Подошел врач и дал ему выпить успокоительное.

– Ах, легче… легче, – пробормотал он. – А кто это там стоит у дверей? Пусть уйдет. Кто там плачет? Катарина. Совсем молодая, девочка… Сбилась с пути… Не давайте ей плакать! Где королева? Кейт! Такие нежные руки… Вот она, подходит. Руки вокруг шеи… Опять кровь… А она смеется, дразнит меня… Уведите этих монахов! Я не хочу их видеть! Который час?

– Два часа, – ответил Райотесли.

– Я доживу до ночи?

Никто не ответил, видя, что не доживет.

– Мальчик… еще очень мал. Берегите его. Заботьтесь. Он будет вашим королем. Еще нет десяти… и нездоров.

Кто-то сказал:

– Вашему Величеству не о чем беспокоиться – ваши министры сделают все как надо.

Когда прибыл Кранмер, король уже не мог говорить. Он взял архиепископа за руку и закрыл глаза.

Король умер.

* * *

Тело Генриха VIII двенадцать дней находилось в часовне Уайтхолла. Рядом с гробом установили восковую фигуру молодого короля – в полный рост, в парадной одежде, украшенной драгоценными камнями. Король должен был покоиться в Виндзоре рядом с королевой Джейн Сеймур – матерью его сына.

Траурная процессия растянулась на четыре мили. Восковую фигуру везли в повозке рядом с катафалком. Остановку сделали в Сионском замке, и гроб на время поставили в тамошнюю часовню.

Именно здесь, в Сионе, Катарина Хоуард провела свои последние страшные часы перед тем, как ее отправили в Тауэр.

Рассказывают, что, когда гроб подняли, чтобы вынести из часовни, на мраморных плитах, где он стоял, осталось кровавое пятно. Потом кто-то будто бы видел, как в часовню забежала собачонка и вылизала кровь.

Насколько все это правда, сказать трудно, но даже если это легенда, она свидетельствует о том, как отразилось в народном сознании содеянное королем. Две казненные жены, если не считать моей матери, которая умерла только из-за его жестокости. Катарина Парр, чуть не сошедшая с ума. Варварски замученные монахи… Люди многое помнили. И последнее убийство – казнь молодого графа Серрея. Повезло лишь Норфолку – король не успел подписать ему смертный приговор.

В народе вспоминали и пророчество монаха Пето, сравнившего Генриха VIII с Ахавом, чью кровь лизали собаки. Как бы там ни было, но королю отдавали почести, не забыв, однако, всех его злодеяний.

Наконец, траурная процессия достигла Виндзора. После того, как гроб установили под полом рядом с гробом Джейн, шестнадцать лейб-гвардейцев переломили над головами свои шпаги и бросили на крышку гроба. Прозвучал De Profundis, после чего было объявлено о восшествии на престол нового короля – Эдуарда VI.

Мы встретились глазами с Гардинером. Я поняла, что выражал его взгляд: мне – тридцать один год… возраст мало подходящий для замужества, но более чем подходящий для управления страной. Впереди у меня – минимум десять лет, а то и больше. Король – ребенок, к тому же слаб здоровьем.

В глазах Гардинера светилась надежда, и мне показалось, что совсем недалек тот день, когда я смогу выполнить свой долг перед Англией.

БЕГСТВО

Очень скоро у меня не осталось и сомнений в том, что Эдуард фанатично предан новой религии. Я и раньше это подозревала, поскольку огромное влияние на него имели братья его матери и Катарина Парр.

Сознание своей значительности в последнее время заметно сказалось на его и без того непростом характере. К несчастью, Эдуард слишком рано стал королем. Он, видимо, старался сохранять достоинство в новой для себя роли, окруженный царедворцами и подхалимами, которые со всех сторон давали ему советы, преследуя, естественно, свои интересы. Болезненный и не по годам серьезный, он всегда предпочитал проводить время за чтением книг, мало интересуясь тем, что происходит за стенами замка. Для своих лет он был достаточно умен, однако ребенку невозможно понять все интриги и козни дворцовой жизни.

Главным советником при юном короле стал его дядя Эдуард, граф Хертфорд. Был также учрежден Регентский Совет из восемнадцати человек, ключевыми фигурами в котором были Хертфорд и виконт Лисли.

Эдуарда с Елизаветой привезли из Энфилда во дворец, где скончался король, а оттуда новый король проследовал в Тауэр на церемонию коронации. Он сразу присвоил своему дяде Эдуарду титул герцога Сомерсетского; лорд Лисли стал графом Уориком, а Томас Сеймур – лордом Сеймуром Садли, адмиралом, главнокомандующим британским флотом.

Народ ликовал. Пышная церемония возведения на престол юного короля была так трогательна, что мало кто в те дни задумывался об опасности, какой грозит для страны такой способ правления.

Короля также провозгласили Главой англиканской церкви.

Я прекрасно понимала, что мое положение осталось таким же неопределенным, каким было и раньше. Более того, я лишилась своего друга Чапуи. В последнее время он много болел и ушел в отставку. Послом императора стал Франсуа ван дер Дельфт. Я доверяла ему, понимая, что император не послал бы в Англию человека, которому нельзя доверять.

Для меня император всегда был невидимой защитой, правда, он нередко бывал глух к моим бедам и тревогам, но я утешалась тем, что у него слишком много государственных забот.

В иерархии власти я занимала теперь первое место после короля. Я также была надеждой католиков, которые в случае изменения религии в нашей стране, на что я очень надеялась, встанут под мои знамена.

По совету ван дер Дельфта я покинула двор, сославшись на болезнь и скорбь. Из Хаверинга я поехала сначала в Уонстед-хауз, затем в Ньюхолл, а оттуда в замок Фрамлингхэм. Я стала богатой, получая ежегодный доход от переданных мне в собственность поместий – Ньюхолла, Белью и Хансдона. Кроме того, после падения Хоуардов ко мне отошел Кеннингхолл.

Норфолк по-прежнему сидел в Тауэре, и, поскольку отец не успел подписать ему смертный приговор, он мог провести там остаток жизни.

Я рассудила, что мне лучше пребывать в тени, внимательно наблюдая за развитием событий.

Елизавете надлежало находиться при королеве – к их обоюдному удовольствию, так как Катарина нежно любила свою падчерицу. Жизнь Елизаветы тоже изменилась к лучшему. Клеймо незаконнорожденной было с нее снято, и теперь она находилась на втором месте у трона – после меня. Так же, как и я, она получала три тысячи фунтов в год. С Эдуардом у них всегда были прекрасные отношения. В свои четырнадцать лет Елизавета обладала немалым жизненным опытом, и ее не страшили придворные интриги.

На своем замужестве я давно поставила крест. Мне с лихвой хватило всех неудачных помолвок. К тому же мое слабое здоровье было предметом постоянных пересудов – как будто, если в твоих жилах течет королевская кровь, твое тело уже тебе не принадлежит. Несколько моих горничных шпионили за мной, рассказывая всем и каждому, что я страдаю мигренями и женскими болезнями, а потому сомнительно, чтобы у меня могли быть дети. Похоже, о состоянии моего здоровья знали во всех королевствах Европы. И, быть может, именно это обстоятельство послужило одной из причин моих несостоявшихся браков.

А тут вдруг появился претендент на мою руку…Томас Сеймур! Его сестра Джейн сумела сделать то, что не удавалось ни одной из королев, – родила сына. Это дало повод семейству из забытого Богом Уилтшира иметь претензии на почетное место у трона. И вот Томас Сеймур, ныне лорд, командующий флотом и прочее и прочее, не постеснялся в кругу знакомых намекать на возможность нашего брака. Я понимала, что у него на уме: Эдуард с его слабым здоровьем недолго пробудет королем, и я… окажусь на вершине власти, он же станет принцем-консортом! Интересно, что по этому поводу думал его братец – Эдуард Сеймур?

Не успела я прийти в себя от подобной наглости, как услышала новую сплетню: Томас сделал предложение Елизавете! Сплетня есть сплетня, поэтому неизвестно, что было на самом деле и как отнеслась к этому моя четырнадцатилетняя сестра, но я не раз замечала, как блестели ее глазки при виде Томаса, который был очень недурен собой.

Третьей, кого собирался осчастливить лорд Сеймур, называли Анну Клевскую. Тут уж я ничего не понимала. Зачем она ему? Экс-королева никогда не могла бы претендовать на престол.

Но очередной слух превзошел все предыдущие – Сеймур, оказывается, уже успел жениться на…Катарине Парр, которая была его возлюбленной до брака с королем.

Сначала я не поверила ушам своим: выйти замуж сразу после смерти короля?! Сомнительно. Но, с другой стороны, все возможно – ведь этот красавчик действовал на женщин безотказно, а если у них с Катариной и вправду был роман, так почему бы ему не завершиться счастливым браком…

И вот я получаю письмо от адмирала: Сеймур просил моего совета и согласия на брак с вдовствующей королевой!

Не скрою, сначала я была польщена этим, но тут же подумала: если они уже женаты, к чему – письмо? Я ответила, пожалуй, излишне чопорно, что мне, более чем кому бы то ни было, трудно давать советы в подобных вопросах, поскольку я в них не разбираюсь, но хотела бы заметить, что прошло всего шесть месяцев после смерти короля и, может быть, стоит повременить.

Оказалось, что они действительно успели пожениться. Ну и негодяй, подумала я. И оказалась права – очень скоро он показал себя во всей своей красе…

Приверженность короля реформаторству не замедлила принести плоды. Сомерсет с ближайшими советниками Эдуарда полностью разделяли его убеждения, и Англия открыла шлюзы перед протестантами из Европы, воздававшими хвалу английскому монарху.

Когда, через пять месяцев после восшествия короля на престол, Гардинер читал проповедь в Винчестере, все, затаив дыхание, ждали, что он, как истинный католик, выскажется против новой доктрины и тем навлечет на себя беду. Но умный Гардинер, обойдя острые углы, провозгласил короля верховным Главой церкви и тем самым выбил почву из-под ног своих противников.

Весь этот год я жила тихо и незаметно. Женитьба Сеймура на королеве неприятно поразила многих, но ему было безразлично мнение окружающих. Катарина же была счастлива. Я порадовалась за нее, хотя не ожидала от нее столь бестактного поступка. Судя по всему, она боялась, что Сеймур, откровенно смотревший по сторонам, не станет ее дожидаться. После жизни с королем, подумала я, она заслуживает немного личного счастья. Признаюсь, меня мучили сомнения – не строит ли Катарина воздушные замки, связавшись с этим проходимцем.