Рут Ланган - Владычица морей

– Я решил не выдавать ее секрета, потому что был ослеплен любовью к ней.

Королева почувствовала родство с этим человеком. Сдерживая слезы, она отвернулась.

– Я пришлю укрепляющий бульон. Увы! Больше я ничего не могу для нее сделать.

– Вы и так сделали достаточно.

Королева вышла из дверей и быстро прошла мимо стражи, стоящей по обеим сторонам коридора. Она знала, что еще больше охраны находится под балконом и в конюшнях. Король окажет последнюю «честь» ее фрейлине: ей не удастся избежать публичного суда перед казнью.

Лунный свет лился сквозь окна на фигуру женщины, лежащей в постели. Ее лицо было бледным, как алебастр. Темные волосы выделялись на белой подушке. Рори лежал рядом с ней, обняв ее и тщетно пытаясь согреть теплом собственного тела, чтобы остановить дрожь, сотрясавшую ее.

Иногда она что-то бормотала, то ясно, то едва понятно. Тогда он, прислушиваясь, внимал печальным словам, исторгнутым из глубины души. Если бы только он мог вобрать в себя ее боль и скорбь!

– Нет! – вскрикнула она, и он прижал ее покрепче, касаясь губами спутанных волос. Он слышал, как сильно забилось ее сердце, когда она боролась с мучителем в сновидениях. – Нет! – Она замерла у него на груди и проснулась. Пораженная, она увидела голубые глаза, с лаской смотревшие на нее. – Рори? О, Рори, неужели это ты? – Застенчивым, неуверенным движением она коснулась пальцем его щеки.

Это был он, теплый, живой. А может быть, они оба умерли?

– Да, любовь моя, это я. А ты была далеко.

– Далеко? А где я была?

– Где-то в своих мыслях, там, где много боли и страдания. Я хотел помочь тебе, но ты не слышала меня. – Кончиками пальцев он водил по ее лбу и щекам. – Но теперь ты снова здесь.

– Здесь. – Она вздохнула и стала смотреть на любимое лицо, которое боялась никогда уже не увидеть. – Берлингем сказал мне, что ты умираешь.

– Берлингем? Нет, любимая. Его здесь нет. – Рори подумал, что, вероятно, мучителем в ее снах был главный советник короля.

– Он приходил ко мне во флотскую тюрьму и сказал, что Генриетта Мария отреклась от меня и что ты умираешь.

– В тюрьму? – Рори прищурился. – Он солгал, чтобы сломить тебя. – Он откинул покрывала и показал ей свои повязки. – Я действительно был смертельно ранен, и, если бы не доброта королевы, которая приказала перевести меня из тюрьмы сюда, я бы не выжил. – Натянув одеяла повыше, он прошептал: – А королева любит тебя.

Кортни не могла поверить его словам.

– А я думала, Берлингем не лжет. И когда он накинулся на меня, я всадила в него его собственный кинжал, который носила с собой после той ночи в лесу.

Пораженный Рори слушал ее, веря и не веря своим ушам.

– Берлингем утверждал, что на него напал французский шпион в отместку за то, что тебя поймали. Когда я обнаружил тебя на полу камеры, почти без сознания, всю в крови и в разорванной одежде, тюремщик уверил меня, что ты, вероятно, все это сотворила с собой сама. Я заподозрил, что это он напал на тебя, и убедил Генриетту Марию использовать все свое влияние, чтобы тебя перевели сюда.

В первый раз за все время Кортни оглядела залитую лунным светом комнату.

– Разве я во дворце?

– Да. И в своих комнатах. Два дня и две ночи тебя мучили ужасные кошмары.

Она вздрогнула, вспомнив страшные видения, преследовавшие ее с тех пор, как она попала в темный трюм английского корабля. Дрожащим голосом она прошептала:

– Я не виню тебя за то, что ты рассказал королю, что владычица морей – это я.

Рори с нежностью, говорившей больше слов, смотрел на нее.

– Я не смог бы выдать твою тайну, Кортни. Тебя узнал капитан английского судна. Теперь вся Англия знает, кто ты.

– О, Рори. Обними меня, – всхлипнула она, припав к нему с таким отчаянием, что он испугался за нее.

– Я только этого и желаю, любовь моя. Гладя ее по голове, Рори крепко обнимал ее, а она, запинаясь, стала рассказывать ему свои сны. Когда первый луч рассвета пересек восточную часть неба, Рори с изумлением узнал о том, что ей довелось вынести. Такое под силу только гордой и отважной душе.

Сидя перед камином, Рори и лорд Эджкоум тихо разговаривали, придвинувшись друг к другу.

– Король лично собирается руководить судебным процессом. – Эджкоум сжимал и разжимал ладони. Это был единственный, столь несвойственный ему признак того, что он нервничает.

– Люди жаждут крови. И судьи тоже. – Рори запустил руку в волосы. – Никто и слушать ее не станет. Все мечтают поглазеть на пиратку и вдоволь над ней поизмываться до того, как будет произнесен приговор.

– Боюсь, то, что вы говорите, – правда. – Эджкоум встал и принялся расхаживать по комнате. – Если бы только мне дали время подготовиться к защите… Но Карл непреклонен, так как опасается кровопролитных выступлений против Франции, если это дело затянется.

– Ему нельзя отказать в справедливости. Если бы Кортни была английской шпионкой, пойманной во Франции, то петля палача уже затянулась бы на ее шее.

Эджкоум кивнул головой, соглашаясь с Рори.

– Уже шепчут, что Генриетта Мария лично обучала всех своих фрейлин шпионить в пользу Франции. И, конечно, Берлингем рвет и мечет. Карл подумывает о том, чтобы отослать всю свиту королевы во Францию, дабы прекратить эти слухи.

– Лорд Эджкоум, – Рори встал и положил руку на плечо своего старшего друга, – вы видите хоть какую-то возможность спасти ее?

Тот печально покачал головой.

– Берлингем собирается засвидетельствовать, что шел за ней следом в королевском парке и видел, как она обменялась бумагами с посыльным, говорящим по-французски. И он, несомненно, перескажет все, что подслушал во время этой встречи. – Эджкоум нахмурился. – Если этого будет недостаточно, то у него имеются свидетельские показания солдата, который не только обменялся с Кортни информацией, но и отвел ее на корабль.

– Хватит вам ломать голову над пропащим делом! Я не вынесу, если причиню вам обоим еще больше хлопот.

Мужчины обернулись на звук голоса Кортни. Она стояла в дверях спальни. Ночная белая сорочка с бледно-палевым кружевом подчеркивала прозрачность ее кожи. И хотя под глазами у нее были темные круги, голову она держала высоко и смотрела прямо им в глаза.

У Рори сжалось сердце от ее хрупкости и беззащитности, хотя она и старалась выглядеть сильной.

– Люди получают то, чего хотят.

– Нет. – Рори пошел было ей навстречу, но она не дала ему приблизиться.

– Я отвечу честно на их вопросы, лорд Эджкоум, и пойду на смерть, – быстро проговорила она, надеясь, что они не заметили, как у нее прерывается голос. – Хорошо хоть то, что свидетельство королевы оправдывает Рори.

– Я не допущу, чтобы ты прошла через все это одна, – горячо возразил Рори. – Я виновен в том, что скрыл кое-что от лорда Эджкоума и короля. Мы вместе предстанем перед судом.

– И ты навечно запятнаешь имя Макларена. Я на это ни за что не соглашусь.

– Я также виновен в сокрытии некоторых фактов от короля, – сказал лорд Эджкоум. – Я видел, как неохотно вы говорите о своем прошлом, но из-за привязанности к вам смолчал.

– Во всем виновата я одна.

Мужчины беспомощно наблюдали, как она вернулась в спальню и тяжело опустилась на кровать.

Рори и Эджкоум обменялись обеспокоенными взглядами. Она была настолько слаба, что для нее испытанием было просто стоять. Как же она вынесет изнурительный судебный процесс?

– Я буду просить дать мне отсрочку. – Лорд Эджкоум подошел к ней и опустился на колени, взяв ее холодные руки и пытаясь согреть их. – Вам надо отдохнуть, дорогая.

– Нет. – Она решительно покачала головой и ласково погладила его по руке. – Пора подключить к этому делу палача.

Лорд Эджкоум недоумевал, почему эта женщина вызывала у него такое душевное волнение. Она была настолько естественна и чиста, что окружавшее зло, словно не касалось ее. Ему так хотелось оградить ее от предстоящих мук. Впрочем, он не имеет права на чувства, они могут повлиять на его суждение, а он, судья, должен служить лишь правде.

Глубоко вздохнув, он мягко произнес:

– Судебное разбирательство начнется в полдень. Говорите одну только правду. Ложью вы еще больше навредите себе.

Кортни в ответ кивнула. Он сжал ее руку и быстро вышел из комнаты. Кортни печально отметила, как поспешно Рори вышел вслед за ним. Но она уже никого ни в чем не винила.

Эджкоум зашагал по коридору, но, услышав голос Рори, остановился.

– Лорд Эджкоум, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

По настоянию парламента процесс велся публично, и огромный судебный зал был переполнен. Король, великолепный в пурпурной мантии, занял свое место над судьями. По его левую руку, бледная и взволнованная, сидела королева Генриетта Мария, одетая в темное платье без каких-либо драгоценностей и украшений. Она чувствовала враждебное отношение публики и понимала, что этот судебный процесс может повредить ее и без того шаткому положению.

По правую руку короля сидел лорд Берлингем, главный советник и главный обвинитель подсудимой.

Ниже монархов полукругом расположились десять верховных судей, все в черных мантиях и белых париках. Главный среди них, лорд Эджкоум, должен был говорить от лица всех и мог задавать столько вопросов, сколько считал нужным.

По сторонам судейских мест находились галереи, где сидели члены парламента.

В первых рядах, предназначенных для публики, разместились члены королевской семьи, близкие и дальние родственники вместе с детьми. За ними расположился цвет лондонского общества: виконты, герцоги и графы с женами. Менее значительная публика наблюдала стоя.

Когда все уселись, двери растворились, и простые жители Лондона заполнили все возможное пространство в зале. Зрители с нетерпением ждали начала суда.