Он вновь укусил меня за шею и перехватил обе руки, заставляя изогнуться и прижаться грудью к стеклу. Пальцы второй ритмично входили в тело, я тихо всхлипывала, невидящим взглядом смотря на город впереди. Контраст холода стекла и жара внутри тела был таким сильным, что меня трясло крупной дрожью и я ничего не понимала и не осознавала, кроме желания наконец-то ощутить в себе движения его члена.

Жгучая смесь возбуждения и стыда от того, что стою обнаженная перед всем городом, кружила голову. И только остатки разума успокаивали, говоря, что стекла тонированные и никто нас не увидит. Никто.

Позади звякнула пряжка ремня, а спустя миг по складочкам скользнула головка. Туда-сюда… То касаясь клитора, то почти входя в тело.

– М-м-м-м… Как ты двигаешь бедрами, – хрипло шептал Браун, продолжая сжимать мои руки. – Завлекательно, совратительно. Настолько, что хочется забить на все и просто вбиваться в тебя, слушая крики удовольствия и оставляя отпечатки пальцев на теле. Ох, Фел, в желании видеть на чужом теле свои следы есть что-то больное. Но мне нравится заболевание тобой. О-о-очень нравится.

– Адам! – вскрикнула я, прогибаясь в пояснице, когда он в очередной раз едва-едва вошел в тело, но вновь вышел.

– Да-а-а? – Совершенно безумный, но завораживающий смех над ухом добил меня окончательно. – У тебя дрожат ноги, девочка… Те самые ноги, которые я дико хочу видеть на своих плечах. Но чуть позже, ведь мы никуда не торопимся, не так ли? И я схожу с ума от звуков, которые ты издаешь. Вздохи. Вскрики. Стоны… Ну же, малышка, побалуй меня еще раз.

И длинное, медленное движение внутрь тела. Долгожданное и желанное настолько, что из глаз едва ли не искры посыпались. И да, я стонала, как он и хотел…

Адам глухо рыкнул, проводя языком по моему плечу, медленно выходя почти до конца, чтобы рывком вернуться в глубины тела. И снова, и снова, и снова…

То резкие, быстрые движения, от которых я лишь билась в агонии наслаждения, словно бабочка между стеклом ловушки и иглой коллекционера, то медленные и плавные. От них хотелось выть, царапаться и кусаться, потому что это вело меня по грани оргазма словно на поводке, не позволяя наконец уже сорваться в пропасть.

Казалось, что я сошла с ума, и до сознания доносились лишь какие-то обрывки сцен-картинок, словно они и не со мной происходили.

Вот Адам наконец отпустил мои руки и подхватил одну ногу под коленом, задирая ее как можно выше, чтобы было удобнее входить. Глубоко, как же глубоко. Жестко, быстро, резко.

Я мотаю головой, скребу пальцами по стеклу, изгибаясь всем телом, а он одним рывком прижимает меня обратно, распластывая грудью по окну, и с размаху шлепает по правой ягодице. Эта нежданная грубость подействовала как взрыв сверхновой – я всхлипнула и протяжно застонала, ощущая в теле дрожь приближающегося оргазма.

Адам кусал мои плечи, вылизывал шею, то стискивал грудь, то поглаживал клитор, быстро и резко врезаясь в тело, все ближе подводя к бездне.

И я шагнула за край. Раскрывая глаза, словно падая с небоскреба, будто стекло между мной и городом исчезло. Вниз… Рассыпаясь на осколки, которые с ласковыми поцелуями собирал обратно в целое Адам Браун.

Такой разный, такой потрясающий, который меньше минуты назад брал меня у окон, а теперь обнимал так нежно, что сжималось сердце.

Адам отправился в душ, нежно поцеловав меня и оставив наедине с тягостными мыслями. Провожая взглядом его сильное мускулистое тело, я с удовольствием задержалась на крепких ягодицах и поймала себя на том, что больше не смущаюсь наготы любимого профессора, а, напротив, наслаждаюсь осознанием того, что он – МОЙ мужчина. Только мой. Не знаю, надолго ли он остановил выбор на мне, но, сколько бы ни длилось это волшебство, я в любом случае останусь благодарна судьбе за случившееся.

Сердце все еще яростно билось в груди, а ноги подрагивали от слабости после пережитого удовольствия, когда, поднявшись с дивана, я приблизилась к ноутбуку Адама. Мне необходимо было сделать нечто очень важное и безотлагательное…

Присев за стол, я притихла, вслушиваясь в звуки вокруг. Тишина. Только громко тикают часы на стене, словно подгоняя меня к решительным действиям.

На миг прикрыв глаза, я затаила дыхание, собирая в себе остатки сил. Нужно было сообщить Эштону о случившемся. Рассказать об измене. Нет, не так… О том, что полюбила другого. Ведь измену можно простить, если принять на веру, что она была случайной и больше не повторится. Но то, что происходило между мной и Адамом Брауном, было намного сложнее, чем одноразовый секс.

Боже, как же я жила без него? Как засыпала? Как дышала, в конце концов? Он стал моим кислородом, моим обезболивающим, моим ангелом-хранителем. С ним рядом любая проблема превращалась в легкую неприятность, а улыбка любимого профессора и вовсе заставляла забыть обо всем…

Распахнув глаза, я нажала на голубой значок скайпа внизу экрана, и сразу неловко зашевелилась совесть, придавленная сверху счастьем. Моим безграничным счастьем, которое я строила на руинах разбитых надежд.

Хватит! Хватит жалеть других и забывать о себе. Хватит трусить. Хватит быть глупой маленькой Фелс.

Пять лет жить у ноутбука в ожидании звонка от Эштона. Пять лет каждый вечер слышать от него одни и те же слова: крепись, скоро все наладится. И ни разу не получить реальной помощи. Почему я так цеплялась за эти обреченные на смерть отношения? Чем подобная иллюзия любви лучше надежды на выздоровление матери-алкоголички? Я слишком привыкла быть девочкой для битья. Слишком размякла и почти сломалась под их натиском.

И вот теперь, глядя на значок скайпа, я вдруг четко осознала: довольно! Довольно лжи и мнимых надежд. Сидеть сложа руки и молчать я больше не стану.

Выйдя из аккаунта Адама, я вбила свои логин и пароль, после чего, дождавшись загрузки контактов, открыла окошко для написания сообщения Эштону. Мне хотелось выговориться, дать волю чувствам, а уж потом, если, прочитав все, он захочет поговорить, я не откажу ему в этом.

«Привет, Эш, – начала я, и слова полились из меня рекой, словно прорвало старую, давно потрескавшуюся от времени плотину: – Мы не созванивались уже несколько недель, и потому ты не знаешь новостей, а их много. Прежде всего скажу о маме: ее доставили в больницу с многочисленными ранениями после пьяной драки. Она поправляется, но врачи ставят условием для жизни исключение алкоголя. Сам понимаешь, шансы минимальны, но я все еще надеюсь на лучшее.

Кроме того, случилась беда с Мел. Моя сестра подсела на наркотики и сейчас находится на принудительном лечении. Я не говорила тебе об этом из-за жгучего унизительного стыда, разъедающего мне душу. Потому что мне не хотелось, чтобы ты ассоциировал меня с ними… Но теперь мне не стыдно признаться. И не страшно, что ты бросишь меня. Хотя я по-прежнему нуждаюсь в тебе, но теперь как в друге. Впрочем, кажется, мы уже давно стали лишь друзьями.

Как ты, наверное, понял из последнего предложения, целью моего письма является вовсе не пересказ унизительных страшных новостей о моей семье… Кое-что еще изменилось за последний месяц, Эш. Изменилось настолько сильно, что мне больше никак нельзя оставаться твоей невестой. Потому что я полюбила другого. По-настоящему сильно. Он стал владельцем моих мыслей, души и… тела. Он – моя поддержка, опора и предел мечтаний. И я бесконечно прошу у тебя прощения за это. Теперь, когда я встретила такого мужчину, больше не представляю пути назад, поэтому…»

Сообщение внезапно пропало, а на экране возникло лицо Эштона. Его улыбающееся фото. И две трубки на выбор: красная и зеленая. Они мигали, словно бы спрашивая: «Ответишь или струсишь, Фелс?»

И я ответила, разом теряя почти всю уверенность. Боже, как легко выворачивать наизнанку душу, не видя напротив глаза преданного тобой человека.

– Привет, Фелс!

Эштон выглядел странно. Немного рассеянный взгляд, лохматая голова и несвойственная ему бледность заставили меня забыть остатки приготовленной речи и сказать совсем иное:

– Ты плохо выглядишь. Заболел?

– Нет, – он мотнул головой, покосился куда-то в сторону и, чуть приблизив лицо к экрану, быстро заговорил: – Слушай, я звонил тебе несколько раз за ту неделю. И на этой тоже. Родители сказали, что твоя мама в больнице, мне жаль. Погоди, Фелс, не перебивай. Мне нужно поговорить с тобой. И это очень важно. Для нас. Но не по скайпу, разумеется. Увидимся в «Диком Роджере»?

– В кафе? – не поняла я. – В том, что недалеко от университета?

– Да.

– Ты здесь? – Мое сердце перестало биться.

– Да, я приехал. Буду в кафе через час. Там и обсудим все по поводу нашего будущего… Хорошо?

– Но я… Эштон, почему ты не сказал мне, что приедешь? – Я растерянно смотрела на экран ноутбука, совершенно не понимая, что делать дальше.

– Хотел сказать, но ты не отвечала. А на мобильный звонить не стал – дорого. Решил, что приеду и устрою сюрприз.

– Да уж. – Закусив нижнюю губу, я сцепила руки в замок, чтобы хоть немного скрыть их дрожь. – Сюрприз удался.

– Вот и отлично. Тогда подходи в кафе, ладно? Нам многое нужно обсудить, Фелс.

– Да, – шепнула я. Затем, кашлянув, вернула голос и добавила: – Увидимся там. Ты подожди меня, если я немного опоздаю. И, Эш… Все эти разговоры о нас и нашем будущем… Ты хочешь поговорить о свадьбе?

Все. Спросила. Словно в омут с головой нырнула.

– Да, малыш. О чем же еще? Отключаюсь, здесь связь никудышная!

Экран снова мигнул, оставляя меня в полной тишине и с полной сумятицей в душе. Что ж, объясниться с помощью сообщения не вышло. Впрочем, так, наверное, и лучше. Справедливее. Потому что Эштон мне не чужой, чтобы разрывать помолвку вот так… Придется ехать и объясняться с глазу на глаз.

Поднявшись со стула, я коснулась рукой груди, за которой бешено билось сходящее с ума сердце. «Последний рывок, Фелс!» – подумала, медленно набирая в легкие воздух, а затем резко выдыхая.