Чтобы изгнать из памяти жаркие воспоминания о его обнаженном теле, она пыталась призвать на помощь мысли о его двуличии. И хотя еще несколько недель назад она уже была готова порвать с лордом Клейборо — когда поняла, что он не тот человек, который ей нужен, — это не извиняло Томаса, не оправдывало его обмана. Ей надо было сохранить свой гнев. Гнев помогал ей не чувствовать собственной слабости и не поддаваться грезам, о каких прежде она и не помышляла.

Амелия приняла твердое решение забыть об этом инциденте. Она допустила, чтобы красивое лицо и страстные объятия, а также притворное внимание к ней стали причиной гибельной ошибки. В последние месяцы она находила в нем много хорошего, но то, что он забрал, нет, украл ее письма, говорило о порочности его натуры. И, приняв это новое решение, Амелия собиралась полностью посвятить себя работе.

Десятью минутами позже явился Томас, и при виде его ее сердце упало. Неужели она вообразила, что не заметит его прихода или что сумеет справиться со своими чувствами? Такой мужчина, каков, умел привлекать женские сердца. Но многие ли из них знали, что под его красотой и внешним обаянием скрывается лживая, коварная душа, характер, несомненно, отточенный и отполированный до блеска усилиями ее собственного бесценного отца?

— Доброе утро, Амелия, — сказал он отрывисто, едва бросив на нее взгляд по дороге к своему письменному столу.

Амелия постаралась скрыть удивление и ответила ему сдержанным кивком. В выражении его лица она не заметила ни малейших признаков сознания вины. Он обесчестил леди. Ему было отчего чувствовать себя виноватым. Джентльмен, обладающий чувством чести, уже должен бы приготовить обручальное кольцо и добиваться благословения ее отца. Даже она не была готова к тому, что он будет обращаться с ней с таким безразличием. Амелия склонила голову и выпрямила спину.

— Как видите, за время вашего отсутствия скопилось много работы, — небрежно проговорил он, оглядывая горы бумаг, усеявшие стол. — Как только покончите с этим, — он широким жестом обвел стол, — у меня есть контракт, который надо перевести. О, постарайтесь не утомляться. Если вам понадобится моя помощь, я буду работать в библиотеке.

Не оглянувшись, он взял папку и вышел.

Амелия не могла бы сказать, сколько времени она просидела неподвижно, чувствуя, как ее спокойствие дает трещину за трещиной. Она мысленно бранила себя, упрекала на разные лады, стараясь избавиться от комка в горле. Она решила, что не будет плакать, не станет проливать горьких слез разочарования и сожаления. Прошлой ночью она не плакала и, уж конечно, не будет плакать сейчас. Он не стоил ее драгоценных слез, даже малой толики растраченных впустую чувств. Более того, она сама настояла на том, чтобы как можно скорее забыть о произошедшем. Она ничего не ждала от него. Ничего!

Приглушенный звук шагов привлек ее внимание к двери кабинета. Черт возьми! Он вернулся. Она поспешно схватила стопку контрактов и опустила голову, притворяясь, что глубоко погружена в работу.

— Надеюсь, я не помешал?

При звуке голоса лорда Алекса Амелия подняла голову, чувствуя явное облегчение. Он выглядел красивым, как всегда, — свежевыбритый, облаченный в оливкового цвета панталоны и жилет и подходящий к ним но цвету галстук. С его левой руки свисала пара черных кожаных перчаток.

— Доброе утро, леди Амелия.

Он приветствовал ее с непринужденной улыбкой, сделал несколько шагов к ней и оказался стоящим прямо перед ее письменным столом.

— Доброе утро, лорд Алекс.

Она изо всех сил старалась говорить дружеским тоном, чтобы не выдать бушевавшей внутри бури.

— Вы не помешали мне. В моей работе нет ничего такого, что не могло бы подождать.

Он был настроен дружески, и сейчас ей это требовалось, как никогда прежде.

— Я пришел попрощаться. Думаю, я исчерпал терпение моих хозяев.

«Не уезжайте!» — хотелось ей крикнуть ему, но, конечно, гордость никогда не позволила бы ей сделать это. Видя понимающую улыбку, зародившуюся в уголках его рта, она подумала: уж не выдает ли выражение ее лица, насколько она расстроена?

— Если бы я знал, что ваше общество так приятно, я бы договорился остаться на месяц. А так дела вынуждают меня вернуться в Лондон. И поскольку ни одна здравомыслящая женщина не выдержит меня, я должен продолжать трудиться, чтобы заработать себе на жизнь.

Амелия издала гортанный смешок.

— Мне трудно поверить, что все так мрачно.

Ее отец однажды рассказал ей, что прибыли от одной только судостроительной компании Уэндела могли бы с лихвой обеспечить будущее поколение всех Картрайтов. Она предполагала также, что в дополнение к этому при его ослепительной внешности мало нашлось бы женщин, способных отказать ему, будь он даже и вторым сыном.

— Я ухитрился не очутиться на улице, а потому, думаю, все обстоит не так уж плохо, — ответил он и подмигнул ей.

— Может быть, я увижу вас снова до отъезда.

— Это, леди Амелия, было бы моим самым горячим желанием.

Он отвесил ей преувеличенно учтивый поклон, поднес протянутую ею руку к губам и едва коснулся ее легким, как воздух, поцелуем.

— Мне надо также иметь… — услышала она.

Голос Томаса пресекся, он резко остановился в дверях.

Амелия инстинктивно отняла у Алекса руку и тотчас же мысленно выбранила себя за то, что ведет себя, как воришка, пойманный на месте преступления. Поверх его склоненной головы она встретила взгляд Томаса. Его зеленые глаза сузились, а губы были сжаты.

— Я думал, ты уже в пути, — проговорил Томас, обращаясь к Алексу, но не отводя взгляда от нее.

Лорд Алекс выпрямился и повернулся к нему. Лицо его было бесстрастно и спокойно.

— Как я мог уехать, не попрощавшись с леди Амелией? — спросил он, и в его голосе она различила насмешку и укор.

Томас смотрел на них, и лицо его застыло, обретя неподвижность и суровость.

— Не позволю себе более удерживать тебя.

Холодный голос и поза — он стоял, широко расставив ноги, — не оставляли сомнений в том, что это вызов. Атмосфера была полна напряжения такого рода, что способно разрушить дружбу. Алекс взглянул на своего друга и снова подошел к ней. На лице его застыла кривоватая улыбка.

— У меня возникло впечатление, что меня выпроваживают. И снова, моя дорогая леди Амелия, я выражаю надежду на продолжение нашего знакомства в ближайшем будущем.

— Я сочла бы это за честь, лорд Алекс, — ответила Амелия, все еще ощущая угрожающее присутствие Томаса, маячащего у нее за спиной.

Возможно, именно это уязвило ее, и она не удержалась от дерзости:

— Надеюсь, вы присоединитесь к нам на Рождество в Беркшире. Было бы приятно увидеть дружеское лицо. Тем более такое красивое.

Будто поняв причину ее кокетливого комплимента, он растянул рот в улыбке до ушей.

— Вы говорите так, что отказаться невозможно!

И, схватив ее руку, Алекс снова поднес ее к губам.

— Ты не пропустишь свой поезд? — послышался голос Тома.

Лорд Алекс посмотрел на нее и, отважно подмигнув, выпустил ее руку, затем отвесил поклон и повернулся к Томасу:

— Вижу, что я злоупотребил твоим гостеприимством. Не стоит так волноваться — я уезжаю.

— У Амелии важная работа. Заканчивай прощаться и отправляйся.

Лорд Алекс направился к двери и миновал оцепеневшую фигуру друга, не произнеся больше ни слова. На пороге он обернулся и посмотрел на Томаса:

— Надеюсь увидеть тебя у Радерфордов.

Выпустив эту последнюю стрелу, он вышел.

— Меня удивляет, что у вас вообще есть друзья, — проговорила Амелия, находя какое-то извращенное удовольствие в том, что он не смог скрыть своих деспотических и высокомерных манер.

— Держитесь подальше от Картрайта. Вам понятно?

Его маска стоика исчезла, как и обманчивый фасад и цивилизованного человека.

— Думаю, теперь, когда он уехал, это сделать не трудно, — бросила Амелия.

Его сжатые в кулаки руки спазматически сжимались и разжимались. Зеленые глаза сверкали, будто ему хотелось свернуть ей шею, и только мысль о грозившем ему в этом случае повешении посреди Трафальгарской площади удерживала его от этого.

— То, что вы находите меня неподходящей компанией для вашего друга, но сами меня не избегаете, — верх лицемерия.

Амелия не собиралась ни словом упоминать о прошлой ночи, но этот человек слишком часто вынуждал ее говорить не подумав.

— Когда я нахожу в своей спальне незваную гостью, я вынужден поступить с ней, как положено в таких случаях, — мгновенно отозвался он. — И вероятно, вы помните: мои поползновения были встречены с огромным энтузиазмом. Но я уверен, что вам хотелось бы забыть это.

«Самодовольный, высокомерный грубиян!» — подумала она. Он не упустит возможности и будет снова и снова напоминать ей об этом инциденте.

— К несчастью, я не обладаю вашим богатым опытом в отношении того, как следует себя вести в подобном случае.

— Однако это не смутило вас, когда вы царапали мне спину и вопили, как кошка в течке, — криво усмехнулся он.

Амелия невольно опустила голову, чтобы скрыть румянец, опаливший ее щеки. Ее отец всегда говорил, что она импульсивная и непосредственная. Она пожалела, что начала этот разговор.

— Ага! Вижу, что вам нечего сказать.

Она расслышала в его голосе насмешку. Он говорил так, будто вот-вот начнет потирать руки в приступе непристойного веселья. Амелия стремительно подняла голову и испепелила его взглядом.

— Вы омерзительны!

Его улыбка стала шире:

— Мне кажется, что прошлой ночью вы говорили что-то другое. Если я правильно помню, вы вообще были едва способны говорить. Кто бы мог подумать, что вы так сладострастны в постели. Слава Богу, я понял, пока еще не поздно…