Дэниэл приостановился, чтобы набрать в легкие воздуха. Господи, откуда что взялось? Что с ним такое? Ответ не заставил себя ждать — им движет чувство ответственности за Бью. Ему казалось, что он в ловушке, он задыхался, а воспоминание о Джонсонах, состарившихся и умерших, но так и не осуществивших своей мечты, распаляло его еще больше.

Но все равно понять до конца, почему он утратил над собой контроль, Дэниэл не мог.

Отвернувшись от Клео и набычившись, он с усилием произнес:

— Извините. Забудьте, что я тут наговорил, — и махнул рукой, демонстрируя всю маловажность ее прихода к ним, стараясь сгладить случившийся с ним взрыв. — Забудьте, и все.

Он уже взялся за дверную ручку, готовый шагнуть на миссурийскую жару, когда ее голос остановил его:

— Погодите! Дайте мне минутку на сборы. Обернувшись, Дэниэл с удивлением увидел, что Клео роется в чемодане. Вынула щетку и стала причесываться. Хотя лучше бы ей не трогать волосы, а то они еще больше распушились, встав совсем уж непокорной копной. Найдя черную ленту, она забрала их в хвост. Вытащила еще что-то из чемодана: маленькую матерчатую сумочку и какую-то одежду. Потом поспешила в ванную, прикрыв за собой дверь.

Две минуты спустя Клео вышла снова: в черной маечке, с ярко накрашенными губами, пламеневшими на бледной коже. Отчего еще больше стала похожа на иноземку, стала еще экзотичнее — будто видение из той жизни, которую он упускает. В той же сборчатой юбке, в какой сошла с поезда. Быстренько нацепив босоножки, она пошла за ним из комнаты. В голове у Дэниэла все крутилась мысль — а ногти у нее на ногах в точности такого же цвета, что и губы.


Уйдя из гнетущего номера мотеля, Клео сразу почувствовала себя гораздо лучше. Как она вытерпит это место до конца своего пребывания здесь?

Они поехали через тихий городок, по улицам, обсаженным деревьями. Какой-то маленький светловолосый мальчишка энергично жал на педали велосипеда с независимым видом, свойственным ребятам этого возраста.

На крылечке сидела старушка в наброшенной на плечи кофте, несмотря на удушающую жару.

«Приятный тихий городок», — решила Клео.

Дом Дэниэла и Бью оказался совсем другим, чем предполагала Клео. Никогда не скажешь, что в этом доме живут двое мужчин. Премилый домик, хозяева которого не слишком усердно пекутся о строгом порядке, где все вот-вот вырвется из-под контроля, — вольно разросся виноград, слишком буйно цветут цветы, а там не успеешь опомниться, как дом с садом сольются в одно целое.

Первое, что Клео бросилось в глаза, когда Дэниэл притормозил на пыльной подъездной дороге, — красные розы, пышным каскадом окружавшие крыльцо, иные цветы свисали так низко, что головками заглядывали в дверь.

Деревянный пол в гостиной натерт до блеска и застлан вязаными ковриками. Мягкие кресла и диван украшены салфеточками, на окнах с кружевными занавесками пышно цветут африканские фиалки. В воздухе приятно, едва ощутимо пахнет лавандой. На стене у двери тихонько тикают часы с кукушкой.

Чудесный дом. Уютный. Не запущенный. Клео огляделась, ожидая, что вот-вот появится хозяйка дома. Но появился Бью, с сияющим лицом. Вестник сопровождал его как тень.

— Угли готовы! — гордо возвестил Бью.

— Я же просил подождать меня! — укорил брата Дэниэл.

— Но я же умею их разжигать. Ты мне не веришь?

Ответа у Дэниэла явно не нашлось.

— Желаете пива? — повернулся он к Клео.

— Нет, спасибо.

«Сейчас, наверное, не самый подходящий момент объявлять, что я вегетарианка», — решила она.

Буркнув что-то невразумительное, Дэниэл подошел к холодильнику. Раздалось шипение, когда он откупорил бутылку.

— Пойдемте.

Бью, взяв Клео за руку, потащил к дверям во двор.

С украшениями расстарался Бью — сразу заметила она. Подвесил на ветви деревьев пластиковые фонарики. В центре раскладного стола стояли четыре свечи в ожидании, пока их зажгут.

Над крепким деревянным забором плыли облака. Закатное небо стало ярко-розовым, отбрасывая на все вокруг теплый отсвет. За крытым двориком вилась выложенная камнем дорожка, через зеленый сад, утыкаясь в сарайчик: возможно, там была теплица. Рядом с сарайчиком, чуть поодаль от дорожки, лежал сверкающий стеклянный шар: казалось, это сказочный метеорит, прилетевший из далекой галактики.

— И кто же за всем тут ухаживает? — спросила Клео, тщась представить себе Дэниэла по колено в цветах лаванды. Но картинка никак не получалась.

— В основном я, — с довольным видом ответил Бью. — Иногда и Дэнни помогает, но у него не очень ладно получается. Когда вернется мама, то ухаживать за садом опять станет она.

— А где она сейчас?

— В Парк-Мэнор.

— А-а. — «Видимо, это дом для престарелых», — заключила Клео.

— До того как вернулся Дэнни, я хорошо о ней заботился.

— Не сомневаюсь.

— Пойдемте, я покажу вам шар.

По узкой дорожке шагать можно было только друг за другом. Бью настоял, чтобы Клео шла первой, но не жестом пригласил, а слегка подтолкнул вперед. Наконец оба встали, восхищаясь стеклянным шаром. Сверкающим и неуместным среди буйной зелени, будто рождественское украшение.

— Я брызгаю его жидкостью для мытья окон и полирую, — с гордостью сказал Бью.

Шары такие Клео видела не раз и никак не могла догадаться, для чего же они нужны — разве чтобы торчать бельмом на глазу. «Как и пластиковые розовые фламинго», — подумала она.

— Ночью в нем видны все звезды! — воскликнул Бью, все еще трепетно взирая на шар.

Клео отвела от шара глаза.

— Звезды?

— Ну да! Смотришь на шар и видишь звезды.

— О-о!

Какое красивое и простое объяснение. Она поразилась собственному невежеству. А она-то всегда считала, что такие шары — никчемные украшения. Теперь же выясняется, что это замечательные штуковины. Как же она могла не понять? Как могла отмахиваться от такой потрясающей вещи? А может, она упускает и еще что-то? Много другого, что на поверхностный взгляд представляется вполне заурядным, но при более пристальном рассмотрении — настоящее чудо?

Люди часто жалуются, что нет под солнцем ничего нового, но никому не придет в голову попытаться другим взглядом окинуть то, что есть, и Клео не лучше остальных. И вот появляется человек вроде Бью и проникает в скрытую от поверхностного взгляда красоту повседневного. Он не только смотрит, но и умеет распознать ее.

— Я тоже хочу как-нибудь посмотреть на звезды, — улыбнулась ему Клео.

— Да хоть сегодня вечером!

— Боюсь, что сегодня… — она взглянула на небо, — будет облачно.

Позади них хлопнула дверь. Обернувшись, Клео увидела Дэниэла, направлявшегося к грилю с тарелкой сырого мяса. Услышала шипенье. Взметнулись дым и пламя, потом снова улеглись на место.

На нее нахлынули воспоминания: запах углей и жарящегося мяса напомнил ей детство, пикники на воздухе в день 4 июля.

— Иногда моя мама, когда ходила на прогулки, не возвращалась, — сказал Бью. — Забывала дорогу домой. Правда, странно? Я вот ни за что не заблужусь! Я знаю в городе каждую улицу и каждый магазин. И даже не в городе. Я и все проселочные дороги знаю тоже. Когда почтальон уходит в отпуск, мы еще с одним парнем развозим почту, потому что дороги-то я знаю.

— Как замечательно иметь такую память!

— Говорили, будто я не могу больше о ней заботиться. Но это не так. Я мог.

— Я уверена, ты прекрасно справлялся, — поддакнула Клео. — Из-за этого вернулся Дэнни? Потому что твоя мама все забывала?

— Нет… — Бью слегка замялся, — просто захотел и вернулся. Ему тут нравится, ему здесь хорошо.

Казалось, заодно с Клео он старается убедить и себя в том, что Дэниэл всем тут доволен. Они зашагали по дорожке к столу.

— Я слыхал, будто вы приехали к нам, чтобы найти ключ. Я вот тоже потерял собаку, ее звали Фидо. Не знаете, где она? — Бью испытующе смотрел ей прямо в глаза.

Клео помолчала. Что она могла ответить на подобный вопрос?

— А давно ты ее потерял? — спросила Клео, стараясь выиграть время.

Прищурившись, Бью призадумался. Наконец лицо его прояснилось — он нашел ответ.

— Мне тогда было восемь.

Клео расслабилась. Сто лет назад. Никто не станет ждать, что она найдет пса, которого уже и на свете-то нет.

— А сколько тебе сейчас?

— Тридцать шесть. Я всегда шучу, называя Дэнни своим младшим братишкой. Хотя он больше меня!

Бью так заразительно расхохотался, что и Клео не удержалась от улыбки.

— Что там у вас смешного? — поинтересовался Дэниэл.

— Я попросил Клео найти мне кое-что, — не скрывая радости, сообщил Бью.

Целиком поглощенный мясом, Дэниэл бросил:

— Уверен, Клео найдет тебе все, что ты потерял. Правда, Клео?

— Но не собаку, пропавшую больше двадцати пяти лет назад, — отрезвила его своим ответом Клео.

— А, Фидо! Да, Фидо вряд ли когда вернется.

— Нет, может, еще и вернется, — возразил Бью, впервые проявляя перед Клео упрямство.

— У тебя нет случайно фрисби?2 — спросила та, пытаясь отвлечь Бью от мыслей о давно пропавшей собаке. — Вестник умеет ловить фрисби.

— Вот это да! Есть! Сейчас притащу!

Бью ринулся в дом, а Вестник помчался за ним по пятам.

— Ловко выкрутились.

— Очевидно, от выпивки вы становитесь общительнее. — Клео указала на новую бутылку пива у него в руке. — А что происходит после дюжины? Станете смешливым? Или просто-напросто отключитесь?

— Вам следовало бы самой знать ответ, — насмешливо заметил Дэниэл. — Не пойму, зачем вам нужно вообще задавать какие-то вопросы.

— Вы переигрываете. Я никогда не утверждала, что я всеведущая. — И задала главный вопрос: — Почему вы так ненавидите меня?

Ей удалось застить Дэниэла врасплох. Он поискал ответ, но ничего подходящего так и не нашел.

— Такие люди, как я, — Клео для пущего эффекта тыкала в него пальцем, — мы продаем надежду. А надежда требуется всем.