— Идем в постель, — скомандовал Сэм.

Он начал раздевать ее. Расцеловал загорелые плечи.

— Как поживает Сэди? — спросила она из вредности. Но Сэма было трудно сбить с толку.

— Как всегда. Дай-ка я на тебя посмотрю. Боже, какая ты красавица! Особенно вот здесь… и здесь…

И опять Сэм заставил ее поверить, что она — красавица и ее место — в его объятиях. В постели он делал что хотел, почти без вариантов, но она полностью подчинялась его воле, и ей нравилось то же самое.

— У меня сроду не было такого потрясающего секса, — сказал он однажды, и она поверила. У Сэма был гораздо более богатый опыт, чем у нее. Даже в самые оптимистичные моменты Бетт не верила, что сможет когда-нибудь найти другого такого любовника, как Сэм.

— Я люблю тебя, — беспомощно выдохнула она.

Вместо ответа он уткнулся лицом ей под мышку, потом между ног.

Насладившись каждой клеточкой своего существа, она уснула в его объятиях. А проснувшись, увидела Сэма сидящим на краю кровати, уже в рубашке и брюках, надевающим туфли.

— Ты уходишь?

— Милая, мне очень жаль, но я должен ехать домой — кое-что сделать. Не хотел тебя будить. В понедельник позвоню тебе на работу.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее в макушку. И оставил ее одну.

* * *

Джесс вела машину по шоссе на север. Рядом сидела Бетт.

— Устала?

До сих пор они мало разговаривали. Сегодняшняя неловкая ситуация в аэропорту напомнила все прежние неловкости. Начал накрапывать дождь. За городской чертой пейзаж был серым и довольно унылым.

— Я поспала немного, когда Сэм ушел.

Джесс смотрела прямо перед собой на дорогу, не зная, какие вопросы можно задавать, а какие нельзя.

— Я не ожидала, что он явится в аэропорт, — объяснила Бетт.

— Я увидела вас задолго до того, как вы меня заметили.

Таким образом Джесс дала понять: она видела их страстное объятие, так что не стоит выдавать Сэма просто за друга.

— Я тебе не рассказывала…

— Да уж.

— …главным образом потому, что он женат.

Джесс вздохнула, нисколько не удивившись.

— Ах, Бетт. Такие мужчины всегда женаты.

Она не собиралась лезть с оценками или советами, пока Бетт сама не попросит.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что у благополучных, ухоженных мужчин его возраста всегда есть жены, но им хочется иметь кого-то на стороне. Кого-то, кто не причиняет особых неудобств…

«И не угрожает семейному благополучию», — добавила она про себя. Ей было обидно за дочь, но гораздо сильнее было другое чувство — глубокой нежности и досады, что Бетт не доверилась ей. «Я была плохой матерью, — сказала она себе. — Я и сейчас — плохая мать».

— Так я и знала, что ты это скажешь. Пожалуйста, не будем больше об этом.

Вполне в духе Бетт. Чуть что — уходит в себя. А вот Дэнни начал бы бурно оправдываться, с жаром защищать себя и свою любовь. Джесс стиснула пальцы, державшие руль. Хватит сравнивать. Иначе она потеряет и Бетт.

— Я не хотела отзываться о нем пренебрежительно. Тебе с ним хорошо?

— Иногда.

За этим словом крылась такая бездна неуверенности и тоски, что Джесс заморгала, чтобы не заплакать от жалости к Бетт. Но что она может изменить? А теперь ее собственная тайна станет еще одним барьером, отделяющим ее от дочери.

Она постаралась как можно более нейтральным тоном сказать:

— Что ж, я рада. Если тебя это устраивает…

Чтобы заполнить последовавшее за этим молчание, Бетт включила кассетник. Из щелки виднелся кусочек ленты; она искусно заправила его ногтем. Какое-то время она рассеянно слушала музыку. И вдруг встрепенулась.

— Что это? С каких пор ты слушаешь «Портишед»?

Кассета принадлежала Робу. Джесс старательно уничтожила все следы его пребывания в доме, но не подумала о машине.

— Я как-то подвезла одного человека — это он забыл.

Что все-таки сказать Бетт? Сейчас, когда она чуть не попалась, первым побуждением Джесс было все отрицать. Бетт с любопытством посмотрела на мать. Одной рукой Джесс не глядя взяла кассету и опустила в карман на дверце. Наугад вставила другую кассету. Полилась безобидная лирическая мелодия.

* * *

— Нет, ты только посмотри на них, — сказала Джесс дочери.

Они стояли рядом в нише гостиной и смотрели в окно. Лиззи с Джеймсом вели Сока от машины к калитке. Он поднял ручонки; родители послушно взяли их в свои и синхронно подняли Сока в воздух, как на качелях. Его мордочка засветилась от восторга.

Женщины улыбнулись — каждая про себя.

Бетт избегала любых тем, которые так или иначе могли вывести на разговор о Сэме, а Джесс усиленно старалась подавлять в себе даже мысли о Робе, чтобы не выдать себя хотя бы намеком.

— Случилось что-нибудь в мое отсутствие? — полюбопытствовала Бетт.

— Нет, ничего.

Все выходные они обращались друг с другом очень внимательно. И вот наступил воскресный вечер — время семейных посиделок. Они зажарили седло барашка с чесноком и накрыли праздничный стол.

Сестры почти не виделись с тех пор, как Лиззи увидела в доме Роба. Джесс устроила так, что, когда Лиззи приехала за Соком, его не было.

Джесс гостеприимно распахнула дверь. И, чтобы избежать неловкости, схватила на руки Сока и так крепко прижала к себе, что его улыбка перешла в гримасу, возвещающую о начале рева.

— Тихо, тихо, — забормотала Джесс. — Ох уж эта тетя Джесс, такая неловкая!

Все последовали за ней в кухню. Лиззи бурно восторгалась загаром племянницы.

— Да, Бетт, поездка пошла тебе на пользу. Правда, Джесс? Полжизни за такой загар! Давай, дорогуша, выкладывай — во всех подробностях!

— Мама говорит, ты получила роль. Поздравляю! Это просто здорово.

Лиззи состроила гримасу. Она действительно волновалась и сознательно утрировала проявления своих эмоций, чтобы взять их под контроль. С тех пор как Соку исполнилось полгода, она начала беспокоиться о возобновлении своей актерской карьеры. Ей не хотелось бросать мужа и ребенка ради рекламных роликов (одного такого опыта оказалось достаточно), но ее мучил страх, что, перестав играть, она перестанет быть личностью. Вот ведь и Джесс…

Нельзя сказать, чтобы с ней случилось именно это, но Лиззи инстинктивно угадывала, что сестра подавила свои мечты и желания ради мужа и детей и стала бледной тенью себя самой.

«И что мы имеем в итоге? Вулкан взорвался, тщательно подавляемые чувства нашли выход в безумной страсти к этому ужасному субъекту!»

Благодаря контрасту неодобрение и беспокойство за Джесс обострили ее собственную проблему. Джеймс влюбился в актрису — женщину со своими интересами, своей отдельной жизнью. Лишившись ореола творческой индивидуальности, не утратит ли она любовь и восхищение мужа? Сколько бы Джеймс ни утверждал обратное, Лиззи казалось, что она различает оттенок неискренности.

Она так сильно дорожила Джеймсом и Соком, что просто обязана была вернуться в большой мир и доказать, что она их достойна.

Лиззи нервничала — поэтому много ела и, соответственно, набирала вес. А чтобы заглушить аппетит, много курила.

Она сказала коричневой от загара и тоненькой, как тростинка, Бетт:

— У меня сердце в пятках. После такого перерыва! Джаспер — это режиссер — видел меня в постановке по Диккенсу и решил, что я могла бы подойти. Так что я поехала на прослушивание.

Прослушивание было такой знакомой и в то же время, после долгого простоя, такой страшной процедурой, что страх почти парализовал гортань. В результате слова роли в ее исполнении приобрели как бы скрытый смысл.

— И вот, меньше всего этого ожидая, я получила роль. И Боже мой, через десять дней начинаются репетиции, а потом съемки.

Это был полицейский сериал из шести частей. Главную роль исполнял молодой актер, но и персонаж Лиззи нес солидную смысловую нагрузку. Ей предстояло сыграть женщину-патологоанатома, внешне грубоватую, но с добрым сердцем. Неплохая роль для почти сорокалетней актрисы, которая два года вообще не играла.

«У тебя получится, — ободрил Джеймс. — Сама знаешь, все будет прекрасно».

— Но как быть с Соком? Представляешь, Бетт, репетиции будут проходить в Лондоне, а натурные съемки — в Уэльсе и Пайнвуде.

И Джеймс в очередной раз повторил слова, уже ставшие заклинанием:

— Я прекрасно справлюсь с Соком. Возьмем надежную временную няню, чтобы присмотрела за ним, пока я на работе.

— И потом, ты же знаешь, Лиз, что всегда можешь на меня рассчитывать.

Это сказала Джесс. И по тому, как Лиззи не ответила и отвела глаза, Бетт поняла: между сестрами пробежала какая-то кошка. За всю жизнь она ни разу не видела, чтобы они ссорились. Лиззи тотчас затараторила, скрывая неловкость. Джеймс смутился, а Джесс с преувеличенным рвением захлопотала на кухне. Она вообще проявляла чрезмерную деловитость с тех самых пор, как заехала за Бетт на ее лондонскую квартиру. Это наводило на размышления.

— Кто-нибудь хочет выпить? — предложила Джесс, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

Все засуетились, откупоривая бутылки и доставая бокалы. Лиззи задала племяннице несколько вопросов об Австралии. Наконец все сели за стол. Пока Джесс накладывала овощи, Джеймс разрезал барашка. Что касается Сока, то он весь сиял на своем троне — специальном столе-стульчике.

В окно столовой светило белое зимнее солнце, рисуя на скатерти бледную решетку, тускло отражаясь от парадного сервиза, который Бетт выставила в честь Лиззи и Джеймса. Джесс прикинула — долго ли до весны? Питомник встречал ее мерзлой землей; корни и стебли почернели и остановились в развитии. Грэхем Эдер постоянно был не в духе и брюзжал по любому поводу. В пятницу, во время перерыва на обед, Джойс высказала предположение, что у него неприятности с банком. «Дело пахнет керосином», — чуть ли не одними губами произнесла она. Но зачем думать об этом сейчас? Джесс загнала тревожные мысли на задворки сознания и сосредоточилась на праздничном столе.