Гарольд Роббинс - Властелины удачи

Энджи пожала плечами.

Доктор Максим стоял за штурвалом яхты «Максим III». Они возвращались домой, пробыв полдня в море. Рыбалка вышла неудачной, на всех они поймали одного тунца, но нисколько из-за этого не опечалились. Потому что отправлялись на рыбалку не за богатым уловом, а чтобы лучше познакомиться друг с другом.

Морскую прогулку организовала Моргана Максим. Влиятельная деятельница демократической партии, она стремилась лично познакомиться с другими влиятельными демократами, дабы судить о них по собственным впечатлениям, а не по газетным статьям. Загорелая, светловолосая, она сидела на корме и маленькими глотками пила джин с тоником.

Тони расположилась с ней рядом, в красной мужской рубашке и белых шортах.

Один из стульев занимал тот самый демократ, с которым Моргана хотела познакомиться поближе: сенатор Джон Кеннеди из Массачусетса. В белых тенниске и шортах, бейсболке, солнцезащитных очках, с сигарой во рту.

На национальном съезде демократической партии в 1956 году сенатор Кеннеди едва не увел пост вице-президента у карикатурного Истеса Кефовера, и многие полагали, что именно он станет кандидатом демократов на выборах шестидесятого года.

Джон Кеннеди произвел на Моргану самое благоприятное впечатление. Как, собственно, и говорила ей Тони. Последняя познакомилась с Джоном Кеннеди еще в начале пятьдесят третьего года, когда тот впервые прибыл на Капитолийский холм в ранге сенатора, победив на ноябрьских выборах. Тогда Тони еще работала у сенатора Холланда. Встречались они и после того, как она перешла в «Вашингтон пост». Она научилась имитировать его бостонско-гарвардский акцент, и однажды он услышал, как она говорит его голосом. С того момента они стали друзьями.

— Вам надо бы послушать, как Тони копирует меня, — сказал он доктору Максиму и Моргане, едва они поднялись на борт яхты. — Если мне надо будет выступить по радио, я могу послать ее, а себе устроить день отдыха.

Тунца поймал Джон. Потом они бросили его в воду.

— Какие у вас планы? — спросила Моргана Кеннеди.

Тот пожал плечами:

— Жизнь коротка. Искусство вечно. Кто знает?

Джон Кеннеди остался на Тони, хотя его блестящий от спермы член и выскользнул из «норки».

— Доктор Максим и Моргана не рассердятся, узнав, чем мы тут занимаемся? — спросил он.

— Моргана удивилась бы, если б мы этим не занялись. Она будет голосовать за тебя и организует поддержку других делегатов.

— А как насчет Джонаса Корда Третьего?

— Не задавай мне вопросов, тогда я не буду тебе лгать. Я же не спрашиваю тебя…

— Не спрашиваешь, и я это очень ценю, Тони.

В третий раз они оказались в одной постели, и вновь остались довольны друг другом. Возможно, еще и потому, что оба оценивали это роман одинаково: мимолетное увлечение, без далеко идущих планов на будущее. Джону нравились красивые, умные женщины, а Тони чувствовала, что придет день, когда она сможет оглянуться назад и с удовлетворением отметить, что она трахалась с одним из выдающихся политиков двадцатого столетия, может, даже с президентом.

Кроме всего прочего, каждый знал, что может доверять другому.

— Что я могу для тебя сделать, Тони? — спросил он.

— М-м-м-м, — потянулась она. — Ты и так сделал предостаточно.

Джон широко улыбнулся:

— Я о другом. Совсем о другом. Я хочу сказать…

— Джон… Я не из Массачусетса. Так что мне ничего не нужно.

— Ты же многое для меня сделала.

— Ты хочешь сказать, я делала то, что мне не нравилось, чтобы ублажить тебя? Перестань, Джон. Женщинам нравится эта игра: притворяться, что они терпеть этого не могут и идут на большие жертвы ради мужчины, изображать из себя мучениц. На самом деле это не так. Женщинам это нравится никак не меньше, чем мужчинам. По крайней мере, этой женщине.

— Рад это слышать.

Она игриво дернула его за ухо.

— Ты собираешься выйти замуж за Джонаса Корда Третьего? — спросил Джон.

— Я еще не решила, — ответила Тони.

— Его отец похож на моего. — Джон Кеннеди вздохнул. — Жизнь в такой семье интересна, но очень уж сурова. Нельзя ни на секунду расслабиться. Тебе в любой момент могут бросить вызов.

— Кстати о вызовах. Кордам предложено выметаться из Лас-Вегаса.

— Чувствуется рука мафии.

— Действуют они через Хоффу. Тимстеры мешают «Корд хотелз» строить «Интерконтинентал». Забастовок пока нет. Одни… случайности.

— Мой брат Бобби может этим заинтересоваться. Как и сенатор Макклеллан. Я переговорю с Бобби.

— Пожалуйста, переговори, Джон. Я буду тебе очень признательна. И пусть Бобби держит меня в курсе.

Бену Парришу нравилось ездить на «Порше-356», подаренном Джонасом Джо-Энн. Он любил быстрые машины. В таких можно было выключить музыку и слушать мурлыканье двигателя. А как она слушалась руля. Как проходила повороты. Легкое движение рук, и «порше» точно вписывается в любой поворот. При условии, что ты не слишком жмешь на педаль газа.

Именно из-за того, что Джо-Энн одолжила ему «порше», Бен решил возвращаться в Санта-Монику по Малхолланд-хайуэй и Топанга-Каньон-роуд. Ехал он со скоростью семьдесят миль в час, иногда разгоняясь до восьмидесяти, кое-где по необходимости снижая скорость ниже шестидесяти.

Думал он о жене. Она его уже ждала, приготовив «мартини» со льдом и себя. Скорее всего, «мартини» он получит на второе, когда лед уже растает.

Он рухнул в дерьмо, но поднялся, благоухая, словно роза. Он сможет выносить ее старика. Джонаса. Он сцепит зубы, дабы оставаться вежливым и почтительно ловить каждое слово Джонаса, он это сделает. Да, он будет у Джонаса мальчиком на побегушках. Что с того, если это приносит деньги. И статус. Не стоит забывать и о наследстве. Джо-Энн подвернулась очень кстати. И какая разница, почему она вышла за него замуж, из-за его длинного конца или чтобы досадить отцу. Жена она хорошая.

Она… Это еще что? Появившийся сзади автомобиль замигал фарами. Кто-то хотел обогнать его. Неужели? Что ж, он тоже умеет быстро ездить. Догоняла сидел за рулем «детройтской железяки», а ни один «плимут» или «додж» не мог обогнать «порше» как бы ни старался.

С другой стороны… Сейчас он не готов участвовать в гонках, на «порше» или без «порше». С обычной скоростью у него проблем нет, но он выпил слишком много водки, чтобы ехать быстрее. И к чему ему эти гонки? Пусть этот тип проезжает. Если у него есть мозги, он поймет, что ему уступили дорогу.

Бен притормозил и подал «порше» вправо. Второй автомобиль начал обходить его слева. «Плимут», ничего себе соперник выискался, но, вероятно, с форсированным двигателем, без глушителя. Бен искоса посмотрел на водителя. Какой-то чокнутый подросток?

Точно, чокнутый! Поравнявшись с «порше», водитель бросил «плимут» вправо. Бен с трудом удержал машину от столкновения с рельсом ограждения. Он вдавил в пол педаль газа, зная, что при необходимости оторвется от любого «плимута», даже с форсированным двигателем. Но набрать скорость «порше» не успел. «Плимут» вновь ударил справа, с куда большей силой. На этот раз уберечься от столкновения Бену не удалось. «Порше» впечатался в рельс ограждения. Заскрежетал металл, зазвенело разбитое стекло. Бена бросило вперед. Он почувствовал, как от удара об руль сломалась рука.

Джонас сидел у стола Картера, тридцатидвухлетнего помощника окружного прокурора. Молодой негр в очках даже затушил сигарету, когда заметил, что мистер Корд не курит. Такие люди нечасто заглядывали в его кабинет.

— Возможно, вы слышали мою фамилию? — спросил Джонас.

— Да, сэр. Разумеется, мистер Корд. Кто же вас не знает.

— Так вот, не подумайте, пожалуйста, что я пришел с тем, чтобы надавить на вас, используя свои связи. Причина не в этом. Вы будете делать только то, что и должны, и я не собираюсь предлагать вам заниматься чем-то еще. Я, однако, надеюсь, что вы не принимаете меня за человека, который способен выдвинуть нелепое предположение.

— Ну что вы, мистер Корд. Вся ваша жизнь свидетельствует об обратном.

— Так сколько алкоголя обнаружено в его крови?

— Семнадцать процентов.

— Управление автомобилем в пьяном виде.

— Да. По правилам дорожного движения предельная норма — пятнадцать процентов.

— Это серьезное нарушение?

— Я провел эксперимент на себе. Выпивал, измерял содержимое алкоголя в крови, чтобы определить, что означает тот или иной процент. Это очень помогает в ходе судебных разбирательств, — пояснил Картер. — Откровенно говоря, мистер Корд, с семнадцатью процентами алкоголя в крови я бы не смог найти свою машину, не говоря уж о том, чтобы вставить ключ в замок зажигания и тронуться с места.

Джонас кивнул:

— Значит, он надрался.

— Да, сэр. К сожалению, так оно и было.

— И все-таки алкоголь действует на людей по-разному, не правда ли? Я вот готов поспорить, что при этих семнадцати процентах алкоголя в крови смогу сесть за руль рядом с полицейским и сдать экзамен на получение водительского удостоверения.

Молодой помощник прокурора улыбнулся:

— Я в этом сомневаюсь, мистер Корд. Но к чему вы это упомянули?

— Когда человек каждый день выпивает столько водки, как Бен Парриш, а пьет он изо дня в день много лет, у него вырабатывается привыкание к алкоголю. Я не люблю этого сукиного сына, но я готов сесть к нему в машину после того, как он пропустит шесть стаканов. И говорю я об этом лишь потому, что, по моему твердому убеждению, причиной аварии послужило не спиртное.