Марина захватила в ванную какую-то неудачную книжку — «Братьев Карамазовых». Однако решила не вылезать из воды, чтобы через весь дом тащиться в библиотеку. Марина тоскливо перелистывала страницы, будучи не в силах сосредоточиться на тексте и хоть немного отвлечься таким образом от боли. Идиотка, надо было брать «Всадника без головы»!

В дверь постучали.

— Входите! — не очень уверенно отозвалась Марина. Как-то странно было говорить «Входите!», находясь в голом виде. Впрочем, вряд ли стучавший ожидал найти ее здесь одетой. Стало быть, его это устраивало. А ей… Ей было сейчас как-то все равно.

Вошел Илья с табуреткой. Он с шумом обрушил ее всеми четырьмя ногами на кафельный пол, брякнулся сверху, закинул ногу на ногу и светским тоном спросил:

— Ну, как дела?

— Хреново, — честно ответила Марина, ее лицо исказила гримаса боли.

— Ты, мать, главное, не раскисай. Такое уж сейчас твое дело — терпеть! Без этого, сама понимаешь, женщинами не становятся!

— Илюш, шел бы ты философствовать когда-нибудь в другое место! — Марина сжала покрепче зубы, сдерживая стон. При нем она стонать ни за что не будет!

Помолчав, Илья заговорил несколько другим тоном:

— Мариш, я ничего такого не хотел сказать! Ты не думай, я понимаю, что тебе очень больно!

— В самом деле? И откуда в тебе такой дар понимания? Илюш, ты, собственно, зачем пришел?

— Я это… Ну как тебе сказать? Денис велел, чтоб кто сейчас ничем не занят, пошел к тебе и отвлекал разговорами.

— Потрясающая идея! — Марина рассмеялась бы, если бы не боль. — Ну валяй, отвлекай!

Илья сконфуженно молчал. Наконец он собрался с силами и начал:

— Рассказать тебе…

— Сказку, пожалуйста! И обязательно со счастливым концом! — На последних словах Марина вцепилась в край ванны и зубы ее отчаянно скрипнули.

— Марин, что с тобой? Ну и дурак я, ясно, что с тобой. — Темные, влажные глаза Ильи жалобно блеснули. — Мариночка, зайка, тебе, может быть, сделать чего-нибудь? Дениса позвать, например?

— Илюшка, — с трудом выговорила Марина. — Будь другом, поднимись ко мне, там в письменном столе в верхнем ящике увидишь большой пальмовый лист.

— Пальмовый? — изумился Илья.

— Да! Не перебивай, ради Бога, а то сейчас опять скрутит, ничего объяснить не успею. В этом листе штуковина одна деревянная. Принеси мне ее, пожалуйста, поскорее!

Илья исчез, а на пороге появился Денис.

— Привет! — бодро сказал он, входя. — Давай посмотрим, что там с тобой?

Боль от осмотра была нестерпимая, Марина едва удержалась, чтобы не начать биться головой о край ванны. Стоя над ванной, Денис прижал Маринину голову к своему животу, провел рукой по спутанным волосам.

— Потерпи, малыш, совсем немного осталось!

— Правда? — Марине не верилось. «Господи, — думала она, — это кем же надо быть, чтоб согласиться вытерпеть такое еще раз?» Марине казалось, что она сто лет лежит в этой проклятой ванне, что ей всегда было так больно и никогда эта боль не пройдет.

Денис вышел, его сменила Алена.

— Я смотрю, тебе не читается? — спросила она, кивнув на мокнущую в раковине книгу.

— Да как-то не то настроение!

— Терпи, Маринка, Денис сказал, что все уже скоро кончится!

— Скоро как?

— Часа через два, наверное.

— А… а который сейчас час? — Марина облизнула пересохшие губы.

— Шесть вечера.

— Боже ты мой! Сколько времени я уже так? И кто ж это придумал так издеваться над человеком?

— Мариш, понимаешь, это нужно пройти. Подумай о том, что часа через три, от силы четыре тебе станет так хорошо, как никогда еще не было.

— Да, но пока что мне так хреново, как… как никогда!

Вернулся Илья с амулетом. Марина судорожно стиснула деревяшку, прижала ее к груди. Через некоторое время ей показалось, что боль в самом деле отступила. Марина чуть оттолкнулась от дна, взявшись руками за бортики. Ванна в Крольчатнике была огромная, рассчитанная, по крайней мере, на двух человек. Она начала легонько покачиваться на поверхности воды. Амулет лежал в ложбинке между Мариниными грудями, и она чувствовала легкое покалывание от его деревянных краев. Лицо ее с каждой минутой светлело, и скоро Марина уже ничего не чувствовала… Почти ничего, кроме давления в самом низу, но давление это с каждой минутой нарастало и нарастало.

Алена, сидевшая возле ванной на табуретке, с тревогой наблюдала за Мариной. Наконец она не выдержала и тряхнула Марину за плечо.

— Эй, что там с тобой происходит? Ты живая еще?

— Оставь меня, Алена, — пробормотала Марина, не раскрывая глаз. — Мне… мне сейчас хорошо…

— Денис! — завопила Алена не своим голосом. — Иди сейчас же сюда! По-моему, у нее поехала крыша!

Денис появился почти мгновенно. Его тоже насторожило выражение Марининого лица. Но он не поддался панике, а сначала осмотрел Марину и удивленно присвистнул.

— Фью, ребята, да тут уже голова! Марина! — Он с силой дернул ее за плечо, пытаясь вывести из оцепенения. — Соберись, пожалуйста!

— А? Что? — Марина была словно бы в полусне.

— Ничего! — заорал на нее Денис. — Проснись! Рожать пора, слышишь?

— Да. Конечно.

Марина попыталась собрать разбегающиеся мысли, но это оказалось ей не под силу, и она стала делать то, что ей говорил Денис. Это оказалось совсем не сложно, даже приятно. С каждым движением, с каждым напряжением мышц Марине становилось легче, лучше, так что стон, вырвавшийся у нее под конец, был выражением не боли, а оргазма. Вздрогнув, Марина пришла в себя, стряхнула с груди ставший ненужным амулет. Пелена перед глазами исчезла, и чувство настоящего счастья наполнило Марину до краев.

— Кто у меня?

— Мальчик, — ответил невесть откуда взявшийся Валерьян. Он держал сына на руках и выглядел неимоверно гордым. И тут же над самым Марининым ухом прозвучал восторженный крик Ильи:

— Марина, посмотри! Твой сын родился обрезанным!

Кто-то, кажется Алена, поднес Марине младенца к груди, и он сразу засосал, больно, как бульдог, стиснув Маринин сосок беззубыми челюстями.

— Ты молодец! — сказал Денис. — Не порвалась нигде, и вообще! Но, Господи, сколько же мне еще надо учиться! В жизни не видел, чтобы кто-нибудь так рожал!

Чьи-то сильные руки вынесли Марину из ванны, вытерли и положили на постель. Марина устало закрыла глаза и заснула. Снился ей зеленый цветущий луг и маленький светловолосый мальчик, бегущий по лугу к ней навстречу с громким, ликующим криком: «Мама!»

19

Сергей приехал почти ночью. На пороге он узнал о случившемся, он в три прыжка преодолел лестницу и влетел в Маринину комнату с расширенными от волнения глазами.

— Малыш, как ты там? С тобой все в порядке?

— Более чем!

Марина успела выспаться, и все недавние ужасы подернулись дымкой воспоминаний.

— Знаешь, — сказала она таким тоном, будто это было для нее сейчас самое важное, — у меня больше нет живота!

И она с детской непосредственностью откинула одеяло.

— Немножко еще осталось, — решил подразнить ее Сергей.

— Ну какой ты! А ты уже видел его?

— Нет еще. Когда же?

— Пойди посмотри! Вот он, на столе, в корзинке.

Сергей послушно подошел к столу.

— Ух ты, какой серьезный! Губы толстые, совсем как у тебя!

— А цвет? — вспомнила вдруг Марина. — Какого цвета кожа?

— По-моему, ужас до чего красный. Ты разве не видела?

— Видела, конечно. Дай его сюда, я еще посмотрю.

Сергей осторожно вынул малыша из корзинки и опустил рядом с Мариной на подушку. Марина внимательно пригляделась. Вроде бы он был такого же цвета, как новорожденные Маша или Ксюша, ничуть не темнее. Хотя кто его знает? Впрочем, Марина неожиданно поняла, что ей все равно. Негр, индеец, китаец… Да хоть серо-буро-малиновый! Главное, он был такой родной, что у Марины от одного прикосновения к нему перехватывало дыхание и начинало сладко пощипывать в носу. Сергей смотрел на Марину с малышом на руках и улыбался.

Дверь распахнулась, и в комнату без стука вошел Валерьян.

— Ну что? — спросил он с порога. — Как парня называть будем?

— Да как собирались, Павлом, — не задумываясь, отвечала Марина.

— Павел, стало быть, Валерьянович. — Валерьян хозяйским жестом отобрал малыша у Марины и стал, как минуту назад она, внимательно вглядываться в его черты.

— Сергеевич, — негромко произнес Сергей.

— Что? — Валерьян непонимающе уставился на него.

— Я сказал: Сергеевич. Павел Сергеевич.

— Это еще почему?

— Закон такой есть. Если женщина состоит в браке, то ее ребенку автоматически записывают отчество мужа.

Валерьян молча скрипнул зубами.

— Как ты думаешь, — спросил он, помолчав, оборачиваясь к Марине, — стоит его сегодня купать или лучше погодить?

— Я думаю, нужно подождать до завтра. Не торопись, еще накупаем! Он же еще только родился!

— Твоя правда. Я тут ползунков ему притащил. — Валерьян поднял повыше увесистый пакет. — Денис сказал, лучше с первого дня ползунки надевать. Куда их тебе положить?

— Да клади пока на письменный стол!

— Кх-кх, — громко кашлянул Сергей. Марина с Валерьяном обернулись, и он спросил заботливым тоном: — Малыш, тебе чаю принести? Или ты поесть чего-нибудь хочешь?

— Хочу! — Марина вдруг поняла, насколько она голодна. Еще бы! Со вчерашнего дня ни крошки во рту не было. — Очень хочу! И есть хочу, и чая тоже хочу!

— Так я сейчас принесу! — И Сергей выбежал из комнаты.

— Ты это серьезно? — спросил у Марины Валерьян, едва за Сергеем закрылась дверь. — Ну, в смысле, насчет Сергеевича?