. Недавняя разборка его вещей забрала все ее силы.

Джесс вернула резинку на место. И уже собиралась закрыть коробку крышкой, но что-то толкнуло ее вынуть все и достать со дна потрепанный листок бумаги.

Фотография Тонио исчезла. Джесс примерно год не брала ее в руки, но была абсолютно уверена, что положила ее на место.

На всякий случай она перебрала все письма и открытки. Перерыла содержимое других коробок. Поискала на полу платяного шкафа и в карманах своей одежды на вешалках. Сняла с книжной полки старый путеводитель по Италии. Красочная открытка, которую легко было принять за закладку, оказалась на месте. Джесс не стала перечитывать текст, она помнила его наизусть, так же, как и адрес отправителя. Просто ей хотелось убедиться, что открытка никуда не делась. С минуту Джесс хмуро стояла, держа ее в руке. Потом положила открытку обратно и поставила путеводитель на полку. Убрала в шкаф коробки. Закрыла дверцу.

* * *

— Как там Лиззи?

— Нормально. Немного нервничает из-за роли. Не все клеится.

Джесс подождала, но, казалось, Бетт была не расположена вдаваться в подробности.