Эмери заметил, что Агата слегка пополнела. Она была небольшого роста и выглядела моложе своих лет. Увидев Эмери, она заулыбалась и помахала ему рукой. В ответ он послал ей воздушный поцелуй.

Он не знал леди Джудит, потому что она была дочерью сестры Вильгельма и выросла в Ленсе. Она уже оформилась – пышная красавица с длинными золотисто-рыжими косами и сияющими глазами. Леди Джудит не оставила без внимания восхищение Эмери. Она улыбнулась и метнула на него многозначительный взгляд. Мужчина, которому она достанется, получит в придачу кучу восхитительных хлопот и головную боль.

– Глядя на аппетитную леди Джудит, – сказал один из молодых людей, – я вспоминаю о наследнице, которая получила Баддерсли. Я надеюсь, что мог бы добиться у нее успеха. Но черт возьми, где расположено это имение?

– Совсем недалеко отсюда, – сообщил Эмери. – Немного южнее Хантингдона.

Это замечание вызвало легкий шум.

– Только не говори, что ты опередил нас, де Гайяр!

– Просто я хорошо ориентируюсь в Мерсии.

– Что-то слишком уж хорошо, – насмешливо произнес чей-то голос. – Полно родственников среди грязных саксов, не правда ли?

Эмери поднял глаза и встретился со жгучим взглядом Одо де Пуисси, продиравшегося к месту, расположенному напротив. Эмери всегда недолюбливал этого человека, а после того, чему он оказался свидетелем, его антипатия еще усилилась. Этот мужчина пытался изнасиловать Мадлен де Л'От-Виронь, и хотя теперь Эмери ее ненавидел, при мысли о том, что де Пуисси хватался за нее руками, ему хотелось выпустить негодяю кишки.

Эмери сжал в руке свой кубок.

– А у вас полно неприятных нормандских родственников. Ведь наследница – ваша кузина, не так ли?

Одо побагровел от гнева.

– Всего лишь племянница жены отца. И черт возьми, что за намеки в адрес Мадлен?

Эмери взял себя в руки. Король прикажет их вздернуть, если они учинят свару за его столом, в особенности по поводу нормандцев и саксов.

– Ну, кто хочет получить план дороги в Баддерсли и начать охоту за наследницей? – спросил он, чтобы сбить всех с толку.

– Право выдать ее замуж принадлежит королю, – сказал мужчина, которого вино повергло в мрачное настроение. – Если даже она влюбится в меня, не думаю, что это будет иметь хоть какое-нибудь значение.

– И то правда. – Со злости Эмери добавил: – И возможно, она косая, а характер у нее, как у гарпии.

Это явно не убавило девушке привлекательности.

– Ради хорошего имения я готов любезничать даже с монстром, – заявил Стивен де Фе при всеобщем одобрении.

Стивен был красивым молодым человеком, общим любимцем, беспечным любителем наслаждений. Ему очень хотелось заполучить в жены наследницу.

– Скажи нам, Одо, – потребовал он, – так ли уж она плоха?

– У Мадлен вспыльчивый характер, – сказал Одо. – Но с любой женщиной можно справиться. Только развлекай ее в постели.

– Клянусь Богом, – заявил другой мужчина, – ради собственной земли я бы женился на сущей ведьме. Для развлечения всегда найдутся подходящие девки. Ты только скажи нам, насколько она ужасна.

Одо осознал, как ему выгодно изобразить наследницу Баддерсли в неприглядном виде. К концу трапезы каждый был убежден, что она уродлива, хромает и несдержанна на язык. Именно поэтому король упрятал ее подальше. Но все они хотели жениться на ней.

Эмери испытывал глубокое сострадание к девушке. Он помнил ее прекрасные глаза, темные и блестящие, и стройное подвижное тело. В его обществе она всегда была сдержанна в словах. Но он тут же подавил в себе добрые чувства. Она снова очаровывала его, даже на расстоянии. Эмери знал, что она жестока и ненасытна.

Королевский приказ играть вывел Эмери из задумчивости. Он вышел в центр зала, понимая, что яркое неровное пламя факелов высветит его золотые волосы и украшения. Проходя мимо отца, он увидел, как тот нахмурился. Поэтому Эмери повел себя осторожнее, чем собирался. Вместо английских он спел самые любимые песни нормандцев.

Королева попросила спеть смешную песенку про рыбку и яблоко, потом леди Джудит подалась вперед:

– Лорд Эмери, вы знаете песню о Тристане и Изольде?

Эмери заметил мерцание света в ее глазах и с вежливой отстраненностью на лице ответил:

– Да, леди. Я сыграю ее для вас.

Он знал женщин такого типа, как леди Джудит, а ему и без того хватало неприятностей, чтобы еще привлекать к себе интерес со стороны одной из королевских наград. К тому же она, судя по всему, испытывала слабость к английскому стилю.

Он пел, рассматривая в то же время возможных кандидатов на ее руку. На первом месте был Эдвин, но ему, очевидно, уже обещана Агата. Этелинг Эдгар остался единственным мужчиной, в жилах которого текла кровь английских королей, но он, похоже, никогда не сумеет обрести влияние. Близнеца Эдвина, Моркара, можно было бы принять в расчет, но он еще ничего не достиг. Госпатрик, граф Нортумбрийский, женат.

Уолтоф, сын Сьюарда Нортумбрийского, имел всего несколько имений, но принадлежал к высшей аристократии Англии. Он обладал законным правом на титул графа Нортумбрийского и отказался от него по собственной воле. Этот Уолтоф определенно представлял интерес. Хотя он был всего на два года старше Эмери, люди стремились к нему, словно их тянули на золотых нитях. В народе ходили легенды о женитьбе его деда на женщине, бывшей наполовину феей, наполовину медведицей. Если Вильгельм отличался дальновидностью, а это не вызывало сомнений, он должен был привязать к себе Уолтофа родственными узами.

Эмери отыскал глазами Уолтофа среди гостей. Тот внимательно слушал с улыбкой на красивом продолговатом лице. Его окружал ореол утонченности, но никто из когда-либо встречавших его в сражении не назвал бы его слабым. Он был одет и украшен драгоценностями на английский манер, почти как Эмери, предпочитая лишь более темные тона. Удивительные янтарные глаза Уолтофа отвернулись от певца. Проследив за направлением его взгляда, Эмери увидел Джудит, с восхищенным вниманием слушавшую песню. Итак, Уолтоф догадывался. Возможно, все уже решено.

«Милая леди Джудит, – подумал Эмери. – У вас интересная судьба».

Продолжая петь, он оглядывал зал. Вдруг его взгляд застыл. В зал входил вновь прибывший Роберт д'Уалле со стражником. Возможно, с тем самым, кто выжил при известном побеге из рабства. Эмери отвел глаза, надеясь, что не пропустил куплет или же не пропел один и тот же дважды. Чем меньше привлекаешь к себе внимания, тем лучше. Но вовсе остаться незамеченным было трудно, раз он сидел посреди зала, одетый в красное с золотом. Оставалось надеяться, что контраст между его великолепием и грязными лохмотьями бродяги не позволит его опознать.

Как только Тристан и Изольда встретили свой печальный конец, д'Уалле вырвался вперед.

– Великий король! – пророкотал он. – Я пришел сообщить о нападении и нанесении увечья!

– Решил развлечься? – спросил Вильгельм. – Добро пожаловать, лорд Роберт. Ты уже поел?

Д'Уалле пробрался ближе и встал рядом с Эмери, который настраивал лиру. Это был массивный, крепко сбитый мужчина средних лет, сильный и решительный, но не слишком наделенный умом.

– Нет, сир, мне пока не до еды, – сказал д'Уалле. – Среди нас находится опасный негодяй.

Король оглядел зал.

– Даже несколько дюжин таких, лорд Роберт, – сухо произнес он. – Впрочем, давай, поделись с нами своей историей.

Движением руки д'Уалле подозвал своего стража.

– Этот человек сможет рассказать обо всем лучше, потому что сам был там. Он единственный уцелел в бойне.

Бедняга страж явно был охвачен благоговейным ужасом и не спускал глаз с короля. На того, кто находился рядом, он не обращал внимания.

– Сир, – взволновано сказал он, – на меня и еще четырех парней напал великан и убил всех, кроме меня.

Король взглянул на него.

– Все это занимательно, но смахивает на небылицы. Не можешь ли выразиться яснее? Что за великан? Сколько у него голов?

Стражник вытаращил глаза.

– Одна, сир. Это просто человек, сир. Только очень высокий.

– Хм. И убил четверых воинов. Голыми руками? – спросил король с насмешкой. – Кажется, опять этот проклятый Золотой Олень.

– Да, сир, – ответил стражник. Король посмотрел на него более серьезно.

– Это действительно была тварь, называющая себя Золотым Оленем?

Стражник неистово затряс головой.

– Н-нет, сир. Но она… он убивал голыми руками. По крайней мере с-сначала. – Бедняга запнулся, явно желая, чтобы пол под ним разверзся и поглотил его. – Видите ли, сир, он строил мост. Потом он убил Пьера голыми руками и взял его меч. Затем отрезал голову Лудену. Потом проткнул Шарло насквозь. Грегуара убил другой.

– Другой великан? – Король изобразил удивление, но Эмери видел, как внимательно он отсортировывает сказанное.

– Нет, сир. Другой раб. Он перерезал Грегуару глотку.

Эмери заметил, как скривилось лицо д'Уалле при слове «раб», и улыбнулся. Должно быть, стражнику приказали не упоминать об обстоятельствах. Ну что ж, д'Уалле был известен своим тупоумием.

– Раб, – задумчиво повторил король. – Как это ты раздобыл рабов, лорд Роберт? Обычай превращать людей в рабов за проступки уже многие десятилетия не в почете.

Обильный пот выступил на лбу д'Уалле.

– Э-э… не совсем рабов, сир. Работников. Нам нужны были люди для строительства замка и моста.

– Это были местные жители, отбывавшие трудовую повинность?

– Э-э… нет, сир. У нас была срочная работа, и поэтому мы… Им бы заплатили, когда работа была выполнена, сир.

– Заплатили бы? – спросил король. – А этот великан скорее всего был недоволен задержкой платежа и убил четырех стражников? – Король подался вперед, веселость покинула его. – Ты получил по заслугам. Если не будешь честно и справедливо обходиться с моими подданными, узнаешь силу моего гнева.

Роберт д'Уалле побледнел, и тревожный шум прокатился по залу, когда остальные решали изменить свои методы найма рабочей силы.