– Какая досада, что работа следует за вами повсюду, сир, – сказала она. – Каждый человек заслуживает передышку.

Он рассмеялся:

– Я сам выбрал этот путь. Тот, кто ищет легкой жизни, не смог бы достичь короны. Но вести, принесенные одним из моих гонцов, должны успокоить тебя насчет Золотого Оленя, леди Мадлен. Он больше не рыскает по твоим лесам. Он подбивает на бунт крестьян Уорикшира.

Значит, он не был Эмери де Гайяром. До этого момента девушка даже не представляла себе, как глубоко таились в ней эти смутные подозрения. Мадлен внутренне посмеялась над собственной глупостью. Как ей только могла прийти в голову такая чушь!

– Предстоит новое сражение, сир? – спросила она.

– Нет, нет, – уверил он ее. – Это незначительное событие, и им займется мой шериф. Надеюсь, нам все же удастся схватить негодяя.

– Как вы поступите с ним, сир? – спросила она.

Несмотря ни на что, ей не хотелось, чтобы Эдвальда покарали.

– Там будет видно. Я ценю талантливых людей, леди Мадлен. Ты же не станешь перерезать горло горячей непокорной лошади. Ты ее приручишь. Конечно, если она позволит надеть на себя уздечку. Но, – весело сказал Вильгельм, – раз твои леса свободны от оленя в человеческом обличье, ты можешь нам предложить несколько этих животных для охоты?

– Разумеется, сир. И кабанов, и множество мелкого зверя. Мои люди уже несколько дней обследуют леса, помечая оленьи тропы, запоминая места обитания дичи.

Слова «мои люди» легко слетели с ее языка. Мадлен оглядела зал с чувством заслуженной гордости.

– Превосходно!

Король тут же объявил всем о предстоящем развлечении. Его слова встретили одобрительными возгласами.

Мадлен вздохнула с облегчением. Дневная охота поможет накормить мужчин. А она тем временем будет спокойно, без помех наводить в замке порядок.

Но оказалось, что она тоже должна участвовать в охоте.

– Но, сир, мне лучше остаться здесь и позаботиться о ваших удобствах.

– Твои слуги, кажется, достаточно умелы, мадемуазель, – непреклонно заявил он, – а чтобы разобраться с тремя претендентами, у тебя осталось очень немного времени.

Ей следовало бы сказать королю, что она уже сделала выбор, но Мадлен трусила при одной мысли об этом. Король хотел, чтобы она вышла замуж за Эмери де Гайяра, а люди гораздо более храбрые, чем она, не решились бы сообщить Вильгельму то, чего он не желал слышать.

«Может быть, – думала она в отчаянии, – произойдет что-нибудь неожиданное, что позволит отложить решение, например, восстание в Уорикшире, чума, вторжение викингов…» Все, что угодно.

Но ничто не могло отменить приказ короля отправиться на охоту. Когда Мадлен шла к себе в комнату переодеться для верховой езды – в полусапожки и штаны под голубым льняным платьем, она кляла про себя всех королей, королев, зеленоглазых дьяволов и вообще все на свете. Она велела Дороти быстро заплести ей волосы в длинную косу, которую затем подвязала шарфом кверху. Затем подтянула платье вверх из-под пояса, чтобы оно стало не длиннее, чем у мужчин, и отправилась к месту сбора, где села на лошадь. Единственная женщина среди двадцати мужчин.

Каждый надеялся убить кабана или оленя, но многие несли на руке соколов, чтобы добыть побольше вкусной птицы. Большинство охотников имели при себе луки в надежде на мелкую дичь, такую, как барсук или заяц. У Мадлен не было сокола, но у нее был лук, и она взяла его с собой. Этому не учили в монастыре, и она только-только овладела искусством с ним управляться. Она была уверена, что непременно промахнется и мужчины поднимут ее на смех. Мадлен сжала зубы при мысли о зеленоглазом саксе, потешающемся над ней. Почему ее мысли постоянно вертятся вокруг него, как нить вокруг веретена?

Он не выказывал желания приблизиться к ней, хвала Богородице, но на всякий случай она скакала между Одо и Стивеном. Их старания понравиться ей успокаивали ее. Сдержанный юмор Стивена развлекал, и даже Одо сумел вызвать у нее улыбку своим рассказом о детских приключениях. Но затем он наклонился вбок и положил волосатую руку ей на бедро. Мадлен тотчас же пустила лошадь вперед. Он метнул на нее сердитый взгляд, а Стивен самодовольно ухмыльнулся, как кот, забравшийся в кладовку.

Очень неприятно было чувствовать себя блюдцем, полным сметаны.

Был теплый летний день. Легкий ветерок приятно обдувал разгоряченное лицо. Деревья пышно зеленели, а по голубому небу изредка пробегали белые барашки облаков. Лошади мчались по лугу среди буйного цветения лютиков и чистотела, маргариток и мака. Над цветами деловито хлопотали пчелы. Глупый заяц выскочил из норы и побежал через поляну. Кто-то вскинул лук, и вскоре заяц болтался на луке седла.

Эта первая маленькая добыча обрадовала всех. Стивен затянул песню об охоте на зайчонка, и вскоре все уже подпевали ему, за исключением Мадлен, не знавшей слов. Это была длинная веселая песня, местами очень глупая. Затем девушка поняла, что песня имела двойной смысл. Некоторые наиглупейшие куплеты звучали, например, особенно, когда речь заходила о стреле.

Мадлен почувствовала, что краснеет. Одо хихикал. Девушка сердито посмотрела на Стивена, но он только подмигнул. Мадлен очень не понравилось выражение глаз ее предполагаемого мужа. Это было не просто непристойное развлечение, он упивался ее смущением. Эмери де Гайяр скакал позади. Мадлен не стала оборачиваться, но она представила себе, как он насмехается над ее наивным замешательством.

Во имя Господа, должен же найтись в Англии хоть один порядочный мужчина, который захочет взять в жены наследницу и будет хорошо к ней относиться! Почему она должна выбирать только из этих троих?

Стивена позвали к королю. Мадлен надеялась – чтобы сделать выговор, но не была уверена в этом. Все мужчины были грубыми бездушными свиньями. Еще один всадник поравнялся с ней. Она обернулась и тут же облегченно вздохнула. Это был его брат, Лео.

– Не думаю, что он умышленно расстроил вас, мадемуазель, – непринужденно сказал Лео. – Нет ни одной охотничьей песни, которая не служила бы прикрытием для основного стремления мужчин.

– Было бы уместнее, – язвительно ответила Мадлен, – если бы мужчины стремились добросовестно заниматься основным делом – обеспечивать благосостояние своей земли и людей.

Одо засмеялся:

– У нее чертовски подвешен язык.

– Но она права, – сказал Лео, с неодобрением взглянув на де Пуисси. – Вот почему мужчины должны жениться, леди Мадлен. Это ослабляет стремление гоняться за бойкой дичью.

Мадлен гневно повернулась к нему, но он шутливо поднял руки и усмехнулся:

– Спокойно, леди. Вы не можете винить нас в том, что мы все находимся в возбуждении в ожидании вашего выбора. Это самый захватывающий повод для споров со времен Сенлака.

– Сомневаюсь, что можно сравнивать мое замужество с завоеванием Англии, милорд. Я не собираюсь сдаться самому могущественному мечу.

– При желании вы могли бы взять это за основу, – дружелюбно заметил Лео. – Но я бы вам не посоветовал, если только вы не хотите взять в мужья Эмери. Он лучше всех владеет мечом, если не считать меня.

– Я мог бы с этим поспорить, – сердито вмешался Одо.

– Ты попытался в Рокингеме. А с тех пор он тренируется со мной.

Одо пришлось замолчать. Мадлен с интересом обдумывала услышанное. Значит, Эмери де Гайяр был искусным воином, несмотря на его изысканную одежду и открытое заявление, что он не любит войну.

Если это правда, значит, он умышленно обманул ее.

– Может быть, мне захочется посмотреть, как мои поклонники умеют сражаться.

– Только учти, Мэд, – вмешался Одо, – семейке де Гайяр требуются все земли, которые они могут заполучить, чтобы обеспечить прорву своих парней.

– А у де Пуисси земель в избытке? – сухо осведомился Лео. – У вас ведь явно не хватает мужчин. – Он снова обернулся к Мадлен: – Я поскачу вперед и скажу королю, что вы хотите устроить состязание бойцов сегодня к вечеру.

Лео умчался, прежде чем она успела что-нибудь возразить. Ее неуемный язык вечно ее подводил.

– Если ты будешь плясать под их дудку, Мэд, – раздраженно сказал Одо, – то станешь вдовой предателя раньше, чем выносишь его первого ребенка.

Она почти перестала дышать и обернулась:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты только взгляни на де Гайяра, – проревел Одо. – Настоящий нормандец не станет одеваться, как он. Я видел, как он шушукался по углам со своим кузеном, Эдвином Мерсийским. Ему нельзя доверять.

– Он кузен графа Мерсийского? – удивилась Мадлен.

Ей было известно, что де Гайяр. частично англичанин, но она и подумать не могла, что он так близок с английской аристократией. Кроме того, он состоял в кровном родстве с мятежным Гервардом. Его тесная связь с лесным бродягой перестала казаться невероятной. Но Золотой Олень находился в Уорикшире. По слухам.

– Он дружит с саксами, – продолжал Одо. – Они не признают Вильгельма. В один прекрасный день они поднимутся, и де Гайяр будет с ними.

Святый Боже, возможно, он и был Золотым Оленем. Она обернулась, пытаясь отыскать в нем черты волшебного принца. Но ее измученный ум смог разглядеть только длинноволосого нормандца.

Самодовольный голос Одо снова привлек ее внимание.

– Что касается Стивена, – говорил он, – то всю прошлую ночь он предавался разврату в конюшне.

Мадлен припомнила довольную улыбку насытившегося кота на лице Стивена де Фе и поняла, что Одо говорит правду. Этим утром Стивен точно явился в зал прямо от женщины. Боже милостивый, и что же теперь делать?

– Мэд, – нежно сказал Одо, – единственный разумный выбор – это я. Ты меня знаешь и любишь. Я понятия не имел, как плохо обращались с тобой отец и мадам Селия. Ты должна была мне сказать, и я непременно бы что-нибудь сделал.

– Я уже собиралась поговорить с тобой, – сказала она с горечью, – когда ты попытался меня изнасиловать.

– Нет, – запротестовал он. – Я потерял голову от любви к тебе. Ты была не прочь, просто испугалась. Прости меня. – Он улыбнулся, выставив на обозрение множество кривых зубов. – Ты способна любого свести с ума, Мэд!