Марсия Андес - Вкус вишнёвой лжи

— Воу, воу, ребята, легче, — смеюсь я.

Да за ними глаз да глаз нужен!

Я заказываю пиццу, а потом мы с Назаром выходим на балкон, чтобы покурить. Ира присаживается на высокий барный стул. Она еще просто не знает, что значит зависать в нашей компании. Обычно мы отрываемся на полную катушку, да так, что потом всю ночь в отрезвителе торчим. Хотя в основном стычек с полицией удается избежать.

— И все-таки со своей телочкой ты меня так и не познакомил, — кривится Костя, облокачиваясь на перила.

На улице темно — небо затянуто тучами, скрывающими звезды. Они черные, прям как легкие Назарова. Думаю об Элли, и обида пронзает меня. Все-таки неприятно, когда девчонка, которая тебе чертовски нравится, динамит.

— Ну, сорян, — пожимаю плечом. — В следующий раз познакомлю.

— Ага, — кривится. — Если она не пришлет вместо себя очередную подружку.

Кошусь в сторону друга, замечая на его лице недовольство.

— Да что ты так прицепился к Ире? Она, вроде, неплохая девчонка. Легко на контакт идет, поговорить можно нормально, — не понимаю я.

— Она меня раздражает, — бурчит Костя. — Строит из себя простушку, хотя сама с набитыми карманами.

Закатываю глаза. Ну, ты и тупой, Назар.

Бесполезно что-то ему доказывать, он же как баран упертый. В лепешку расшибется, но все равно будет считать Ирку «золотой девчонкой».

— Ты совсем помешался на своей ненависти, — кривлюсь я.

— А не должен? — Костя с упреком смотрит на меня. — И какого херы ты рассказал ей про мою семью? Тебя кто об этом просил?

Пожимаю плечом. Я ж как лучше хотел: на жалость надавить, все дела. Так бы она точно болтать не стала.

— Просто объяснил, почему ты такой придурок, — поджимаю губы. — Да и так она будет держать язык за зубами.

Костя сплевывает с балкона. Недолго молчит — явно злится, что я растрепал про его прошлое.

— Костян, — вздыхаю я. — Моя интуиция когда-нибудь подводила тебя?

Парень шмыгает носом, затягивается. Неохотно качает головой.

— Похер на твою интуицию. Дело не в ней, — выдавливает Назар. — Ненавижу, когда меня жалеют. Я тебе не человек-трагедия, чтобы жалость у людей вызывать.

Ничего не отвечаю. Продолжу разговор — еще больше обиду кинет и будет ходить как индюк. Знаю, проходили.

Я смотрю на ночной город. Скольжу по нему взглядом от огня к огню, прислушиваюсь к реву машин и каким-то голосам под окнами. Улыбаюсь.

В это же время раздается звонок в дверь.

— Чет быстро пиццу привезли, — тяну я, выбрасывая недокуренную сигарету с балкона.

Возвращаюсь в квартиру, решительно направляясь в сторону двери, машинально хватаю пульт, чтобы сделать музыку потише. Ира все еще сидит за барной стойкой, внимательно наблюдая за мной.

Пицца-пицца, моя любимая пицца…

Открываю дверь, уже собираясь похвалить доставщика за такую быструю работу, но, увидев гостя, тут же поникаю. Класс. Его еще здесь не хватало.

— Ты что тут забыл? — кривлюсь я.

— Угадай, — недовольно бурчит старший брат, уверенно переступая порог студии. Его рука настойчиво отодвигает меня в сторону, словно я простая коробка, оказавшаяся у него на пути.

В этот же момент Костя возвращается с балкона. Заметив моего брата, он усмехается.

— Темыч, здорово, — язвительно тянет друг. — Не знал, что ты заглянешь к нам на огонек.

Брат недовольно кривится, скользя взглядом по Назарову, затем замечает Иру, скромно сидящую у барной стойки.

— А это кто? — по-хозяйски интересуется Тема, да так небрежно, что даже меня это задевает.

— Моя девушка, — язвит Назаров.

Брат осматривает его с ног до головы, затем брезгливо морщится.

— Слишком хороша, чтобы быть твоей девушкой, — поворачивается ко мне. — Твоя?

— Зачем пришел? — в очередной раз спрашиваю, игнорируя наглый вопрос брата.

Тема вздыхает, снова осматривает присутствующих. Парень ненавидит моих друзей, а Назарова в особенности. Ему кажется, что они тащат меня на дно. Уничтожают. Плохо влияют на меня и на мое поведение, а, следовательно, ухудшают жизнь. А что мы делаем с тем, что губит нас? Избавляемся от этого.

Да и плевать. Это не его дело, с кем я общаюсь и что делаю в свободное время.

— Ты же знаешь, что отец скоро улетает в Гонконг? — тянет Тема.

— И че?

— А ниче! — передразнивает меня. Брату становится неловко, ведь он не так воспитан, чтобы разговаривать на молодежном сленге. Он у нас культурный мальчик, матом не ругается, ведет идеальную жизнь. Аж тошнит. — Вечеринка заканчивается, — смотрит на Назарова, затем на Иру. — Забирай свою подружку, и чтобы через минуту тебя здесь не было.

Костя кривится. Особой любви к моему брату парень не испытывает, и сдерживается лишь от уважения ко мне. Так за подобное отношение давно бы Теме накостылял.

— А ты не охренел тут приказы раздавать? — не понимаю я. — Это не твоя квартира.

— И не твоя. Куплена на деньги отца. Так что будь добр, скажи своим друзьям, что им пора домой. У меня к тебе серьезный разговор.

Я поджимаю губы. Разговор? Настолько серьезный, что он притащился сюда в такое время и выгоняет «посторонние уши»? Чует моя жопа, что мне через пару минут придет капец.

Смотрю на Костю — тот понимает с одного взгляда.

— Пошли, провожу тебя, — бросает Ире.

Та, словно почуяв неладное, послушно слезает с барного стула. Я прощаюсь с друзьями, пытаясь избавиться от чувства вины и тревоги, которые смешиваются и превращаются в один сплошной водоворот. Серьезный разговор… Черт бы побрал все эти пустые слова. От них толку никакого нет. Что отец, что брат. Только и могут разбрасываться угрозами. За всю жизнь я вдоволь ими наглотался.

Позади хлопает дверь, и я остаюсь наедине со своим старшим братом.

Он выше меня и шире в плечах. Серые глаза матери, темные волосы отца. Прямо нос, идеальная кожа. Парень куда симпатичнее меня, а я, так, бракованная версия родителей.

— Следующие дни будешь под моим присмотром. Я обещал отцу, что буду наблюдать за тобой. И вот еще что… — заявляет Тема. — Отец сказал, что если ты не будешь выполнять все, что я тебе скажу, отправишься в военную академию. Или еще куда-нибудь, где из тебя дурь выбьют.

Ну, прям слова папы! Точь в точь. Чертов выскочка.

— Я к тому, что с этого момента у тебя комендантский час. Никаких вечеринок, алкоголя и прочей дряни. Дома чтобы был ровно в десять вечера. Я буду приезжать к тебе каждый день и проверять, и если хоть где-то накосячишь…

Возмущенно открываю рот, чувствуя себя рыбой на суше. В смысле, «никаких вечеринок», в смысле, без алкоголя? В смысле, ДОМА В ДЕСЯТЬ ВЕЧЕРА?! Да я раньше часа ночи никогда не возвращаюсь!

— А больше ты ничего не хочешь?! — выпаливаю я. — Отец еще не свалил в свой Гонконг, так что зря ты приперся сюда, братец!

— Он с тобой еще поговорит перед отъездом, — брат явно доволен собой. Придурок. — Это все, что я хотел тебе сказать. И еще, впредь деньги на карманные расходы будешь получать лично у меня. Никаких переводов на карту, никаких передач через секретарей. Наличные буду давать каждую неделю, плюс при их получении жду письменный отчет, на что ты их потратил. Желательно с чеками.

Охренеть. Дожили. Это что, тоталитаризм намечается? А где свобода действий и личной жизни? Это уже переходит все границы.

— А иначе отец сплавит меня в какой-нибудь военный пансионат? — издеваюсь я. — Или куда там? Может быть, сразу меня туда отправить, чтобы я не мучился?

Злость пропитывает меня, проникая до самых костей. Я пристально прожигаю взглядом своего брата, ненавидя его всем своим сердцем. Если ему хочется ползать в ногах у отца, пусть делает, что хочет. Зачем меня втягивать в свои игры? Я не собираюсь заниматься семейным бизнесом, не горю желанием вообще участвовать в делах семьи. Я не такой, как они. Я вообще не должен был появляться на свет, они меня не хотели. Я просто ошибка, которая усложняет им жизнь и от которой невозможно избавиться.

Зачем тогда я вообще им сдался?

— Что это сейчас было? — улыбаюсь я, поправляя лямки на босоножках.

Мы спускаемся в лифте на первый этаж — Костя Назаров кривится, наблюдая за моими стараниями. Обувь неудобная, но жаловаться нельзя: она стоит, наверное, дороже, чем вся мой жизнь. Еще потом Элли возвращать одежду… И где, черт возьми, ее носит? Обещала же появиться после ужина.

— Это братан Стаса, — бурчит парень, облокачиваясь на перила. — Тот еще дегенерат.

Кошусь на него, скептично фыркая. Ну-ну. Кто еще из вас дегенерат? Это ты вообще-то за весь вечер так и не понял, что я не из богатой семьи…

— Строгий… — замечаю я, наконец, разобравшись с босоножками.

Выпрямившись, я смотрю на себя в зеркало: выгляжу терпимо.

— Да гондон он, а не строгий, — почти плюется Костя. — Бабки мозги затуманили. Считает, что круче всех, раз должен унаследовать компанию папаши. И отец его тоже тот еще урод.

То есть, получается, у Стаса богатые предки? А так и не скажешь… Хотя, по его квартире легко можно было догадаться.

Лифт останавливается: Назаров первым выходит из кабинки, даже не подумав о том, чтобы пропустить меня вперед, а мне и не нужно. Лишние неловкости только испортят ситуацию.

На улице прохладно, и я ежусь, жалея, что не прихватила с собой кофточку. Город давно тонет в темноте, и лишь фонари освещают дороги. Машины все еще проносятся по главной улице, свистя и ревя где-то вдалеке, будто дикие звери. Голоса и смех прохожих проникают в голову, ненавязчиво отвлекая от всех мыслей.

Я вспоминаю слова Элли, что ее водитель услужливо подбросит меня до дома. Идти пешком с этого района придется как минимум час, если не больше.