Софи поймала себя на том, что вот-вот расплачется. Она так хотела, чтобы Николас познал настоящую любовь, чтобы встретил женщину, которая бы стала его женой по любви, а не по расчету.

— Ты когда-нибудь любил кого-то, помимо Жанетт?

Николас скрестил руки на груди.

— Думал, что люблю, но вскоре понял, что мои чувства не больше чем быстро проходящая страсть.

— О ком ты говоришь?

— О матери Эммы, — тихо ответил он.

— Ах, вот как, — пробормотала Софи. Она подумала о тех двух предыдущих сеансах, когда ей не удалось ничего разглядеть. Почему же она не увидела ту женщину? — Когда ты понял, что не любишь ее?

— Когда она взяла деньги моего отца и попыталась уехать из Лондона с Эммой.

— Но я думала…

Николас помрачнел и отвел взгляд.

— Ты полагала, что я заплатил Мэгги, чтобы она оставила Эмми со мной.

— Так все считали. — Щеки ее зарделись. Пусть она не так давно была знакома с Николасом, но этого, времени было достаточно, чтобы понять, что тот не мог так поступить.

— Я был в ярости. Не мог простить ей того, что она поступила так подло. Но я не собирался позволить ей увезти нашу дочь и успел перехватить Мэгги до ее отъезда. Она сказала мне, что так, пожалуй, лучше, потому что не собиралась оставлять Эмму у себя.

Софи открыла рот от удивления.

— И каковы были ее намерения в отношении дочери?

— Оставить малышку на пороге первой же попавшейся церкви.

Софи зажала рот рукой. Даже ее легкомысленная мать не возражала бы, если бы отец согласился взять их дочь на воспитание, но она не бросила девочку, когда получила от него категорический отказ.

— Прошло десять лет. У меня никаких чувств к Мэгги не осталось. Кроме, возможно, жалости. Она упустила свой шанс увидеть, какую чудесную дочь мы произвели на свет. Николас вновь посмотрел на Софи и нахмурился. — Почему у тебя такой вил, словно ты вот-вот заплачешь?

Она покачала головой, отгоняя слезы.

— Я не знаю. Возможно, моя ситуация не так уж сильно отличается от той, в которой находится Эмма. Хотя если бы мой отец признал меня, в обществе меня бы принимали куда благосклоннее.

— Почему же он не хочет сделать этого? — Николас наклонился и взял ее за руки. — Отец был в то время женат?

Софи кивнула.

— И к тому же любил выставлять себя в свете образцом добродетели.

— Мне жаль. Выходит, тебя растила одна мать?

— Когда у нее для этого было время. В основном мой отец оплачивал нянек и гувернанток. Моя мать время от времени живет со мной — когда надоедает очередному покровителю.

— Где она сейчас?

— В Венеции с каким-то графом. Софи отвела взгляд. На нее нахлынули воспоминания. Закрыв глаза, она представила Николаса таким, каким увидела его, когда он вошел к ней, — почти нагим. Я подумала, что ты итальянец, — прошептала она.

— Прошу прощения. Ты что-то сказала?

— Я подумала, что ты итальянец, когда впервые увидела тебя в Венеции.

Николас засмеялся.

— А я был уверен, что ты итальянка.

Они дружно рассмеялись.

— На самом деле я немного разозлилась, когда прочла письмо Жанетт и узнала, что ты говоришь по-английски.

Черт дернул ее за язык. Увидев отчужденность в глазах Николаса, она поняла, что снова повторила свою ошибку — упомянула имя этой женщины.

Николас поднялся с кресла.

— Мне пора ухолить, — сказал он, не глядя на нее.

— Пожалуйста, останься, — прошептала она. — До четырех у меня нет клиентов.

Николас смотрел на Софи словно завороженный и не находил сил шевельнуться. Он понимал, что лучше уйти сейчас, до того как они начнут говорить о чем-то интимном. Но ее серые глаза заволокли слезы, и он, сам, не желая того, остался.

— Так почему ты разозлилась, прочитав записку Жанетт? — тихо спросил он. У него не было желания говорить о женщине, которую он когда-то любил, но он хотел, чтобы Софи продолжила беседу.

— Писать по-итальянски мне куда труднее, чем говорить. И потому стоило большого труда написать тебе прощальную записку на этом языке. Когда я покончила с ней, то заметила письмо, написанное по-английски. — Софи сняла с юбки несуществующую пылинку. — И конечно, когда мне открылось, кто ты такой, я сразу выбросила свое послание в огонь.

— Ах, вот как. Выходит, тебе не повезло. — Он усмехнулся, встретив недоумение в ее взгляде. — Может, в следующий раз ты захочешь узнать о своем любовнике чуть больше, прежде чем тащить его к себе в постель.

— Послушай, тебе лучше уйти прямо сейчас, — сквозь зубы процедила девушка.

— Расскажи мне, — сказал он, проигнорировав ее требование, — как ты познакомилась со своими подругами, которых столь удачно выдала замуж?

Софи чуть заметно улыбнулась.

— Эвис пришла сюда семь лет назад. Она хотела узнать, почему поклонник ее поцеловал. В то время этот вопрос показался мне странным. Но когда я проникла в ее сознание, сразу поняла, что они с Селби созданы друг для друга.

Николас нахмурился.

— Но они поженились только два года назад.

— Раньше для них обоих еще не пришло время.

— Так кто тогда ее поцеловал?

Она приподняла бровь и усмехнулась.

— А ты не знаешь?

— Ну, это был точно не я.

Софи рассмеялась.

Конечно! Это был Селби. Он выиграл пари и растопил сердце Снежной королевы.

— Я слышал, что его никто не выиграл.

— Селби — человек порядочный, — прошептала Софи.

Николас невольно задался вопросом, согласился бы с ней его приятель. Не сказав никому о том поцелуе, он потерял лишних пять лет.

— Так почему: семь лет назад у них ничего не получилось?

Софи склонила голову набок.

— Они были еще не готовы к браку. Если бы поженились тогда, то никогда не были бы так счастливы, как сейчас. Им обоим надо было созреть для этого.

Что, если ему и Софи судьбой предназначено быть вместе, но для этого тоже нужно время? Не в этом ли причина того, что она не видит никого рядом с ним?

Софи встала и вышла из комнаты, чтобы распорядиться насчет чая. Николас между тем обдумывал свое предположение. Он не верил в то, что им с Софи не суждено быть вместе. Ему ведь так хорошо рядом с ней!

Она ошибалась в отношении их обоих. И он хотел это ей доказать.

— Чай скоро принесут, — сказала девушка, вернувшись в комнату.

— Спасибо, дорогая.

Николас взял книгу со стола.

— Неужели ты еще не прочла «Гордость и предубеждение»?

Софи покраснела.

— Я перечитывала эту книгу несколько раз.

— И сколько же?

— Четыре.

— Вот это да! Хорошая книга, конечно, но ты могла уже выучить ее наизусть. — Николас едва не засмеялся, взглянув на ее возмущенное лицо.

— Она великолепна. Может, и тебе стоит ее перечитать?

— Пожалуй, займусь этим. — Он открыл книгу, словно собрался немедленно последовать совету Софи.

— Не сейчас, — раздраженно бросила она.

— Ладно, — сказал он с готовностью. — И что же мы будем обсуждать за чаем?

Когда лакей накрыл стол и удалился, Николас, откинувшись на спинку кресла, с удовольствием стал наблюдать за Софи. Она разлила душистый чай по чашкам, протянув ему одну из них. Целый час они говорили о том, что Николас находил интересным: о греческих философах и современной политике. Софи, как оказалось, была неплохо образованна. Как ни странно, он узнал об этом только сейчас и спрашивал себя: почему же она так тщательно скрывает свой ум и начитанность?

Время приближалось к четырем. Николас понимал, что ему надо уходить. Давно он так хорошо не проводил время.

— Мне, пожалуй, пора.

Софи отвела взгляд и медленно кивнула.

— Прости, что я не могла тебе помочь.

Он протянул руку, помогая ей подняться. Одного мимолетного прикосновения хватило, чтобы по ее телу пробежал ток желания. Николас знал, что ему не следует целовать Софи, но стоило девушке поднять на него глаза, как все добропорядочные мысли испарились. Он порывисто привлек ее к себе.

— Пожалуйста, не надо, — прошептала она.

Николас с трудом отстранился.

— Почему нет?

— Ты знаешь причину. Мы ведь не остановимся на одном поцелуе.

— А тебе этого разве не хочется? — спросил он с искушающей улыбкой. Николас хотел отнести ее в спальню и любить всю ночь напролет. Но он понимал, что это повлечет за собой большие проблемы, и восхищался ее моральной стойкостью, тем, что она оказалась сильнее его в своем решении.

— Еще бы! — с едва заметной улыбкой сказала Софи. — Даже слишком. Но я боюсь за свою репутацию.

— Ты, конечно, права. — Надо взять себя в руки, хотя это очень трудно сделать. Николас осторожно поцеловал ее на прощание. — Всего вам доброго, мисс Рейнар.

— Благодарю, — прошептала она в ответ.


* * *


Герцог Бэлфорд, сидя в своем кожаном кресле, ставшем последнее время слишком просторным для него, нетерпеливо постукивал пальцами по столешнице из вишневого дерева. Прошла неделя с тех пор, как он передал своему сыну список потенциальных невест, чьи кандидатуры не вызывали у него возражений, но, как сообщил его осведомитель, за это время Николас не почтил своим вниманием ни одну из них.

— Ваша светлость, к вам лорд Уитэм.

Бэлфорд недовольно поморщился.

— Пусть войдет.

Нельзя сказать, чтобы этот визит стал для герцога неожиданностью. Неспроста имя мисс Литлбери фигурировало в списке, который он передал сыну. От этого брака были бы в выигрыше оба семейства. В коридоре послышались шаги, затем в кабинет вошел Уитэм.

— Мое почтение, ваша светлость, — с поклоном сказал гость.

— Рад видеть вас. — Откинувшись на спинку кресла, герцог ждал, пока тот усядется. — Что вам удалось узнать?