Кэйт засмеялась, а Джулио нежно приобнял ее.

— Я делала рисунки на медицинскую тему для фармацевтической компании. Джулио спросил:

— Вы хотите сказать, что в течение четырех лет приветствовали друг друга на расстоянии и ни разу не попытались познакомиться?

Обе покачали головами.

— Вообще-то глупо, что мы этого не сделали, — сказала Розалинд, допивая шампанское. — Джулио, будь ангелом, принеси мне еще, — попросила она. Как только он отошел, она повернулась к Кэйт и, понижая голос до драматического шепота, спросила:

— Что вы сделали с Диким Фрэзером — грозой матерей всех молодых девушек, впервые выходящих в свет, погибелью актрис и балерин…

— Да, я…

— Кэйт, он кроток, как ягненок. Я все время наблюдаю за ним — он просто глаз с вас не сводит… да и рук тоже. Он безумно влюблен, это очевидно.

— Он мне очень дорог. — Кэйт почувствовала, как пылают ее щеки.

Розалинд хихикнула и пододвинулась поближе.

— Говорят, он бесподобно готовит. Это правда?

— Вот, пожалуйста, — сказал Джулио, протягивая бокал с шампанским Розалинд.

— Что-то слишком быстро, — сказала Розалинд ворчливо, подмигивая Кэйт.

Кэйт тоже подмигнула ей.

— Можно задать один личный вопрос? Актриса потягивала шампанское.

— Как зовут вашего кота? Розалинд Кузине рассмеялась своим знаменитым смехом.

— Вальтер. Его зовут Вальтер. — Она продолжала смеяться. — Вот уж не ожидала такого вопроса. Вы любите кошек? Хотели бы с ним познакомиться? Знаете, он следит за вами.

— Я бы с удовольствием с ним познакомилась, — сказала Кэйт.

— Тогда вы должны как-нибудь прийти к чаю.

Вернулся темноволосый мужчина и опять начал что-то шептать на ухо Розалинд.

— Извините меня, лапочки, мне надо бежать. Не забудьте, восхитительная Кэйт, вы приглашены к чаю. — И она скрылась в толпе у выхода.

— Никогда не понимал женщин, — удивленно фыркнул Джулио. — Разве можно представить, чтобы двое мужчин махали друг другу через дорогу в течение четырех лет? Это было бы ужасно смешно. И если бы я обнаружил, что живу напротив артиста, который мне нравится, я бы устроил так, чтобы встретиться с ним и сказать ему об этом.

— Мне кажется, женщины больше боятся нарушить чужое уединение.

— Это как раз то, что нам сейчас необходимо, дорогая. — Он легко коснулся пальцем ее губ. — Уединимся. Пойдем?

— Ну еще так рано — мы ведь не слышали официальных отзывов о спектакле.

Человек с полной тарелкой спросил, может ли он сесть на свободное место за столиком, который они только что заняли. Он представился, но Кэйт, продолжая думать о Розалинд, не расслышала его имени. Хотя это был высокий мужчина с гордым орлиным носом и гнусавым выговором выходца из Новой Англии, его висячие усы делали его похожим на добродушного дядюшку Панчо Вилья.

— Не знаю, зачем я хожу на эти мероприятия, — сказал он. — Но эти премьерные банкеты имеют особое очарование, когда поднимаешь бокал вместе со ждущими своего приговора, глаза их расширены от ужаса, уши напряжены в ожидании шума колес по булыжникам Сорок четвертой улицы. — Он с удовольствием уплетал куриную ножку.

— А вы не актер? — спросила его Кэйт. Нога Джулио под столом прижалась к ее ноге. Она улыбнулась.

— Нет, дорогая. Мой печальный облик когда-то отбрасывал свою мрачную тень на Бродвее, но это уже позади. Теперь я не тружусь в виноградниках, дающих густое и ароматное театральное бургундское, но возделываю свою лозу на менее солнечных и плодородных склонах и произвожу не благородные, а обычные вина американской жизни. Короче говоря, пишу мыльные оперы.

— И какую написали? — спросила Кэйт. Нога Джулио прижалась к ней еще сильнее, и она почувствовала, как дрожь пробежала по ее бедру.

— «Сын каждой матери».

— Правда? — сказала Кэйт. — Я часто слушаю мыльные оперы, когда работаю, хотя смотреть их особенно не могу. Зачем же вы убили Эмили? Это так неожиданно. Мне действительно нравилось ее ненавидеть.

— Да, да. Бедняжка Эмили. У Агнес Калдер, игравшей эту роль, началось какое-то заболевание вестибулярного аппарата, и она двигалась по съемочной площадке, как пьяный моряк, налетая на столы и опрокидывая стулья. Ей пришлось лечь в клинику. Мы не смогли найти ей замену, поэтому я утопил ее в бассейне спортивного клуба. Мне показалось, что это самый подходящий для нее конец смерть в воде. Извините, пойду возьму еще порцию цыпленка.

— Мне действительно кажется, что пора… — сказал Джулио.

Неожиданно в зале стало очень тихо, и все лица обратились к дверям. На стул взобрался какой-то человек, размахивающий руками, в которых были какие-то листки.

— Мы победили! — закричал он. — Здесь у меня телевизионные отзывы. Сигал, Линдстром и Лайонз — всем им понравилось. Через полчаса принесут утренние газеты.

Все закричали, захлопали и стали целоваться.

Джулио поцеловал ее страстным долгим поцелуем.

— Ну, а теперь, Кэйт?

— Но ведь принесли еще не все отзывы. «Тайме» и…

— Если мы сейчас же не уедем, то я просто затащу тебя под стол и овладею тобой там, а он пусть ест своего цыпленка над нашими головами.

— Ну если вопрос ставится таким образом…

Но мне интересно, что случилось с твоим приятелем Доном?

Когда они с Джулио пробирались к выходу, то у раздевалки встретили Дона Ричи. Быстренько познакомив их, Джулио спросил:

— Где ты был, Дон? Ты слышал телевизионные отзывы? Просто блеск.

— Да, слышал. Я был в театре — разбирался с осветителями. Представляешь, что они сделали во втором действии? Эти мерзавцы забыли сменить светофильтр, и все было в зеленом свете!

Зеленом! О Боже, какой кошмар!

— Да ладно, критики ничего не заметили, — попытался успокоить его Джулио.

— Ну что они понимают? — в отчаянии причитал Риччи.

— Я вас поздравляю, — робко вставила Кэйт.

— Да, спасибо, — пробормотал он.

Вскоре они оказались на улице одни, и Кэйт обняла Джулио со словами:

— Как отблагодарить тебя за то, что ты привел меня на такой чудесный прием?

— У меня есть несколько мыслей на этот счет. — И я намерен предложить тебе их все. Куда направимся — ко мне или к тебе?

— Ко мне, дурачок. Не хочу видеть выражение лица швейцара, когда я явлюсь домой в семь утра в вечернем платье.

— Неужели тебя волнует, что думает о тебе швейцар?

— Тебе этого не понять. Все вы, мужики, одинаковы.

Глава 12

Кэйт снился сон; они с Джулио устроили в лесу пикник. Он спал, пока она дремала в его объятиях и не могла понять, почему они не промокли, если идет дождь. Она уже хотела было проснуться и спросить его, что он думает об этом, но тут услышала кошачий вопль. Эти кошмарные звуки, проникающие прямо в душу, в то же время были полны невероятной радости жизни. Она резко села в кровати, сердце ее колотилось, и она пыталась окончательно прийти в себя, моргая изо всех сил.

Джулио пел в ванной. Он пел «Сердце красавицы» в полный голос. Он старался изо всех сил, украшая пение то нежно-вкрадчивыми, то энергично-жизнерадостными руладами и при этом безбожно врал. Кэйт зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить смех, она даже прикусила запястье, но и это не помогло. Когда он вышел из ванной, все еще напевая, она каталась по кровати, держась за живот, слезы ручьем текли по лицу.

— Очевидно, ты и есть то самое исключение, которое подтверждает правило, дорогой, — сказала она со смехом.

— И что это за правило, позвольте узнать? — спросил он надменно. Подняв голову, он высокомерно взглянул на нее сверху вниз.

Кэйт вытерла слезы.

— Есть одна старая норвежская поговорка: «С деньгами в кармане ты умен, ты красив и ты прекрасный певец», сымпровизировала она.

Он откашлялся и сказал с достоинством:

— Если я вас правильно понял, мое пение вам не очень-то понравилось.

Это вызвало у нее новый приступ смеха. Еле отдышавшись, она спросила:

— Ах ты, мой миленький. Неужели ты и вправду итальянец?

— Си!

Она снова вытерла слезы и отдышалась.

— Иди оденься, а я приготовлю кофе — уж какой есть.

— Нет времени, любовь моя. У меня утром назначена встреча.

— Тебе не кажется, что в черном галстуке у тебя слишком торжественный вид для утренней встречи.

— У меня на работе есть другая одежда, я переоденусь. А теперь поцелуй меня на прощанье. Увидимся вечером. — С этими словами он исчез.

Выйдя на кухню, она нашла записку, прислоненную к кофейнику: «Марпл, не забудь — в восемь у меня. Я люблю тебя». — Кэйт расплылась в улыбке. Записка была подписана:

«Бонд».

Она налила себе кофе, прошла с кружкой в комнату и, усевшись на диван, открыла записную книжку и принялась делать утренние звонки. В Калифорнию она решила позвонить в последнюю очередь из-за разницы во времени. Она придумала новую этикетку для вина для небольшой винодельни Джима Беннета в Сономе. Беннет звонил ей накануне вечером и оставил на автоответчике запись с просьбой связаться с ним как можно скорее. Как только она потянулась к трубке, раздался звонок.

Это был Нил, и он сразу же начал упрекать ее.

— Ты не реагируешь ни на один мой звонок.

— Нет.

— Что все это значит?

— Я очень занята.

— Я очень скучаю по тебе, Кэйт. Когда мы сможем увидеться?

— Не думаю, что нам стоит это делать, Нил.

По-моему, я достаточно понятно тебе это объяснила, прежде чем ты уехал в Олбани. Нил, у нас с тобой нет будущего, если только ты не согласен просто на дружеские отношения, и точка.

— Честно говоря, я не думал, что ты это всерьез.

— Вот именно, всерьез, запомни это.