Марсия Андес - Вкус вишнёвой лжи

Пожимает плечом, делает три глотка из банки, откидывается на спинку стула.

— Да как-нибудь разберусь. Че, к телкам не подкатывал что ли…

Ну-ну. Удачи. Ирка тебе не одна из куриц с вечеринки, готовая по щелчку прыгнуть в постель. Хотя, если уж Костян что-то решил, то точно не отступится. Надеюсь, не натворит еще больших бед, а то расхлебывай потом бардак за ним.

— На счет этих петушей, — резко меняет тему, и я не сразу понимаю, о ком речь. — Можешь не париться. Больше к нам не сунутся.

Молчу. Это он про Максимова?

— С чего ты так уверен?

Подозрительно как-то. Задумал что-то?

— Да так. Доходчиво побазарил с ними под конец, так что рисковать яйцами не станут. Может, на тусу сгоняем куда-нибудь? Отметим победу?

— Ой, иди сам куда хочешь, — отмахиваюсь. — У меня и так все тело ноет.

Друг смеется, удобнее устраивая на подлокотнике загипсованную руку. Устремляет взгляд на плазму и замолкает. М-да. Как в старые времена, когда мы после неистовых драк сидели у меня на хате и просто молчали. Давненько такого не было. Чтобы мы всмятку, пиво и кино. Чует моя жопа, что проблемы только начинаются…

Самый простой и верный способ обмануть человека — это прикинуться другом. (Публий Овидий Назон)

Полиграф ШарикOFF — Харизма

Ложь 39. Ира

Помните, я говорила, что проведу выходной в постели за просмотром какого-нибудь сериала или фильма, а, может быть, даже мультика? Лениво похрустывая отцовскими семечками, которые тот вечно не доедает по утрам, и попивая переслащенный чай? Так вот, ни фига.

Проваляться без дела я смогла не больше часа, а фильм никак не заходил из-за посторонних мыслей и надоедливых звонков Элли, которые каждый раз приходилось сбрасывать. Невозможно в таких условиях отвлечься от навязчивых воспоминаний и глупого накручивания. Стоит только вспомнить воссоединение Макеевой и Скворецкого, как сразу хочется что-нибудь сломать или, еще лучше, залепить самой себе пощечину. Так что лежать и ничего не делать — это не мое. Руки чешутся, на месте усидеть не получается, будто постель напичкали камнями. Принцесса, мать его, на кирпичах.

Привет. Меня зовут Ира Ольханская. И я пытаюсь избавиться от мыслей о Стасе с помощью генеральной уборки в квартире, которую ничто на свете уже не сможет привести в порядок. Сколько не убирай, все равно помойка. Но моя, любимая, родная.

Старый компьютер с до дикости медленным интернетом, что я до капли высасываю из модема «Йота», радует и раздражает одновременно. Музыка и навязчивые сообщения от Элли, периодически щелкающие в «Вконтакте», в руках тряпка, рядом ведро с водой, в комнате бабушки громко работающий ящик, на кухне кипящие пельмени. У меня нет даже секунды, чтобы подумать о чем-нибудь лишнем и забить мысли бесполезной ерундой.

Полы выдраены. Пельмени для бабули сварены. Привет, стирка. Машинка давно уже не работает, так что приходится по старинке, руками. На новую денег нет, а починить старую мне уж точно не по силам. Отца просить смысла нет, сделает только хуже, да и времени у него толком нет, а мастера вызывать слишком дорого. Так что выживаем как можем.

В прочем, «насладиться» тяжелой работой у меня не получается, ибо настойчивый звонок в дверь трелью вонзается в тело и заставляет смачно выругаться. Кого там еще принесло? Папа что ли решил заскочить посреди дня? А, нет. Скорее всего, Макеева. Я ведь со вчерашнего вечера трубу не беру, волнуется, видимо, переживает. Но поговорить с ней в любом случае придется, так что лучше это сделать сейчас, чем тянуть до последнего. Не в моих правилах убегать от проблем. Хотя, погодите-ка. Разве игнорирование телефонных звонков не является «избеганием проблем»?

Ополоснув руки, небрежно вытираю их о футболку и выхожу из ванной, неохотно приближаясь к двери. Даже не проверив личность гостя, поворачиваю ключ и открываю дверь ровно настолько, насколько позволяет цепь. Даю понять, что настроение у меня скептичное и не жаждущее общения с людьми.

— Йоу.

Говорит человек, видеть которого я хочу меньше всего в этой жизни.

— Нет, — трясу головой, не в силах определиться: захлопнуть преграду или же все-таки выслушать гостя. — Даже не смей просить меня о чем-то, хрен я тебе помогу…

— Да я шавуху принес, — Назаров шуршит пакетом, настойчиво маяча перед щелью, будто собираясь прямо так просочиться в квартиру. — И не одну. Типа, поблагодарить все-такое, — я медлю, все еще не решаясь впустить Костю. От него же проблем не оберешься. Каждое появление парня заканчивается какой-то фигней. Но, блин. Шавуха… И я проголодалась как раз. — Не, если не хочешь, я сам…

— Ладно, заходи, — сдаюсь.

Закрываю дверь, снимаю цепочку и, все еще переполненная сомнениями, впускаю парня в квартиру. Выглядит Костя так себе: на гипсе парочка корявых неразборчивых надписей, сделанных черным маркером, некоторые ссадины на лице все еще опухшие, заметная болячка в уголке губ и фингал под глазом.

Назаров протягивает пакет, стаскивает кроссовки, оттягивая их ногой за пятку, и осматривается. Я уже думаю, что парень скажет, мол, «ты что прибралась?» или «здесь так чисто», но вместо этого Костя спрашивает:

— Че трубу не берешь?

— А, — пожимаю плечом, даже разочаровываюсь. — Звук выключила, не слышала.

Потому что Элли надоела названивать. Надо будет, сама наберу.

Киваю в сторону кухни и первой направляюсь туда.

— Чай будешь? — кладу пакет на стол и, не дожидаясь ответа гостя, хватаюсь за чайник.

— Ага, — присаживается на диванчик, одной рукой вытаскивая четыре шавухи и нелепо сминая пустой пакет. — Как дела-то ваще?

— Нормально…

Не считая того, что каждую свободную секунду я вспоминаю Стаса и ненавижу себя за это. Говорят, все беды от девушек. Вот ни фига! От парней тоже проблем хватает.

— А ты как? Как рука? — достаю кружки, пакетики с чаем, сахар.

— Жить буду, — его ноги широко раздвинуты, а загипсованная рука висит на уже грязном бинте, перекинутом через шею подобно автомату — я вижу это, когда оборачиваюсь, чтобы сесть за стол.

«Это хорошо», — мысленно соглашаюсь, но сказать вслух забываю, а потом уже момент упущен и смысла во фразе нет.

— Как Стас? — спрашиваю я, и сердце на имени парня пропускает удар.

Зачем я про него спросила? Вот на фига? И почему все внутри так неприятно скручивается в ожидании ответа?

— Да жив, че с ним будет, — Назаров берет шавуху и неумело открывает ее. — Дома сидит. Блонди кудахтает над ним второй день…

Так, Элли с ним?

Удар под дых, и слова подобно бусинам разлетаются по полу. Отскакивают, прыгают, сталкиваются друг с другом и затихают.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, тянусь к шавухе и разворачиваю обертку: приятный запах «кошки» проникает внутрь, заставляя желудок скрутиться. Как долго я прибиралась в доме? С утра ничего не ела, даже пельмех не отведала. И теперь, сидя за столом напротив Назарова, я чувствую себя невероятно уставшей. Тело ломит, руки не слушаются, голова идет кругом, хочется завалится в постель и страдать. Все-таки без стиральной машинки жить грустно.

— Твой батя-то не заявится? — интересуется парень, откусывая огромный кусок шавухи (которую купил мне!).

— Не должен, — тяну. — Работает сегодня. Хотя, кто его знает. Вечно без предупреждения заваливается. Прям как ты.

— А я звонил! — возмущается с набитым ртом. — Ты не отвечала.

Отмахиваюсь. Это надо еще проверить, звонил он или же нет. В прошлый раз как-то парень не додумался набрать меня и сообщить о том, что Стас пропал. Я хоть подготовилась бы морально к его приходу.

Чайник закипает как раз в тот момент, когда я расправляюсь с невероятно вкусной шавухой, и приходится собрать остатки сил, чтобы приготовить обещанный чай. Хотя по виду Кости, ему уже нафиг он не сдался. Довольная морда, схомячившая один из моих подарков, похожа на обожравшегося кота.

— Ты вообще надолго? — интересуюсь я, поставив перед Костей кружку.

— В смысле?

— Ну, торчать тут долго будешь, — присаживаюсь напротив. — Мне еще стирать…

— Так поставь машинку, — пожимает плечом, шумно отхлебывая горячий напиток. — Уже выгоняешь что ли? Даже норм не побазарили.

Фыркаю, поджимая под себя ноги, несколько секунд дую на чай, пытаясь остудить его, а потом шумно вздыхаю. И о чем можно с Костей Назаровым «побазарить»? Даже звучит забавно.

— Машинка сломалась. Я руками, — безразлично отвечаю.

— Ну, ты че, мать, — кривится парень. — Давай, починю. Я свою знаешь сколько латал, сейчас пашет как лошадка.

— Ага, с одной рукой-то? Иди домой лучше, отдыхай, — смеюсь я. — Я и сама здесь справлюсь.

— Ну, да, — поникает Назаров, задумчиво почесав нос. — Короче, как снимут гипс, я тебе ее сделаю. Или там все плохо?

Пожимаю плечом.

— Да течет там. И еще какая-то фигня трещит постоянно, после чего все вырубается. Погоди, не надо мне ее чинить, — вдруг возмущаюсь. — Сама разберусь.

Мне только помощи Назарова не хватало. Если будет часто ошиваться здесь, соседи слух пустят, а потом еще и до отца информация дойдет. Начнет расспрашивать, копаться, может, даже до секрета парней доберется. Мне такие проблемы не нужны.

— Ну, ниче, посмотрю потом. — Хотя два месяца придется эту шнягу носить. Может, попрошу кого зайти… Хотя и с одной рукой проблем не будет, че там…

— Да ничего не надо… — бурчу я, но парень меня уже не слушает.

Блин, приехали. Зачем только сказала, что машинка не работает?

— Короче, разберемся, — снова хватается за чай. — Может, еще че починить?

— Да ничего не надо!

Игнорит.

Шумно вздохнув, потираю переносицу. Теперь же не отвяжешься… Пристанет как банный лист, а потом еще и Стаса притащит сюда. За что мне такое счастье? Как будто других проблем не хватает…