Познав много лет назад, что такого рода фотосъемки однозначно связаны для художественного редактора с жарой, потом и пылью, она надела джинсы, бледно-зеленую майку с короткими рукавами и бейсбольную шапочку, чтобы защитить глаза от яркого света. На Джеффри были мешковатые бордовые брюки и ворсистый желтый свитер. Мужчина, с которым он разговаривал, выглядел, как хорошо экспонированный отпечаток — все оттенки серого, вплоть до волос цвета соли с перцем. Рядом с ним стояла великолепная женщина, одетая, как и Кэйт, в джинсы и майку. Огромная связка оранжевого электрошнура свисала с ее плеча.

— Привет, — сказала она, когда Кэйт присоединилась к ним. — Я — Мелисса Эдварде, а это Симон — мой муж, мой партнер, а сегодня и мой помощник. Оба наших ассистента сейчас в постели с простудой.

— Так что я выступаю в роли мальчика на побегушках у Мелиссы, — заключил Симон. — Зарабатываю на пирожок.

Значит, это и есть знаменитая команда «Эдварде и Эдварде», подумала Кэйт. Она восхищалась фотографиями Мелиссы из мира моды еще с дней пребывания в колледже. Симон, как она знала, специализировался на съемках для рекламы.

— Ну, разве это не ужасное время для начала работы? — сказал Джеффри. Выпей кофе. Мы ждем Гуниллу.

— Нет! — раздался зычный голос от дверей. — Гунилла здесь! Женщина-воительница, настоящий викинг в синем дорожном костюме быстро шла к ним. — Я тут принесла кое-что, чтобы было чем подкрепиться. — И земная богиня стала щедро осыпать их своими дарами: из громадных пакетов она стала выкладывать изюм, орехи, финики, инжир, цукаты, пакеты с йогуртом, дюжину апельсинов и множество яблок. — Мелиссу, Симона и Джеффри я знаю. Значит, вы должны быть Кэтрин, — сказала она, взирая на Кэйт с высоты своего роста, который Кэйт определила как полные шесть футов. — Какая вы маленькая и такая нежная, — обвиняющим тоном заявила она, едва не сплющив правую руку Кэйт. — Я готова. Начинаем?

— Кэйт, именно вам придется работать с фотографиями, поэтому возлагаю все на вас с Мелиссой, — сказал Джеффри, — а я буду отмечать в журнале каждую позу, чтобы мы ничего не пропустили.

— А как насчет обложки?

— Если мне что-нибудь понравится, я сделаю несколько цветных снимков, ответила Мелисса.

Джеффри, положив на колени блокнот и устроившись поудобнее, откусил от пирожка с вареньем.

— Это отрава, — изрекла Гунилла, — то, что не достигает твоего сердца, откладывается на талии.

Он облизнул пальцы, застенчиво улыбаясь.

— Ладно, — решительно заявила Кэйт, — начинаем работать. Я хочу, чтобы вы начали с упражнений на полу, Гунилла. — Она выбрала местечко, устланное матами. — Симон, поставьте ваш фоновый экран здесь, пожалуйста, сразу по краю матов. Когда вы установите светильники, мы выключим эти флюоресцирующие лампы под потолком. Мелисса, что вы думаете об использовании ключевой точки, для того чтобы мускулатура выглядела наиболее рельефно?

— Хорошо, — согласилась Мелисса, разматывая по полу еще один шнур.

— Гунилла, займите ваше место.

Наблюдая, как Гунилла раздевалась до своего облегающего трико, Кэйт убедилась, насколько был прав Джулио. Ее тело было настолько совершенно, что могло бы восхитить самого Микеланджело.

— Мне бы хотелось смочить эту ткань, Гунилла, так, чтобы она по-настоящему прилипла к телу. Надеюсь, вы не возражаете, — сказала Кэйт.

— Как скажете, — ответила Гунилла, подняв руки на уровень плеч, чтобы Симон мог бы ее облить. Он уже заготовил бутыль с аэрозольной смесью глицерина и воды. И все же, Гуниллы было так много, что процесс обрызгивания занял несколько минут.

— Это щекотно, Симон, ух! — прогремела женщина-викинг и захихикала, когда Симон опрыскивал ее грудь.

— Ты можешь завязать сзади свои волосы? — спросила Мелисса. — Они закрывают шею.

Гунилла послушно порылась в одной из своих сумок, нашла там красный шнурок для обуви и перевязала им огромную гриву белокурых волос.

Они работали час за часом. Единственными звуками были клацанье затвора камеры Мелиссы да легкий стук, когда Гунилла меняла позы. Время от времени Кэйт и Мелисса обсуждали, под каким углом ставить камеру, а Симон передвигал софиты, переставляя белые зонтики отражателей света, заменял лампы и перезаряжал вторую камеру, чтобы Мелисса могла снимать без пауз.

Гунилла без особых усилий справлялась с этой рутиной, которая могла бы любую, более смертную женщину, по крайней мере, свалить с ног. Она выполняла свои упражнения с таким очевидным удовольствием, с такой гибкостью и силой, что уже через пятнадцать минут Кэйт преисполнилась к ней полным восхищением.

В пять утра они сделали перерыв для отдыха. Симон заварил свежий кофе и открыл корзинку, полную сандвичей с ростбифом. Гунилла принялась жевать цукаты.

Когда они возобновили работу, Мелисса сделала несколько цветных снимков, а потом снова вернулась к черно-белым. Позднее Кэйт неожиданно обнаружила, что в стороне от света ламп за стулом Джеффри стоит Джулио и наблюдает за ней. Как давно, подумала она, он находится здесь? Его незваное присутствие в равной степени взволновало и раздражило ее; она ощутила себя словно выставленной на обозрение.

— Всем прерваться! — крикнула она. Ее майка насквозь промокла, и она видела, что с Гуниллы тоже стекает пот под воздействием как светильников, так и упражнений. Как только выключили свет, ей стало зябко. Кэйт забила дрожь, и она накинула на плечи жакет. Джулио немедленно передал ей чашку кофе.

— А вы прекрасно знаете, что делаете, Марпл, — ухмыльнулся он.

— Я просто обязана знать, — парировала она.

Как покровительственно прозвучали его слова.

Или он думает, что она — любитель?

— Ладно, остыньте. Не будьте капризулей.

Вы произвели на меня впечатление. Вы прекрасный художественный редактор.

— Я вовсе не капризуля. И сожалею, что так резко ответила вам. Сегодня очень длинное утро, я устала, вспотела и…

— Я скучал без вас вчера за ужином. Вы успели закончить вашу брошюру?

— Еле-еле. Я должна была работать, как маньяк, чтобы успеть к началу съемок. Только раз сделала перерыв на пять минут, чтобы съесть яблоко.

Джулио выглядел потрясенным.

— Это был ваш ужин, одно яблоко? — Он положил руки ей на плечи и нежно встряхнул. — Как я должен обращаться с вами, Кэйт?

— Принимать меня такой, какая я есть, сэр. — Она засмеялась.

— О, я так и сделаю, так и сделаю. — Его глаза сверкнули черным огнем. Вы можете заняться этим же завтра? — неожиданно спросил он.

— Но мы здесь почти закончили.

— Нет, я имею в виду со мной. Симон будет снимать для меня завтра георгианское серебро, и я хочу, чтобы вы присутствовали. Или вы заняты?

— Нет, на самом деле у меня теперь два свободных дня.

— Великолепно, — сказал он, ухмыльнувшись. — Встретимся в студии Эдвардсов в девять часов. А когда вы закончите здесь, отправляйтесь поспать. Это приказ. И я не хочу, чтобы вы капризничали. — Он протянул руку и надвинул козырек шапочки ей на нос. — До завтра.

Раньше, чем она успела что-либо ответить, он повернулся и, обняв Джеффри за плечи, смеясь на ходу, направился с ним к двери.

— Он посмеивается над вами? — спросила Гунилла, жуя горсть орехов. — Мне кажется, здесь что-то большее. Да.

— Я хочу, чтобы вы присутствовали… Это приказ… — Кэйт передразнила его. — Что он из себя воображает?

— Он ваш босс, да?

— Но не по книге о георгианском серебре. Я заключила контракт только на книгу с вами.

Гунилла изогнула свою совершенную бровь золотистой дугой.

— Тогда почему вы соглашаетесь с ним?

— Если честно, я сама не понимаю. — Она допила кофе. — Ему очень трудно сказать «нет».

Гунилла предложила ей несколько орешков и скептически взглянула на нее.

— И он производит впечатление! Кэйт моргнула.

— О'кэй, принимаемся за работу! — позвала она остальных. — Мы почти все сделали!

Она так устала, что почувствовала себя выжатой и одеревенелой. Мелисса и Симон простонали. Вздохнув, Джеффри сгорбился над своим блокнотом. Гунилла, свежая как всегда, снова заняла свое место на матах и подняла гантели.

Когда наконец все было закончено, Гунилла надела свой дорожный костюм, поцеловала всех на прощанье и удалилась. Кэйт помогла Мелиссе и Симону свернуть их ярко-оранжевые шнуры и уложить светильники.

Когда они подошли к лифту, Джеффри тепло обнял Кэйт за плечи.

— Это была чертовски хорошая съемка, дорогая. Джулио пригласил вас участвовать в съемках георгианского серебра, не так ли?

Кэйт кивнула.

— Хорошо. Если завтра все пройдет, как надо, он, возможно, предложит вам и эту книгу тоже. Я подозреваю, что он намерен сделать вас своей помощницей.

— Но я уже говорила ему, что не заинтересована бросить все свои дела, чтобы работать на него. Кроме того, разве вы не хотите стать его ассистентом?

— Никогда в жизни! — прогремел он. — Я дизайнер, и точка. Может быть, это удивит вас, дорогая, но внутри каждый дизайнер хочет остаться им и вовсе не намерен биться за должность художественного редактора. Однако в вас, именно в вас, он ищет его.

— И что, этот великий человек никогда не ошибается?

— Во всяком случае, на моей памяти такого еще не случалось, дорогая.

Глава 6

Студия Эдвардсов находилась в узком, трехэтажном кирпичном здании на Восточной восьмидесятой улице. Окна были высокие, но малочисленные, и дом совсем не походил на место, подходящее для коммерческой студии — такой удаленный, такой жилой, такой домашний, что Кэйт дважды проверила адрес, прежде чем позвонить. Симон отворил дверь почти тотчас же.

— Проходите. — Он дружелюбно приветствовал ее и провел в глубь небольшого офиса. Она очутилась в мире света. Весь цокольный этаж был превращен в громадную, с высоким потолком студию. Задняя стена, выходящая в сад, была целиком из стекла. Передвижные прожекторы свисали с металлических конструкций с выкрашенного в черный цвет потолка. Дюжины ламп выстроились рядами по всем сторонам деревянного ящика, похожего на пчелиный улей, торчали рулоны цветной бумаги для задников.