Элоиза Джеймс - Вкус блаженства

– Господи! – Увидев платье, Гризелда всплеснула руками, и этого оказалось достаточно, чтобы Джози почувствовала себя на верху блаженства.

Она внимательно смотрела на себя в зеркало, надев только короткий корсет, поддерживавший грудь, и ощущение волнения было почти мучительным. Джози чувствовала, как шелк обволакивает ее не стиснутые корсетом бедра, и наслаждалась его шуршанием. Конечно, она выглядит слишком крупной, слишком тяжеловесной... или это ей только кажется?

Сделав глубокий вдох, Джози подошла вплотную к зеркалу, стараясь следовать урокам Мейна. Воспоминание о том, как выглядели обрывки ее розового платья на его мускулистом теле, вызвало у нее смех, однако вид собственной фигуры, которой новое платье придало женственный облик, о каком она прежде только мечтала, заставил ее критически прищуриться.

Похоже, Мейн прав; не зря же его считали ветераном, испытанным в сотнях любовных приключений. Имоджин сказала, что он похож на усталого Люцифера.

Джози осталось надеть розовую маску. К счастью, этот цвет прекрасно сочетался с цветом ее платья.

Она оглянулась в поисках Гризелды, выбравшей на этот раз ярко-красное платье, присланное ей мадам Рок.

Откровенно говоря, Джози с трудом узнавала свою покровительницу. Когда они познакомились несколько лет назад, Гризелда казалась живым олицетворением хорошенькой английской аристократки. Одевалась она с тщательной продуманностью, приличествующей вдове, заинтересованной в своей репутации. Эту веселую и обворожительную женщину мало интересовал противоположный пол, если только речь не заходила о возможности посудачить о слабостях мужчин. Обычно за нею увивалась парочка глуповатых молодых людей, никчемных и способных только проблеять стихи да предложить даме руку, чтобы сопровождать ее к ужину.

Но по неизвестной причине в последние несколько месяцев Гризелда заметно изменилась, хотя Джози не могла бы сказать точно, в чем именно. Ярко-красное платье от мадам Рок было скроено таким образом, что полотнища алой ткани окутывали ее плечи и спускались почти до талии, пересекаясь, но не соединяясь. Разумеется, такое платье не слишком шло дебютантке, но для вдовы подходило как нельзя лучше.

– Лучше я не стану надевать розовую маску, – заявила Гризелда, – а надену одну из черных.

Лакей попытался произнести что-то насчет инструкций леди Маклоу, но это не возымело никакого действия и через две секунды Гризелда со счастливым видом завязывала тесемки маски.

– Так ты выглядишь потрясающе, – прошептала Джози. – По контрасту с черным твои волосы кажутся серебряными.

– Серебряными! Неужели?

Джози рассмеялась.

– Они словно освещены лунным светом. Хорошо, что сегодня ты не завила их колечками.

– Это потому, что настало время для перемен, – Гризелда удовлетворенно кивнула. – А теперь давай поговорим о тебе. Я предлагаю серьезно подумать о твоем замужестве, Джози. Разве Имоджин и Мейтленд были счастливы?

– Боюсь, что нет.

– Я уж не говорю о своем случае, – заметила Гризелда величественно и поправила шаль так, что та спустилась до локтей и образовала нечто вроде рамки для ее платья. – Войдем?

На мгновение они задержались на пороге первого бального зала леди Маклоу, и тотчас же лакей предложил им шампанского. Но прежде чем Джози успела протянуть руку за бокалом, трое джентльменов поклонились им.

– Я, – сказал один из них, – Принц Перпалузетон.

Джози мгновенно насторожилась. Эти молодые люди определенно бросились к ним не ради Гризелды и ее красного платья.

Через минуту к их компании присоединились еще двое джентльменов, и впервые в жизни с чувством головокружительной радости Джозефина Эссекс осознала, что флиртует сразу с четырьмя мужчинами.

Гризелда уже вальсировала с Принцем Перпалузетоном, но Джози ощущала себя слишком счастливой, чтобы танцевать. К тому же она знала, что танцует ужасно, поэтому чуть позже оказалась в центре оживленного кружка, обсуждавшего самую популярную и желанную в Лондоне книгу мемуаров графа Хеллгейта.

– Возможно, я и не знаю, кто ее написал, – сказал джентльмен в оранжевом жилете, чья маска ухарски сидела на его гигантском носу. – Но вопрос не в том, чьи мемуары мы читаем. Женщина, с которой он познакомился в «Олмаке», – это, похоже, леди Лоркин.

– Вовсе нет, – возразил высокий молодой человек со светлыми усами. – Эти мемуары – позор, но глава не может относиться к леди Лоркин.

К их кружку присоединился еще один джентльмен, и Джози безошибочно узнала эти скулы и прямые брови. Она узнала бы их, какую бы маску он ни надел, и даже его костюм не имел никакого значения.

На Мейне был гранатового цвета сюртук, плотно облегавший мускулистое тело и сшитый, вероятно, именно для этого вечера.

На мгновение Джози забыла о своем преображении, когда его взгляд быстро обежал ее фигуру. Одна его бровь поднялась, и не надо было обладать женской интуицией, чтобы понять: он одобрил ее сегодняшний туалет в такой же степени, в какой питал отвращение к корсету.

– Мы обсуждаем непристойное литературное произведение, сэр, – обратилась Джози к Мейну. – Речь идет о мемуарах графа Хеллгейта. К сожалению, мне не посчастливилось их прочесть, но я достаточно о них слышала от сестер. Этот Хеллгейт рассматривал близкие отношения с женщинами как вызов, а не как соблазн, которому следует противостоять.

– Интимные отношения вне брака – всегда вызов, а не соблазн, – задумчиво ответил Мейн; при этом у него был вид утомленного Люцифера или человека, уставшего повторять общие места.

– Но женщины редко так считают, – заметила Джози. – По правде говоря, мне эта точка зрения представляется сугубо мужской. Поэтому никому не приходит в голову, что эти мемуары, возможно, насквозь фальшивы и написаны женщиной.

– Но это же из ряда вон выходящий обман! Думаю, есть леди, питающие отчаянную надежду стать следующей ошибкой Хеллгейта, – сказал высокий джентльмен саркастическим тоном. – Особенно если речь пойдет о трехтомнике в красивом кожаном переплете.

Оранжевый жилет набрал в грудь воздуха.

– Сэр, здесь присутствует молодая леди!

– И тем не менее ее разговор не шокировал, – заметил Мейн.

– В случае когда речь идет о менее чем обворожительном мужчине, – сказала Джози, – женщина всегда должна защищаться от соблазна интимных отношений.

– Женщине следует защищать свою добродетель в любом случае, – парировал оранжевый жилет.

– Если хоть раз женщина поведет себя недостойно, так, как описано в мемуарах графа Хеллгейта, она сама станет недостойной личностью.

– Тише, тише, сэр! – вмешался Мейн. – Вы говорите так, будто ошибки, совершенные по любви, искупить невозможно.

– Верно, скандалы такого рода оскверняют душу, и выздороветь от них невозможно. Какой бы ни была падшая женщина, она никогда не обретет вновь подлинной женской сущности: святости и чистоты. Она уже запятнана!

– Похоже, он не согласен с тем, что пятна можно отмыть, – сказал Мейн на ухо Джози. – Может быть, он имеет в виду свою жену. Потанцуем?

– С удовольствием! – Джози повернулась к Мейну с новообретенным чувством свободы, пришедшим с отсутствием корсета, и уверенностью, порожденной тем, что теперь на нее были устремлены десятки восхищенных взглядов. Так чудесно ощущать себя соблазнительной и с улыбкой опираться на руку самого красивого мужчины на свете.

– Послушайте, похоже, у вас две левых ноги, – сказал Мейн после того, как Джози в очередной раз наступила ему на ногу. – В чем дело? Разве вы не запомнили замечаний учителя танцев Эвана, которого переманили на север?

Джози вспыхнула:

– Вы правы: по правде говоря, я ужасно неуклюжа...

– Ладно, я вернусь к вам позже, когда объявят вальс. – Мейн бесцеремонно увел ее с танцевальной площадки. – Можете пока постоять и позволить своим обожателям поглазеть на ваш бюст, а я попытаюсь найти Сильви.

– Интересно, в каком она платье?

– В желтом, – ответил Мейн. – И в черной маске.

– Гризелда тоже надела черную маску...

Тут возле них остановился высокий мужчина с темными волосами, падающими на лоб, и оценивающе оглядел их.

– Скевингтон, – обратился к нему Мейн, – могу я доверить тебе мисс Эссекс? Я подумал, что мне пора поискать свою невесту, а заодно и опекуншу этой дамы.

У Скевингтона оказалась очаровательная улыбка.

– Ничто не доставит мне большего удовольствия. – Он вежливо поклонился.

– Скевингтон слишком большое значение придает одежде, – заметил Мейн, указывая на вышитый жилет приятеля, – но я не считаю это смертным грехом.

Джози с улыбкой посмотрела на молодого человека, который, похоже, ничуть не обиделся на критическое высказывание по поводу своего жилета.

– Рискую показаться излишне навязчивым, но не могу ли я пригласить вас на танец, мисс Эссекс?

– По правде сказать, я предпочла бы на время уйти отсюда, – призналась Джози.

Скевингтон кивнул, и Джози пошла, не оглядываясь, к выходу своей новой походкой, покачивая бедрами, надеясь, что Мейн смотрит ей вслед.

В конце концов она все-таки не утерпела и обернулась. Его не было. Он ушел.

Терман считал маски дурацкой затеей. Как он мог создать себе репутацию, если его все равно никто не узнает?

Наконец он заметил Дарлингтона – характерные черты выдавали его безошибочно, Дарлингтон подпирал стену, и по его сосредоточенному виду Терман понял, что его бывший друг наблюдает за леди Гризелдой Уиллоуби, танцевавшей с мистером Риффлом. Он не мог удержаться от улыбки. Дарлингтон зря терял время, воображая, что леди Гризелда Уиллоуби выйдет за него: владея одним из самых славных поместий по эту сторону Гемпшира, она никогда бы не заинтересовалась таким неудачником.