Отец был не на шутку встревожен.

– Ты непременно должна поправиться, – говорил он. – Твой долг – быть рядом со мной вместо королевы.

Я слабо улыбнулась – мне было безразлично, какую роль отводил мне король.

Мое лечение было доверено лучшему врачу королевства – доктору Баттсу. Он знал причины моей болезни, и под его неусыпным наблюдением я начала поправляться.

– Леди Мария физически здорова, – уверял Баттс. – Если бы она могла жить спокойной, нормальной жизнью, познать радость материнства, то, готов дать руку на отсечение, ее перестали бы мучить эти головокружения и боли.

Приехал отец и сказал, что меня с нетерпением ждут во дворце.

Через неделю-другую я была совершенно здорова.

Отец был прав – на всем пути до королевского дворца люди горячо приветствовали мое появление. Их радостные возгласы музыкой отзывались в моем сердце. Хотел ли король потрафить своим подданным, всегда относившимся ко мне с любовью, или же он и вправду воспылал ко мне отцовскими чувствами, но, как бы там ни было, он не скупился на монаршие милости.

Рождество отмечали в Хэмптон Корте.

Отец лично показал мне мои покои.

Я с восторгом осматривала комнаты, а он счастливо улыбался, помолодевший, довольный, что может доставить удовольствие своей дочери.

– Ты займешь место королевы, – сказал он.

Тогда я пропустила мимо ушей пророческий смысл этих слов, приняв их за выражение отцовских чувств.

При дворе даже те, кто в былые времена не удостаивал меня взглядом, теперь стали любезными и обходительными. Мне было смешно, но приятно. Возможно, доктор Баттс прав, думала я. Мой недуг коренится в тоске и скуке.

Отец всегда и во всем не знал полумер: любовь ко мне, которой до той поры, казалось, не существовало вовсе, теперь била через край. Он осыпал меня драгоценностями, присылал на выбор изысканные наряды. Радовался, когда я хорошо выглядела. Он относился ко мне, как к любовнице, – по-моему, он просто не знал, как быть отцом.

Чапуи потирал руки от удовольствия. Потом я поняла почему: отец снова искал дружбы с императором, вступив в конфликт с Францией. А моему кузену ничто не доставило бы большего удовлетворения, чем мое приближение к трону. Он прекрасно знал о состоянии здоровья отца и Эдуарда. Последствия были вполне предсказуемы: моя мечта вернуть Англию в лоно римской церкви уже не казалась такой несбыточной.

Отец постепенно приходил в более спокойное расположение духа и снова стал устраивать при дворе пышные празднества. Правда, он уже не мог совершать в танце головокружительные пируэты, но по-прежнему был центром всех придворных забав. Окружающие делали вид, будто перед ними все тот же молодой, стройный, сильный весельчак и кутила.

Друзья и враги на континенте терялись в догадках – в чью сторону повернется английский король. И он выбрал императора. Теперь Франциск, торговавшийся из-за приданого, должно быть, кусал локти – война Англии с Францией казалась неизбежной.

Похоже, любовь ко мне отца была неподдельной.

Я понимала: да, он совершил чудовищные, непростительные вещи, но загадочная особенность его натуры была такова, что об этом забывалось, как только он одаривал тебя добрым взглядом или заражал безудержным весельем.

– Я счастлив, дочь моя, – говорил он, – что между нами снова мир. Мы с тобой оба – жертвы дьявольского колдовства. Нас хотели разъединить, но теперь, хвала Всевышнему, все позади.

Я почти верила его словам, и это было еще одним удивительным свойством его натуры – он умел заставить и себя, и других поверить во что угодно.

– Полагаю, у меня есть долг перед своим народом. Мне необходимо жениться, – сказал он однажды.

Я насторожилась – он подумывает о новой жене!

– Да, дочь моя, это мой долг, – повторил он, грустно покачав головой. – Король должен иметь много сыновей, а у меня… Эдуард да моя чудесная дочь.

Он похлопал меня по колену и повторил:

– Я должен оставить после себя сыновей.

Спокойная жизнь закончилась, мелькнуло в голове, еще одна несчастная будет брошена на закланье. Меня объял трепет – у кого хватит смелости стать его очередной женой?

– Мария, я уже не молод, – продолжал он. – Эта нога… эта проклятая нога… ты не представляешь, как я страдаю.

– Всем сердцем сочувствую Вашему Величеству, – ответила я.

– Знаю, знаю, – он снова похлопал меня по колену. – Это испытание, посланное мне Богом. Мне нужна добрая женщина, которая не будет досаждать мне… Не слишком молодая… Приятной наружности… Знающая, что к чему, не куколка… Не дура… Нежная и любящая… Чтобы мне с ней было спокойно и приятно.

– Где же найти такую, Ваше Величество?!

– Да, ты говоришь мудрые слова. Может статься, и не найду.

Итак, скоро у нас будет новая королева…

* * *

Двор гудел, как пчелиный улей, – король ищет новую жену!

На этот раз, шептались придворные, он не пошлет за заморской невестой и ради политического союза не возьмет кота в мешке, а будет выбирать сам, чтобы обеспечить себе спокойную старость.

Я поехала навестить Анну и нашла ее очень взволнованной.

– Мой брат надеется, что король возьмет меня назад, – сказала Анна.

Я внимательно посмотрела на нее. А что, если?.. Она была вполне привлекательна, хотя и не во вкусе отца. Одетая по английской моде, а не в те ужасные голландские наряды, в которых приехала, Анна выглядела почти красавицей. Размеренная жизнь вдалеке от придворных интриг явно пошла ей на пользу.

Король часто навещал свою «дорогую сестрицу» и даже привязался к ней.

Да, подумала я, Анне есть чего бояться.

– Я не перенесу этого, – жаловалась она. – Я так довольна жизнью. У меня свой дом, деньги, друзья… Я вижу Эдуарда, и он радуется нашим встречам… И моя ненаглядная Елизавета – с ней я всегда счастлива. Я часто вижу детей и вас, дорогая Мария. Вы ведь мой друг. У меня здесь семья. Я хочу жить в этом хорошем доме, с моими добрыми слугами… И я не хочу перемен.

– Вы и вправду думаете, что он может взять вас в жены?

Она казалась напуганной. Затем, будто пытаясь убедить в чем-то саму себя, заговорила:

– Нет, я не понравилась ему сразу, как только приехала. Его вкусы не могли измениться. Он просто любит поболтать со мной, прислушивается к моему мнению. Все это так. Ему по душе его сестренка… Нет, я боюсь! Рано или поздно…

И она резко провела рукой по шее.

– О, моя дорогая Анна, надеюсь, этого не случится.

– Иногда я просыпаюсь по ночам. Мне кажется, что за мной уже пришли. Я не уверена, сон это или явь – везут меня во дворец или в Тауэр… А та девочка, что была после меня! Как страстно он был влюблен… Однако это ее не спасло.

– Не думаю, что он захочет вернуть вас, – я пыталась ее успокоить.

– Но мой брат спит и видит…

– Анна, постарайтесь выбросить это из головы. Уверена, вам ничего не угрожает.

– Да, – медленно произнесла она, – я с самого начала ему не понравилась. А уж теперь… и подавно.

– Уверена, вас минует чаша сия.

Я старалась ободрить Анну, понимая, что она чувствует, – любая, кому грозило стать женой короля, испытала бы прежде всего ужас.

* * *

Казалось, отец ждал, что вот-вот на одном из балов или пиршеств, которые стали часто устраиваться во дворце, появится та самая идеальная женщина.

Забавно было наблюдать, как, поймав на себе взгляд короля, несчастная не знала, куда деться. Ни одна из дам английского или любого другого королевского двора не мечтала стать шестой супругой Генриха VIII.

Однажды меня познакомили с леди Латимер. Она дважды была замужем за мужчинами много старше себя и теперь вдовствовала. Это была образованная, привлекательная, добрая женщина, к тому же – не бедная.

Леди Латимер была дочерью сэра Томаса Парра, управляющего королевским двором. Он умер через год после моего рождения, оставив сына и двух дочерей, одной из которых была Катарина, будущая леди Латимер.

Совсем девочкой ее выдали замуж за немолодого уже лорда Боро, а после его смерти – за престарелого Джона Невилла, лорда Латимера, участвовавшего в печально знаменитом «Паломничестве». После этого опасного приключения, из которого ему чудом удалось выбраться, не поплатившись головой, мудрая Катарина убедила мужа держаться подальше от мятежников.

Лорд Латимер недавно умер. И теперь тридцатилетняя Катарина, побывав замужем за двумя стариками, молодая и богатая, могла позволить сама себе выбрать мужа.

Нетрудно было заметить, на ком остановится ее выбор: Катарина и Томас Сеймур обменивались весьма многозначительными взглядами. Молодой красавец, любимый зять короля и обожаемый дядя юного Эдуарда, Томас Сеймур был, правда, слегка тщеславен, как и его брат Эдуард. Ведь это именно они, эти два брата, в свое время решили, что их сестра Джейн должна стать королевой Англии. После ее замужества, да и после смерти Джейн Сеймуры были осыпаны милостями.

И вдруг, к своему ужасу, я заметила, что все чаще взор короля останавливается на Катарине.

Однажды я услышала, как он сказал:

– Подойдите и сядьте подле меня, леди Латимер. Я слышал ваши рассуждения об Эразме и хотел бы поговорить с вами об этом голландском ученом. Расскажите, что вы думаете о «Похвале глупости».

Сначала она не заподозрила ничего дурного: время от времени на лице короля появлялась улыбка, когда она с блеском и юмором говорила о книге.

На другой день король не увидел Катарины среди придворных и велел ее разыскать.

– Мне нравятся ее рассуждения, – заметил он. – Серьезная женщина.

С этого все и началось.

Отец следил за Катариной на балах – она неплохо танцевала, но не так, чтобы привлечь всеобщее внимание. И красотой уступала многим, но юные красавицы теперь напоминали королю о Катарине Хоуард – он же искал себе надежную жену, шестую по счету, и на сей раз не хотел ошибиться.