Ник был твердо намерен преуспеть в том, в чем не преуспел его отец, и, добившись этого, выплатить его долги, хоть он и понимал иронический смысл такой акции. И никто не смеялся бы веселее, узнав об идее Ника пойти по следам отца во имя восстановления его доброго имени, чем сам Джеймс.

— Не сомневаюсь, что все это — результат американского влияния. — Фредерик устремил на племянника пронизывающий взгляд. — Всей этой страны делового преуспеяния. Абсурдного постулата о том, что каждый может получить все, если будет работать достаточно упорно. Я считал, что избавил тебя от предубеждений, приобретенных в Америке, но они оказались стойкими, мой мальчик. Проклятая чепуха о всеобщем равноправии.

Ник рассмеялся и снял с полки какой-то том — скорее ради того, чтобы чем-нибудь занять руки, чем из потребности почитать.

— Ведь ты этому сам не веришь ни на грош.

— Дьявол меня побери, но кое во что я верю, — огрызнулся на племянника дядюшка, но тут же проговорил со вздохом: — В частности, я убежден, что тебе следует остаться здесь и научиться быть графом Торнкрофтом.

— Ты меня уже обучил этому в совершенстве. Я более чем подготовлен к тому, чтобы принять ответственность за титул и состояние, когда настанет время. — Он посмотрел дяде в глаза и добавил: — И хочу подчеркнуть: пусть оно наступит как можно позже.

— Да, да. — Граф махнул рукой. — Ты хочешь, чтобы я жил вечно.

Тебе только недавно исполнилось сорок восемь, и впереди у тебя, я уверен, долгие и долгие годы. — Ник открыл книгу и пробежал глазами длинное название: «Флора Британии, или Роды и виды британских растений со множеством таблиц и рисунков, труд Роберта Джона Тортона». — Надо же, такое сочинение может запросто уморить от скуки.

Фредерик проигнорировал это замечание и продолжал твердить свое:

— Ты поступаешь совсем не так, как следует поступить истинному англичанину и наследнику столь древнего и уважаемого титула.

— Стало быть, истинному англичанину и наследнику древнего и уважаемого титула долженствует оставаться здесь? — Ник лениво перевернул несколько страниц в книге. — И расточать твое состояние, ожидая твоей кончины?

— В этом нет ничего необыкновенного.

— В таком случае боюсь, что я не могу считаться истинным англичанином. Кстати, тебе самому, дорогой мой дядюшка, такой образ жизни был бы ненавистен. — Ник захлопнул книжку и снова посмотрел на Фредерика. — Я слышал несчетное количество раз твои суждения о тех, кто ничем не занимается и только считает дни в ожидании, когда же их родитель покинет этот бренный мир. Ты таких бездельников просто не переносишь. И был бы чертовски разочарован, если бы я выбрал подобный путь.

Самый черный день в жизни мужчины тот, когда его сын или, как в моем случае, ребенок, которого он всегда считал своим сыном, обращает против него его же собственные слова, — с мрачной иронией произнес Фредерик. — У тебя есть принципы и чувство собственного достоинства, мой мальчик. И я приложил определенные усилия, чтобы воспитать в тебе эти качества. К моему глубочайшему сожалению.

— Я тоже буду огорчен разлукой с тобой, дядя. — Ник коротко рассмеялся, потом лицо его снова стало серьезным. — Признаться по совести, мне тяжело оставлять тебя в одиночестве.

— Так не уезжай.

— Дядя…

— Отлично. Брось меня. Предоставь терзаниям одиночества и тоски, — с глубочайшим театральным вздохом проговорил Фредерик.

— Смею сказать, что ты остаешься не в полном одиночестве. — Ник удержался от улыбки и поставил книгу обратно на полку.

— Не в полном. — Уголки губ Фредерика слегка приподнялись, и в этом намеке на улыбку явственно проглядывала насмешка. — Есть в театре «Друри-Лейн» особа, которая не испытывает отвращения к мужчинам моего возраста. Или к моим деньгам.

— Будь осторожнее, дядя, не то обзаведешься дурными привычками.

Ник снова засмеялся и продолжил свое бесцельное кружение по комнате.

Он понимал, что будет очень скучать по дяде Фредерику, — грядущая разлука оказалась более трудным делом, чем он предполагал. Но раз уж он твердо решил уехать, нет смысла откладывать отъезд надолго.

— Мои привычки вряд ли станут более скверными, чем они есть.

— Назвать их скверными мог бы лишь человек весьма ограниченный в своих воззрениях.

Собственно говоря, лорд Фредерик, старый холостяк, если и был к чему пристрастен, то лишь к хорошим винам, соответствующего качества сигарам и хорошеньким женщинам. Дядя и племянник могли подшучивать над этими пристрастиями лорда Торнкрофта и над тем, как относятся к ним окружающие, однако Нику он был наилучшим отцом, какого только можно пожелать, — заботливым и добрым.

— Ты знаешь, что мне грустно с тобой расставаться, но кое в чем ты и сам виноват. Тебе следовало обзавестись семьей — любимой женой и детьми.

Фредерик усмехнулся:

— Не думаю, чтобы упомянутая мною леди была особо склонна к семейной жизни.

— Весьма вероятно, — сказал Николас и умолк, соображая, следует ли задавать вопрос, который вертелся у него на языке: отношения между ним и дядей, заменившим ему отца, за тринадцать с лишним лет сложились самые тесные и откровенные, но тем не менее существовали темы, которых они никогда не затрагивали. Наконец он решился: — Скажи, почему ты так и не женился?

Он задал вопрос самым небрежным и беззаботным тоном, как бы подчеркивая, что ответ на него не столь уж существен для него, и в том же тоне ответил ему Фредерик:

— Брак не слишком привлекал меня. Связать себя с единственной женщиной на всю жизнь… да и не встречал я ни одной, ради которой хотел бы пожертвовать своей свободой.

— За исключением моей матери, — негромко проговорил Николас.

Фредерик приподнял брови с некоторым удивлением:

— Так ты знаешь об этом?

Ник кивнул. Он уже давно знал о том, как его мать, обрученная с Фредериком, в конечном счете сбежала с его младшим братом. Фредерик не говорил об этом с племянником и никогда не произнес ни одного худого слова ни об отце его, ни о матери, отзываясь о них с неизменным уважением. Ник, узнав об этой истории, испытал истинный шок — именно потому, что дядя относился к брату и его жене с таким теплым чувством, несмотря на измену.

— Видишь ли, я простил их. И довольно скоро, как мне помнится. Им вовсе не стоило бежать из Англии. Я, разумеется, время от времени негодовал по этому поводу… Еще бы! Тяжело думать, что младший брат тебя обставил, но я слишком любил твою мать, чтобы не желать ей счастья. И я горячо любил твоего отца. Я понял, что они значили друг для друга, понял и то, что со мной ей не было бы так хорошо. И право, до сих пор не знаю, был ли бы я счастлив с ней. Наш с нею брак мог бы стать величайшей ошибкой для всех троих. И все же… — Фредерик тяжело вздохнул и продолжал после долгой паузы: — Я писал твоему отцу, писал им обоим, уговаривая вернуться, но твой отец просто помешался на идее сколотить собственное состояние, и эту дурацкую мысль ничем нельзя было выбить у него из головы. Он не принимал никаких резонов, убежденный в том, что следующее предприятие, следующая спекуляция или инвестиция непременно принесет ему удачу. И он и твоя мать были столь же упрямы, как их сын.

— Спасибо, дядюшка, — вставил Ник с не слишком веселой улыбкой.

— Я тогда заботился обо всех нас так же, как заботился потом о тебе.

— Дядя…

В голосе Ника прозвучало предостережение.

— А, пропади оно пропадом, мальчик! — Лоб у Фредерика собрался морщинами, несколько секунд он молча смотрел на Николаса. — Я думал, что кругосветное путешествие угомонит тебя. Внушит тебе мысль, что твое место и твои обязанности здесь, в Англии. Считал, что, к примеру, Калькутта или Каир отвадят тебя от твоих планов.

— То была Касабланка, дядя, — доверительно поведал Ник. — Но это оказалось лишь временным заблуждением. Свой жизненный путь я определил несколько лет назад.

— Видишь ли, когда мы вернулись в Лондон, я было поверил, что ты останешься. Но прошло несколько месяцев после нашего возвращения и…

Фредерик снова умолк и вперил взгляд в пространство — надолго.

— Да? — вывел его из раздумья Ник, который знал этот дядин отрешенный взгляд и не слишком его жаловал.

Фредерик покачал головой и заговорил медленно и размеренно:

— Я просто нахожу способ, каким история повторяется, исключительно странным.

Ник поднял брови:

— Ты полагаешь, что меня ждет провал? Как моего отца?

— Как раз наоборот. Я считаю, что к тому времени, как ты вернешься, ты успеешь добиться своего, и в больших масштабах.

— Прекрасные слова, дядя, но, судя по выражению ваших глаз, у вас что-то еще на уме.

— Случается, что человек не замечает того, что у него под самым носом.

— Случается и другое: чьи-то старшие родственники не в состоянии понять младшего и глухи к его словам, как стена. — Ник спохватился, что фраза его прозвучала слишком резко и сбавил тон: — Дядя Фред, скажи все-таки, о чем ты сейчас подумал.

Фредерик протянул руку, чтобы стряхнуть пепел на специально поставленное для этой цели блюдце, не попал, но не обратил на это ни малейшего внимания. Сощурившись, несколько секунд смотрел на лицо молодого человека.

— Твой отец покинул Англию, чтобы заработать собственное состояние.

— Я делаю то же самое, — произнес Ник, скрестив руки на груди.

— И проиграл свою игру.

— Со мной такого не случится. — Голос Ника прозвучал твердо и уверенно. — Ты не увидишь повторения истории в этом отношении.

— Джеймс уехал в той же степени из-за женщины, в какой из желания найти свой путь в жизни.

— Совершенно верно, дядя. — Ника задели эти слова, но он заставил себя улыбнуться. — Я не повторяю историю своего отца хотя бы в том, что не убегаю с нареченной своего старшего брата. Могу только признаться, что и у меня есть некая актриска…

Фредерик молча уставился на племянника.