Марсия Андес - Вкус вишнёвой лжи

Натягиваю футболку, пытаясь утихомирить быстро бьющееся сердце и избавиться от смущения. Черт бы его побрал, этого Назарова!

Самый хитрый вид лжи — сказать точно отмеренную часть правды, а потом замолчать. (Роберт Энсон Хайнлайн)

ALEN HIT — Cherry

Ложь 32. Ира

Когда я выхожу из комнаты, Костя уже полностью одетый спокойно стоит в коридоре и дожидается меня с таким видом, словно подглядывать за девушками для него привычное дело. Я же возмущенно поджимаю губы, осматривая парня недовольным взглядом, но тот полностью игнорирует меня.

Прежде чем натянуть на ноги кроссовки, я заглядываю к бабушке. Та мирно спит, даже не думая просыпаться. Опять, наверное, до ночи телевизор смотрела. Вот, делать-то человеку нечего: спать не уложишь, так и просидит в кресле.

Прикрываю дверь, убираю в карман телефон и поспешно обуваюсь, после чего мы молча выходим из квартиры, старательно делая вид, что все в порядке.

— Хата у тебя на соплях держится, — спокойно комментирует Назаров, как только мы оказываемся на лестничной площадке.

— Ну, что уж тут поделать, — бурчу я, направляясь к лифту. — Это все равно не повод за мной подглядывать.

Он фыркает и уверенно нажимает на кнопку — двери почти сразу же распахиваются, позволяя нам войти в кабинку.

— Что я там не видел? — спокойно спрашивает парень. — Сиськи как сиськи.

Ну, офигеть! И он так спокойно говорит об этом? У этого человека вообще нет никаких манер, а комплексов тем более. Хоть бы немного постыдился.

Скрещиваю на груди руки, чтобы скрыть свое смущение и спрятаться от скользящего по моей фигуре Костиного взгляда. В кабинке лифта тесно и очень душно, а моя неловкость лишь сильнее накаляет обстановку. Щеки горят, тело сводит из-за напряжения. На мгновение я думаю о том, что во всем виновата глупая симпатия к Назарову, но осознание того, что парень просто неотесанный грубиян, относящийся к девушкам как к куску мяса, отрезвляет меня.

— Еще раз подобное сделаешь, сломаю тебе руки, — предупреждаю я.

— Силенок не хватит, — усмехается.

Решаю ничего не отвечать, потому что этот спор заранее обречен, но желание посильнее врезать этому нахалу все еще распирает меня изнутри. Руки так и чешутся заехать ему оплеуху, но я сдерживаю себя, продолжая прожигать спину парня взглядом. Костя стоит в шаге от меня рядом с дверьми, а я позади у перил, что дает мне отличный обзор и неплохую позицию для атаки. Ударить по голени, заломить руку за спину. Как меня тренировали. Вот только в прошлый раз удержать Назарова в таком положении у меня не получилось. Слишком уж он превосходит меня в силе.

Скольжу взглядом по его шее, растрепанным светлым волосам, нахожу родинку, выглядывающую из-под воротника. Руки Назарова спрятаны в карманах, а плечи опущены, и в этот момент мне почему-то еще сильнее хочется хлопнуть его ладонью по спине, чтобы хоть как-то избавиться от накативших противоречивых эмоций.

Наконец, мы добираемся до первого этажа и выходим из тесной кабинки. Сразу становится легче и спокойнее, словно я сбрасываю с плеч давно накопившийся груз.

— Ну, и какой у нас план? — спрашиваю я, выходя вслед за Назаровым на улицу.

Этим утром свежо и прохладно, и я сильнее скрещиваю на груди руки, чтобы согреться. Надо было прихватить с собой какую-нибудь кофточку, а не выскакивать с утра пораньше в одной футболке. Хотя, к обеду все равно погода разыграется, и жара снова начнет властвовать над городом.

— Двинем кой-куда, — Костя прищуривается, осматриваясь, а после направляется к припаркованной в стороне машине.

На ней он вчера подвозил меня до дома.

— Это куда? — не понимаю я, покорно следуя за парнем.

И почему у меня такое чувство, что я собираюсь влипнуть в еще большие неприятности, чем раньше? Эти двое затаскивают меня в свое болото все глубже и глубже, а я будто совершенно этого не замечаю.

— Узнаешь, — парень открывает авто и забирается на водительское сидение, затем тянется к противоположной двери и открывает ее, позволяя мне забраться внутрь, но я не спешу. Нагибаюсь, чтобы взглянуть на парня.

— Зачем тебе я? — не понимаю. — Если у тебя есть план и ты знаешь, кого искать. Я тебе не нужна.

— Нравишься ты мне! — громче, чем надо, заявляет Костя. — Залазь, давай!

Я медлю, несколько секунд сомневаясь в правильности своих действий, но, когда парень заводит двигатель, все-таки забираюсь в машину и хлопаю дверью. Все, путей к отступлению у меня больше нет. Если, конечно, я не захочу на ходу выпрыгнуть из авто и не пожертвовать собой в этой бесконечной бессмысленной войне. И о чем я только думаю?

— Если бы я тебе нравилась, ты бы, наоборот, захотел, чтобы я не влезала во все это дерьмо, — бурчу я, пристегиваясь.

— А я по-особенному испытываю симпатию, — хмурится Костя, резко надавливая на газ и рывком выезжая на дорогу. — Тем более, разве это не весело? Находить бандитов и наказывать их.

— Ничего в этом веселого не вижу, — бурчу себе под нос, но парень умудряется услышать.

— Тебе понравится.

Сомневаюсь.

Что может быть привлекательного в поисках похищенного человека какими-то богатыми ублюдками? Одни опасности и переживания. Этим должна полиция заниматься, а не подростки-само-деятели.

— Спакуха, — мы выезжаем из жилого корпуса и двигаемся в сторону главной дороги. — Сейчас заскочим кой-куда, узнаем инфу на счет этих петушей, а потом быстренько их отыщем. И все, дело сделано. Потом я тебе куплю шавуху и отвезу домой… — прикусывает губу, чуть нагибаясь, чтобы проверить дорогу, затем давит на газ, выскакивая вслед за резвой иномаркой.

— И все-таки, куда мы едем? — не унимаюсь я.

— Тебе лучше не знать, — коротко смеется. — Да не кипишуй ты, мать, — замечает мой недовольный взгляд. — Я, конешн, понимаю, что дергаю тебя в последнее время туда-сюда, но я рили один не справлюсь.

И это говорит Костя Назаров? Тот, кто бездумно лезет в драки, затаскивает девушек в машины, дерется словно животное? Как-то не верится. Что-то здесь не так. По-любому хочет меня подставить или еще во что неприятное втянуть. Я, по сути, и сделать-то ничего не могу. Если только попытаться остановить парня и уберечь от глупых поступков. Но не для этого же он меня взял с собой.

Боже, во что я опять вляпалась? Ну, ничему меня жизнь не учит.

Но останься я дома, меня бы точно загрызли совесть и беспокойство.

И вообще, кто недавно говорил, что не сближается с людьми? Не считается с их мнением? Равнодушен к окружающим и все такое?

Просто один громадный феспалм.

Долго ехать не приходится. Мы не покидаем район и оказываемся в нужном месте всего через двадцать пять минут. Кстати, у меня здесь недалеко кафешка расположена, в которой я подрабатываю. Надеюсь, мы направляемся не туда.

— Почти приехали, принцесса, — издевается Костя, сворачивая в жилой комплекс.

— Хватит меня так называть! — злюсь я.

Тот лишь коротко хохочет, высматривая место, куда можно поставить машину. Притормозив у дерева, парень глушит мотор и шумно вздыхает. Недолго молчит.

— А теперь слушай сюда, — спокойно говорит парень, осматриваясь по сторонам, — пойдешь со мной. Держишься рядом, внимания не привлекаешь. Лишний раз кипишь не разводишь. Ясно?

Ничего не ясно. Куда мы идем? Зачем? Почему я не могу остаться в машине? И почему Назаров говорит так, словно мы находимся на какой-то зоне, где полным полно уголовников и дебоширов?

— Может, я лучше посижу здесь? — осторожно спрашиваю, надеясь, что мою идею одобрят, но Костя качает головой.

— На выход, мадмуазель.

Назаров коротко смотрит в мою сторону, а после уверенно выходит из машины, громко хлопая дверью. Теребит в руке связку ключей, снова осматривается. Здесь что, такой опасный двор, раз даже Костя ведет себя как на вражеской территории? Да нет, чтобы Назаров чего-то боялся… По-любому просто издевается надо мной, чтобы запугать. Но я не из робких! Кому надо, сама могу врезать.

Покидаю авто вслед за парнем, хлопаю дверью. Даже не закрыв машину, Костя кивает в бок, мол, пошли, и первым направляется к ближайшему подъезду. Когда он прекратит раздражать меня своим поведением? Каждый раз, смотря на него, так и хочется придушить. Надеюсь, это не пассивная симпатия, а то как в школе: мальчики дергают девочек за косички, потому что те им нравятся.

В подъезде противно и неприятно. Воняет мочой, куревом и кошками. В прочем, мы не привередливые, привыкли. Хотя даже в нашем доме жильцы себе подобного не позволяют. Лифта нет, стены исписаны непристойностями по типу «Юля — шкура», «Катя даст за сотку (и номер телефона)», «Наш мир иллюзия» (зачеркнуто последнее слово, а рядом написано: «дерьмо»). И прочие бредни. На втором этаже на стене из листов бумаги выведены слова «Полина, я люблю тебя». Некоторых букв уже нет, но надписи угадываются.

Останавливаемся мы на четвертом этаже возле старой двери без номера. Костя сразу же громко дубасит кулаком по преграде, игнорируя звонок. Хотя тот, судя по всему, не работает.

Я останавливаюсь позади, гадая, кто же нам сейчас откроет дверь? У кого Назаров хочет выведать информацию про двух мажоров? Да и как вообще человек, живущий в подобном месте, может знать о золотой молодежи? Странно все это.

Костя стучит еще три раза, прежде чем щелкает замок, и дверь открывается.

— Назар? — голос из-за чуть приоткрытой двери звучит испуганно. — Ты это, че… Живой еще что ль?

— Здорова, Ряба, — Костя грубо толкает преграду, заставляя хозяина квартиры показаться нам во всей красе.

Ряба? Погодите, это что, тот гопник, который со своими дружками порезал Назарова? Да быть этого не может.

— Жив-здоров я, чувак, — как ни в чем не бывало тянет Костя, нагло заходя в квартиру.