Виктория Холт - Власть без славы

– Я с удовольствием буду вас учить.

– Кстати, – сказал он, – научите меня, что следует говорить членам Совета, когда я вынужден их покинуть.

– Очень просто, – воскликнула я, – скажите: «Всего хорошего, милорды!» Или, если дело происходит вечером: «Доброй ночи, милорды!»

Он попытался воспроизвести эти фразы, и мы засмеялись.

Затем он сказал, что хотел бы представить мне своих придворных, надеясь, что я, со своей стороны, сделаю то же самое.

Среди членов его свиты наибольшее впечатление произвел на меня Рэй Гомес да Сильва – как я потом узнала, ближайший его друг.

Мои дамы встали в ряд, и Филип каждую поцеловал в губы, отчего они пришли в страшное смущение. Он же с улыбкой объяснил, что таков, как ему сказали, английский обычай.

Церемония знакомства была закончена, и я вернулась к себе во дворец.

– Ну что ты о нем думаешь? – нетерпеливо спросила я Сьюзан.

– Он и вправду красив, – ответила она, замявшись. – Похож на свой портрет.

– Тебе он не очень понравился?

– Нет… Что вы? Просто он какой-то… торжественный.

– Само событие торжественное – это неудивительно.

– Да. Но когда он целовал дам…

Я рассмеялась.

– Он думал, что у нас такой обычай.

– Вы должны отучить его от этого… обычая.

– Сьюзан, – весело сказала я, – ты рассуждаешь как все англичание, не терпящие чужеземцев.

– Вы так думаете, Ваше Величество? Ну… как вам будет угодно.

Мне стало немного не по себе – вопреки моим ожиданиям, Сьюзан он явно не понравился.

Было уже совсем поздно, когда он вдруг вошел в мои покои, извинившись за столь поздний визит. Как романтично, подумала я, пришел без лишних церемоний.

– Мне необходимо поговорить с вами, – сказал он.

– Я рада. Говорите.

– Только что пришло письмо от отца. Он сообщает, что отказывается от неаполитанского трона в мою пользу. И делает это для того, чтобы я женился на вас не просто как испанский принц, а как король Неаполя.

– О, Ваше Величество! Я рада за вас!

Я уже заметила, что Филип не привык открыто выражать свои чувства, – на мое восклицание он ответил сдержанной, но довольной улыбкой.

К этому часу во дворец уже вернулись члены Совета и придворные, участвовавшие во встрече. Я ознакомила их с текстом переданной мне Филипом декларации о провозглашении его королем Неаполя. Было решено, что завтра на церемонии бракосочетания в соборе Филип будет назван соответствующим образом.

Дождь неожиданно прекратился. Я выглянула в окно и с наслаждением вдохнула аромат весенних цветов и распускающихся деревьев. Завтра – моя свадьба. Я была влюблена. И не было на свете женщины счастливей, чем английская королева.

В этот день был праздник святого Иакова, покровителя Испании.

Я прибыла в собор первой – из дворца епископа. Церковь была украшена в красное с золотом. На мне было платье из золотой парчи, расшитое жемчугом и бриллиантами. В волосах – бриллиантовая диадема. На шее – подаренный Филипом бриллиантовый кулон его матери. Леди Маргарет Дуглас держала мой шлейф.

При виде Филипа я пришла в восторг – на нем превосходно сидел подаренный мною костюм: камзол и штаны из белого атласа, отороченные серебром. Костюм дополнял золотой воротник, украшенный бриллиантами, а колено украшал орден Подвязки, торжественно преподнесенный ему сразу по прибытии в Англию.

Мы сели на кресла, поставленные рядом с алтарем, в окружении Гардинера и епископов Лондонского, Дарэмского, Линкольнского, Элийского и Чичестерского.

Перед началом церемонии регент Неаполитанского королевства зачитал послание Его Императорского Величества Карла V, в котором тот извещал, что отказывается от неаполитанского престола в пользу своего сына Филипа, дабы его возлюбленная кузина – королева Мария сочеталась браком с королем.

Затем нас провозгласили мужем и женой. Мы сели на два трона и прослушали торжественную Мессу.

Я сохранила в памяти все мельчайшие события того дня. И когда мне бывает тяжко, я вспоминаю день моей свадьбы, чтобы вновь ощутить то счастье, которого больше уже не было в моей жизни.

Торжественный обед проходил во дворце епископа. Я не помню, что мы ели. Мне было довольно и того, что Филип сидел рядом. Однако от меня не ускользнули не слишком приветливые взгляды, которые мои соотечественники бросали на принца-консорта и его свиту. Мне было немного обидно за своих подданных, которые отчаянно старались подчеркнуть, что владычица их страны – королева и только она. Кресла, на которых мы сидели, были разные – мое более высокое и богаче украшенное, посуда – тоже разная: мне подавались кушанья на золотых блюдах, ему – на серебряных. Я заметила, что на испанских гостей все это произвело неблагоприятное впечатление.

Но я решила, что подобные мелочи не должны отравить мой праздник.

После тостов и поздравлений в наш адрес мы с Филипом выпили за здоровье гостей и пригласили всех пройти в просторную гостиную, чтобы англичане и испанцы могли поближе познакомиться. Однако мало кто говорил на двух языках, и тогда зазвучала музыка – начались танцы. Я с удивлением смотрела, как испанцы важно ходят в такт музыке, в то время как мы совершаем головокружительные пируэты, подскакиваем и вообще веселимся что есть мочи. При этом я вспомнила отца, слывшего лучшим танцором королевства, поскольку никто не мог подпрыгнуть выше его и так прокрутить свою даму вокруг себя в вихре танца. Филип отнюдь не был блестящим танцором, но это даже прибавляло ему очарования.

Празднества закончились раньше, чем предполагалось, – сказалась языковая преграда и то, что испанцы не привыкли к нашему бурному веселью. Затем нас отвели в разные покои, где каждый ужинал отдельно. После этого члены Совета привели Филипа и меня в нашу спальню и удалились.

Я думала только об одном – как бы угодить своему возлюбленному. Но как именно, я не имела ни малейшего понятия. Ведь, несмотря на свой возраст, я, по существу, была наивной, романтичной девочкой. А он – опытный мужчина, который уже был женат и имел сына. Я всегда буду помнить его нежность, терпение и такт в нашу брачную ночь.

Что он испытывал, мне неведомо. Я же была счастлива. Это – любовь, сказала я себе в ту ночь.

Проснувшись утром, я увидела, что его нет рядом. За дверью слышался шум. Мои придворные дамы о чем-то громко спорили, возмущались, перебивая друг друга.

Я встала с постели и вышла к ним.

Взору моему предстала трагикомическая картина – дамы героически стояли на страже дверей в мою спальню, сдерживая натиск испанцев. Мужчины из свиты Филипа пытались объяснить, что согласно придворному этикету им следует поздравить новобрачных в их спальне утром после свадьбы.

Я успокоила всех, сказав, что таков испанский обычай, и поискала глазами мужа, но его и здесь не было. Где же он, удивилась я, куда он так рано ушел? Но спросить его я все равно бы не решилась, чувствуя, что, несмотря на мою любовь, я должна соблюдать определенную дистанцию.

Постепенно я стала узнавать особенности этикета испанского двора, сильно отличавшегося от нашего. Было забавно и любопытно.

Весь день Филип не появлялся. Сказали, что он занят важными делами, получив срочные депеши от императора.

Мне надлежало встретиться с супругами членов его свиты, и я решила начать с герцогини Альбы. Она потрясла меня своей элегантностью и величественными манерами. Мне безумно нравилось все испанское. Я представляла себе, как радовалась бы сейчас моя мать, видя свою дочь в окружении ее любимого испанского двора.

Позднее мы с герцогиней подружились, но первые минуты знакомства были, видимо, для нее столь же необычны, как и для меня. Она нервничала, не зная, что делать, когда я встретила ее стоя, а не сидя в кресле. Герцогиня встала на колени и хотела поцеловать мою руку, но я помогла ей встать, обняла и поцеловала в щеку.

Мне хотелось вести себя дружески непринужденно, но ее это поставило в тупик. Однако вскоре мы уже болтали как ни в чем не бывало.

Самым трудным оказалось привыкнуть к серьезности и скрытности испанцев. Так, я никогда не была уверена, что понимаю Филипа. Он вел себя по отношению ко мне учтиво и даже нежно, но я ни разу не видела его раскованным, не говоря уж о пылкости. Если бы я не строила воздушных замков, то поняла бы сразу, что наш брак, наши интимные отношения для него – всего-навсего долг, который он был обязан исполнять.

Когда его не стало, близкие к нему люди стали говорить о нем более откровенно, и тогда-то мне стало ясно то, чего я не видела раньше. Я расспрашивала их о мельчайших подробностях его отношения ко мне, получая какое-то мазохистское наслаждение от разочарования и боли, которые при этом испытывала.

Только тогда я осознала, что для него, молодого мужчины, я была чем-то вроде престарелой тетушки, с которой он был обязан спать и проявлять к ней надлежащие знаки внимания.

Однако все эти мысли пришли после, а тогда я была безумно счастлива.

Мы выехали из Винчестера и к полудню прибыли в Лондон. Пышная процессия, состоявшая из самой высшей знати Испании и Англии, показалась на Лондонском мосту. Толпы народа встречали нас приветственными возгласами. На людей, наверное, произвели особенное впечатление девяносто семь сундучков – каждый длиною в ярд – с золотыми слитками, которые Филип привез в качестве подарка.

Затем мы проследовали в Уайтхолл, где состоялась торжественная церемония в честь принца Филипа. Она была несколько сокращена из-за траура по герцогу Норфолку. Бедный Норфолк! В годы правления моего отца он чудом избежал казни, просидев чуть ли не полжизни в Тауэре, а когда я выпустила его на свободу, он уже был не тот. Незадолго перед смертью ему пришлось пережить поражение от мятежников Уайятта, против которых он выступил с малочисленным отрядом гвардейцев. Норфолк был настоящим другом и заслужил, чтобы память о нем сохранилась в наших сердцах.