Джас Риччи - Вкус Евы

— Ева, здесь мы этим заниматься не будем, — пытаюсь остудить пыл Евы, жадно тру её губы пальцами и едва не рычу от безысходности.

— Раевский разберись в себе!

И тут Ева делает то, что меня выбешивает до чертиков. Она хватает платье, распахивает дверь автомобиля и выбегает в ночь. Я не сразу сориентировался, куда она свернула, когда выскочил на улицу. В свете фар ни черта толком не видно, поэтому ориентируюсь только по шуршанию листвы под её ногами. Догоняю и ловлю шустрячку. Неплохо стартовала, едва успел перехватить и приподнять в воздухе.

— Прости, я не хотел тебя обидеть, — рычу ей в губы с надрывом, пытаясь укротить её.

Чувствую на губах вкус соли, и только теперь понимаю, что ревет. Всхлипывает так отчаянно, что я слышу, как мои зубы издают скрежет отчаяния.

— Макс, это какая-то пытка! Зачем ты так со мной?

Я не вижу её лица, но понимаю по тональности голоса, что девочка в отчаянии. Дрожит в моих руках, глотая слезы. Да она же перевозбуждена. Черт, черт, я даже не осознал, что так неожиданно наши тела среагировали друг на друга.

— Не плачь, сладкая, — качаю её в руках, пальцами перебираю её волосы и злюсь на себя. — Ты просто не заслуживаешь подобного отношения, делать это в машине в первый раз совершенно не привлекательно. А я очень жадный, я хочу видеть тебя всю, хочу смотреть, как в такт моим толчкам двигается твоя грудь, как ты сжимаешь простыни руками или прижимаю тебя спиной к себе и беру тебя сзади.

— Ммм, — сладко стонет мне в губы и сильнее прижимается ко мне всем телом.

— В гостиницу? Не передумала? — Улыбаюсь, но понимаю, что сейчас я могу самостоятельно решать за нас двоих.

— Прости, я просто себя не понимаю.

Ева целует меня в шею, руками скользит по моим бедрам и отчаянно вжимает в мой каменный стояк животом.

Мне кажется, что прошла вечность, прежде, чем мы попали в небольшую, но уютную гостиницу недалеко от парка. Поиск через интернет — великое чудо. Ева всю дорогу послушно молчала, нервно сжимая ажурные трусики в руках. А я был на грани, ведь знать, что она там голая, та ещё пытка.

— В душ, — шепчу ей на ухо с порога, но Ева не возражает, она поднимает руки вверх, я снимаю её платье и бросаю на кушетку. Туда же с её помощью летит мой спортивный костюм и трусы.

Обнимаю, сжимаю упругие грудки и, целуя в шею, веду нас в небольшую ванную. Опять дрожит, опять стыдливо смотрит мне в глаза и ждет моих ласк. Пальцами касаюсь складочек, шумно выдыхаю, понимая, что слишком влажная. Ева прижимается спиной к стене, по ее идеальному телу бьют тугие капли воды. Часто дышит, когда видит, как наливается желанием член, как я беру её ладонь, и мы вместе сжимаем основание члена. Сжимаем, опускаемся к мошонке, осторожно гладим, продолжая неразрывно смотреть в глаза друг другу до тех пор, пока Ева не закрывает глаза и не выгибает спину, когда мой пальцы сильнее трут клитор.

— Шальная, — выдыхаю ей на ухо, когда кусает меня за шею, когда я её несу на кровать, бросаю на средину и скалюсь, неторопливо возвращаясь к штанам, чтобы достать упаковку с презервативами.

Оглядываюсь, вижу, что приподнялась на локтях и рассматривает меня, внимательно, не замечая, что от нетерпения сжимает ноги и протяжно стонет. Возвращаюсь, на ходу зубами разрываю упаковку и надеваю презерватив. К черту сдержанность, мы достаточно измучили друг друга.

Мои губы обрушились на грудь Евы, поочередно языком приласкал каждый сосок, влажными поцелуями опустился вниз и лизнул клитор. Взвизгнула, а потом зажала рот кулачком, задрожав от желания.

— Давай сделаем это вдвоем, детка, — рычу ей в губы и заполняю Еву до упора, делаю несколько поступательных движений бедрами.

Тугая, слишком тугая, но я уже не в состоянии обращать внимание на детали. Я брал её слишком отчаянно, мой голод теперь было непросто утолить. Я уже заранее знал, что единственного раза мне будет мало. Мне вообще будет мало этой девчонки, что так внезапно ворвалась в мою жизнь.

Лицо Евы раскраснелось, я видел, как она выгибалась мне навстречу и ловила каждый поцелуй, каждое мое слово, нежность.

Ева

Его руки были везде, нескромные, настойчивые, жадные. То, что он творил со мной, не поддавалось никакой логике. Я впервые ощутила непередаваемый спектр эмоций от корней волос до кончиков пальчиков на ногах. Моё тело так не реагировало даже на его брата, что капельку радовало.

Мне нравилось смотреть, как он расхаживал по номеру обнаженным, как нетерпеливо в карманах искал презервативы, которые заблаговременно достал из бардачка и сунул в штаны. Его достоинство меня интриговало, впервые вблизи позволила с особым пристрастием рассмотреть набухший член. Я даже не уверена в том, что он сможет войти в меня полностью. Такие, слишком каверзные размышления были прерваны нетерпеливыми действиями Макса. Мне нравилось, как он без лишних сантиментов покоряет моё тело, как удивительно у него получается заставить его отвечать ему. Совершенно новые ощущения для меня, я впитываю кожей в себя любую его ласку.

— Ты такая влажная, — кусает мне шею и долбит меня яростно, пальцами сминая мою грудь, а я ноготками впиваюсь в кожу его спины и сильнее выгибаюсь ему навстречу.

— Я хочу, Макс, — всхлипываю протяжно и чувствую незнакомый прилив внизу, ротом хватаю воздух и пытаюсь вырваться из его стальных объятий.

— Не отпущу, — рычит на ухо и придавливает своим телом так, что я сильнее стискиваю его бедра ногами, взвизгиваю в тот момент, когда его член слишком глубоко проникает в меня, задевая что-то особенное, что заставляет мое тело дрожать от безысходности.

— Ты дрожишь? — жадно целует моё лицо, не прекращая движение наших тел.

— Я сейчас умру, Макс, — хриплю в ответ и слышу его довольное рычание.

— Только вместе со мной, сейчас же.

Внутри меня еще сильнее крепнет его член, а я внезапно понимаю, что внутри меня взрывается что-то похожее на вулкан.

— О Боже, — ногами сильнее сжимаю Макса и чувствую, что он тоже взорвался во мне, всей тяжестью вдавливая меня в матрас.

— Хорошая девочка, — целует моё лицо и довольно мурлычит, вновь припадая губами к моей груди, которая ноет от его грубых сжиманий.

Лбом упираюсь ему в шею и пытаюсь выровнять дыхание, сильнее сжимая его в своих объятиях. Боюсь отпустить его, чтобы никуда не делся и не оставил одну, только не в этот момент, когда он так мне нужен. В этот особенный момент, в мой первый раз.

— Спасибо, — лепечу ему в губы и нежно целую мужчину, который свалился на бок, расставив руки в стороны.

— Я бы рехнулся без тебя, Карташова, — рычит в ответ самодовольно и рукой стаскивает презерватив.

— Вокруг полно девушек, тебе ли не все равно, — меня задевает его «Карташова», опять напомнил противного препода.

— Ева, Ева, а ну нажми на тормоз, — тянет меня на себя и рукой ныряет в волосы, — я никогда не трахал девушек из унвера, чтобы ты знала.

— Не давали или передоз? — Едва не рычу в ответ.

— Я был женат, а в браке я придерживался верности.

Это так мило, что я немного подвисла, переваривая информацию.

— Долго у тебя не было секса? — кусаю губы и рукой глажу его бедро, медленно тянусь пальчиками к опавшему члену.

— Полгода.

— Что? — не верю своим ушам. — Вот вообще ни-ни?

— Чшш, давай не будем углубляться в это, — смеется и смахивает прядь моих волос, которые щекочут его грудь. — Лучше расскажи, как будем жить дальше? Котов будет зол на нас.

— Я не думала об этом.

Прижимаю ладошку к губам и подавляю протяжный ойк. Совершенно без ума, даже сейчас, когда решилась уехать с Максом в неизвестность.

— Я его не предупредила, что теперь будет.

— Я набил смс, ты разве не видела, как только припарковались на стоянке у гостиницы.

— И что ты ему наплел?

— Сказал, что поехали выпить кофе и слопать пиццу в честь примирения.

— Какой ты хитрый, — довольно сползаю с груди Макса и потягиваюсь всем телом перед его глазами, и делаю это намерено.

Падаю на живот, хитро улыбаюсь, когда взгляд Раевского темнеет, а широкая ладонь делает увесистый шлепок по моей попке.

— Ауч, — тру пекущую кожу и прогибаюсь, не заботясь о том, что выгляжу слишком развратно.

Раевский скалится, потирает свои губы и наблюдает, как я трусь телом о простыни, как ладошками скольжу по животу, опускаюсь к промежности. Макс был слишком резким, когда приподнял мои бедра и губами присосался к клитору. Его сильные пальцы до боли сжимали мои ягодицы, но губы и язык творили свою невыносимую игру. Вновь кусаю кулачок и подавляю крик, который норовит слететь с моих губ.

— Хочу ещё тебя, — жарко шепчет мне на ухо и поворачивает меня на живот, тянет за бедра и до упора врывается в меня…

— Уже поздно, я пойду, — сижу в его машине и нервно перебираю ремешок сумочки, уходить совершенно не хочется.

— Мне было хорошо с тобой, — целует меня в руку и улыбается.

— Но есть но? — Напрягаюсь, потому что не знаю чего именно ожидать от него.

— С чего такие предположения? А ну посмотри мне в глаза? — Его голос тут же становится низким и привычным для строгого препода.

Поворачиваю голову к Раевскому и поджимаю губы, понимая, что он рассержен.

— Ты решила, что я просто единоразово тобой попользовался. Так получается?

Котов

Полдня на взводе с того самого момента, как я не смог связаться с Евой. Обычно в привычное для нас время мы созваниваемся с дочкой, перебрасываемся незначительными новостями и я к вечеру спокоен. Так было всегда, и так, видимо, будет и дальше. И пусть она взрослая уже, но я не хочу быть из разряда тех родителей, которые говорят со своими детьми только раз в неделю. Не моё это, Ева — моя дочь, хоть и не я её отец.