Потому что именно эту мечту я хотел трахнуть, а с мечтами так не поступают. Более того, я едва не разбил и не растоптал ее, поведясь на прихоти собственных демонов.

Она не Клара. Не она воровала у меня бабло ради новой дозы, не она обманывала и не Фелс исчезла без вести из моей жизни два года назад.

В пятницу я злился на образ Клары, а наказать и заполучить собрался Фелс. Сейчас я отчетливо разграничивал в своем сознании обеих девушек. Разные, как небо и земля. Ад и Рай.

Судьба послала мне охрененный шанс, когда Мелани Томпсон угнала именно мою тачку, и именно ко мне Фелисити пришла просить о помощи. Да, я поступил низко: напугал ее и фактически шантажом склонил к возможной близости, наплевав на все правила приличий, догмы и морали. И все же вот она лежит со мной, а я кайфую безо всякого секса просто от того, что она рядом. Позволившая мне добровольно стать ее колыбелью.

Вот от чего удовольствие самое сильное. От добровольности.

Потому что я не желал тупо жарить Фелс на всех поверхностях, не желал брать ее в задницу, как последнюю сучку, и даже рта ее не желал, если она против.

Мне хотелось, чтобы она потянулась ко мне сама и добровольно отдалась моей власти.

И мне, черт возьми, хотелось стать у нее ПЕРВЫМ!

Потому что мысль о том, что она отдаст себя кому-то еще, приводила меня в ярость. Я перевел взгляд на руку с кольцом и четко осознал: не желаю его видеть на ее пальце.

В моей голове медленно рождался план по завоеванию неприступной высоты по имени Фелисити Томпсон. И открытым пока оставался только один вопрос: останется ли нужна мне эта вершина после завоевания?

***

/Фелисити/

Я просыпалась, чувствуя себя разбитой и уставшей. Слабость в теле и звенящая пустота в голове обезоруживали, уговаривая остаться в удобной постели. Еще не осознав толком, где нахожусь, вдохнула поглубже потрясающе вкусный аромат, исходящий от подушки, и невольно улыбнулась. Пахло странно, но приятно. Пахло… мужчиной.

И тут сердце взяло паузу, пропустив сразу несколько ударов, а после понеслось вскачь, грозя сбежать куда-то в область живота…

Осторожно приоткрыв один глаз, я поморщилась от неприятных ощущений: солнечный свет из-за приоткрытых жалюзи ослеплял. Веки тяжело опустились, на миг заслоняя меня от всего внешнего мира и создавая иллюзию безопасности. Так я поступала в детстве: стоило спрятать голову под одеяло или прикрыть глаза, как казалось, что все ужасы проходят стороной, не в силах меня разглядеть… Но теперь я выросла, и подобные меры давно не помогали.

Боже! Что я вчера натворила! Закатила истерику профессору Брауну, упав на пол и предложив трахать себя во всех позах! Как ни силилась, не могла припомнить выражение его лица при этом. Только голос. Тихий, ледяной… О, ему очень не понравилось увиденное.

Профессор Браун. Он стал катализатором моих кошмаров, и я сломалась.

Именно сломалась. А как иначе объяснить то состояние, в котором я пребывала? Все, что копилось в душе долгие годы, выплеснулось наружу. Нескончаемым потоком, вместе со слезами, моя боль била фонтаном, опустошая и оставляя внутри только осколки.

Потому что невозможно тащить одной все то, что я тянула на себе. У каждого человека есть свои пределы и лимиты. Мои закончились вчера.

Не осталось даже сил оттолкнуть этого человека, когда он лег рядом и обнял меня. Я рыдала на его плече вопреки логике и здравому смыслу. Жалась ближе в сильные объятия. И, словно бездомная кошка, едва не мурчала от подобия ласки, которой была лишена все годы со смерти отца.

В тот момент в руках Брауна казалось надежно, так же как когда-то в папиных. Крепко и тепло. Безопасно.

Но вот ночь прошла и настало утро, расставляя все на свои места и проливая свет на правдивое положение вещей.

Рвано выдохнув, я уставилась на пол, устланный дорогим паркетом, облизнула пересохшие губы и вдруг поняла, что просто умираю от жажды. Но выдавать свое пробуждение не хотелось совершенно. Казалось, что лучше умереть на месте, чем снова посмотреть в синие глаза Адама Брауна. Он ведь все помнит, и один бог знает, как отреагирует на вчерашние события…

Пока я решала, что делать дальше, дверь тихо отворилась и в комнату вошел мой самый страшный кошмар. Не знаю, почему я не закрыла глаза, притворяясь спящей.

– Хотел бы я сказать доброе утро, – Адам Браун присел рядом со мной, и в нос ударил одуряюще-вкусный запах свежесваренного кофе, – но это не так.

Я вдохнула аромат поглубже, нервно сглотнула вязкую слюну и, не выдержав, посмотрела на его руки, в которых и была заветная чашка с бодрящим напитком.

– Э нет, мисс Томпсон, – низким, чуть вибрирующим голосом ответил он. – Мы с вами пока не настолько близки, чтобы делить что-то на двоих. Ваша доза кофеина на кухне. Так что подъем.

Он встал первым и тут же ушел, не закрывая за собой двери.

А я повторила про себя только что услышанное. "Не настолько близки. Пока." Но не станет же он сейчас?..

Снова сердце дало сбой. Что он за мужчина?! Неужели ему не противно продолжать все это после вчерашнего? Или он больной? Вчера успокаивал, а сегодня снова намекает на продолжение истории с долгом и близостью! Впрочем, он ведь свою часть сделки выполнил…

"Вот и прошла твоя первая ночь с мужчиной, Фелисити! – подумала, нервно передернув плечами. – К счастью, спать иногда – это просто спать! Вчера профессор меня не тронул, но это не означало, что он не сделает этого уже сегодня".

На прикроватной тумбочке стояли электронные часы, а рядом лежали мои очки. Надев их, я присмотрелась – два часа до занятий. А ведь мне еще нужно привести себя в порядок и съездить домой, чтобы переодеться и взять учебники для сегодняшних пар. Кроме того, по всей видимости, предстоит разговор с мамой. Да, мне двадцать три года, но раньше я никогда не ночевала вне собственной постели… Представляю, сколько пропущенных в телефоне.

С этими мыслями я соскользнула с кровати. Ноги коснулись прохладного пола, заставив зябко поджать пальцы. Хотя, возможно, меня просто до сих пор колотило в ознобе после вчерашней вспышки.

Решительно тряхнув головой, я взяла себя в руки и отправилась на кухню, чтобы спросить у профессора, где моя сумка. Завтракать вместе с ним я не собиралась. Только вот стоило оказаться на пороге нужного помещения, как ноги приросли к полу, а душу стало выворачивать наизнанку от ужаса. Профессор Браун стоял ко мне вполоборота, облокотившись на столешницу и глядя в телевизор. И серые спортивные штаны были единственной его одеждой.

Осознание того, зачем этот мужчина ходит передо мной полуголым, не давало дышать. Я вдруг впервые четко поняла, что он не отступит, пока не получит желаемого. И плевать на мораль, плевать на мое "не хочу".

– Проходите, мисс Томпсон, – проговорил профессор, заметив меня на пороге. – Или вы предпочитаете вместо завтрака поедать взглядом меня?

И столько самодовольства было в его словах, что я не удержалась от ответа:

– Предоставь вы мне право выбора, ноги моей не было бы в этом доме.

– Разве я не предлагал вам выбор? – заломил бровь Адам Браун. – И, к слову, я никого не держу. Вы знаете, где дверь.

– Знаю, – шепнула я, отводя взгляд и признавая тем самым, его полную и безоговорочную победу. – И не уйду.

Я ждала ответа, затаив дыхание. А в голове была единственная мысль: "Только бы он не захотел сделать это сейчас"…

Прошла, казалось, целая вечность перед тем, как профессор Браун великодушно бросил: "Ешь", и снова уставился в телевизор, прибавляя звук.

"Доброе утро всем, кто только что к нам присоединился", – радостно вещал ведущий программы, улыбаясь во весь рот.

Вот уж ни хрена не доброе. Жуткое утро. Еще пара подобных ему, и жить вовсе расхочется.

– Я не голодна. – Проглотив ком в горле, прошептала: – Мне нужна сумка. Позвонить. И еще умыться не помешало бы…

Профессор Браун повернулся ко мне, осмотрел с головы до ног и указал головой на стену напротив.

– Твоя сумка в гостиной. Ванная комната слева от входа.

Получив это разрешение, я выбежала из кухни и заперлась в ванной вместе с прихваченной по пути сумочкой. Откопала телефон и уставилась в пустой экран.

Ни единого пропущенного звонка. Меня никто не искал и даже не думал заметить мое отсутствие.

Я словно осталась одна в целом мире, где каждый сам за себя.

Подняв голову, взглянула в зеркало и печально улыбнулась бледной растрепанной девушке с огромными, припухшими от слез глазами.

Можно ли склеить себя из осколков, размером с пылинку? Можно ли вернуть то, что давно утрачено? Тягу к жизни, радость от мелочей, предвкушение будущего? Эта мысль теперь одиноко блуждала в голове, оставляя эхо пустых шагов.

Исчезни я завтра, никто и не заметит. Никто, кроме профессора Брауна, и то потому, что я ему еще "должок" не отдала. Забавным показалось еще и то, что ему, столкнувшему меня в эту пропасть, самому и пришлось вчера расхлебывать последствия.

Поборов эти невеселые мысли, я все же нашла в себе силы вернуться на кухню, чтобы попросить разрешения уехать домой.

Адам сидел за столом, откинувшись на спинку стула, и допивал кофе. При виде меня он указал глазами на тарелку, где лежали тосты, глазунья и бекон, после чего произнес голосом, не терпящим возражения:

– Мисс Томпсон, вам нужно особое приглашение к завтраку? – вышло менторски, с тем же выражением, каким он обычно отдавал замечания на парах, так что незамедлительно возникло желание подчиниться.

И я, забыв о планах, послушалась. Машинально села на стул и схватила вилку, лишь в следующее мгновение осознав, что делаю.

– Приятного аппетита, Фелисити, – более спокойно произнес он, снова отвлекаясь на новости часа.

А я чуть покрутила вилку в руках, не зная, как быть, и все же наколола немного яичницы. Первые куски в горло не лезли, но чертов голод взял свое. Уже через пару минут я допивала кофе, наслаждаясь его вкусом и блаженно прикрыв глаза. Но стоило немного утратить бдительность, как профессор тут же вернул все на круги своя.