Когда Вахтанг прилетел в Астрахань, он застал у Валентины Нину. Женщины вели себя как-то странно. Оставшись с Вахтангом наедине, Валентина наконец открылась ему.

— Ты знаешь, почему приехала Нина? Она беременна. Но самое интересное, что и я в положении — вчера была у врача, в последнее время чувствую себя неважно, сердце беспокоит, тяжесть во всем теле, вот я и пошла к врачу.

— Что будете делать? — Вахтанг не удивился.

— Нина сказала мужу, тот в восторге, требует оставить ребенка. А мне делать аборт нельзя, а если бы и было можно, твоего ребенка я бы не убила, ведь ты моя последняя любовь. Но где гарантия, что я долго проживу! И знаешь, что мы с Ниной решили? Врач сказал, что, судя по плоду, мы с Ниной забеременели почти одновременно, с разницей в десять — пятнадцать дней. Нина будет рожать в Астрахани и запишет моего ребенка как своего, как будто у нее родились двойняшки.

— А как насчет Светланы, она не ждет ребенка?

— Сегодня мы собираемся звонить ей. Не сомневаюсь, что и она в таком же положении.

Вечером Нина позвонила в Москву. Трубку сняла Светлана.

— Ты одна? — спросила Нина.

— Анна в своей комнате, — был ответ.

— Мы с мамой хотели задать тебе вопрос, у нас есть подозрение, что ты беременна. Что скажешь?

— Скажу, что я на четвертом месяце, а Анна — на третьем.

Нина чуть не выронила трубку.

— А почему ты мне не сказала? Как-никак я твоя мать!

— А что говорить, будем рожать.

— А что муж? Как он воспринял это известие?

— Очень обрадовался, сказал, что беременность очень кстати для моего здоровья, а что касается Анны, философски заметил, что одного ребенка растить или двоих — большой разницы нет. А кто тебе сказал, что я беременна?

— Мы с бабушкой просто догадались, потому что сами в таком же положении.

— Не своди меня с ума! Какой-то Бахтадзе покрыл все женское потомство Пастернак! Что же вы собираетесь делать?

— Тоже, что и ты. Поздно что-либо делать. И у меня, наверное, будет двойня.

— Ультразвук показал? Надо бы и мне сделать.

— Нет, мы договорились, что я запишу бабушкиного ребенка как своего.

— А где этот пострел, что осчастливил нас? Он в курсе?

— Передаю трубку!

— Поздравляю тебя, Светлана, с будущим сыном и внуком. Надеюсь, хорошо себя чувствуешь?

— Откуда тебе известно, что родятся мальчики? Впрочем, я не против.

— Я делаю только мальчиков. Как у Анны с учебой?

— Собираюсь перевести ее в вечернюю школу. Правда, класс категорически против. Она у них в героинях ходит, все торчат здесь день и ночь. Подожди, я передам ей трубку.

— Здравствуй, Вахтанг, мама, наверное, тебе все уже сказала. Я думаю, у меня родится красивый ребенок. Ты ведь мужчина что надо. Да и я не уродина. Очень скучаю по тебе. Будешь в Москве, обязательно повидай меня. Девчонки спрашивают о тебе, их все-все интересует, просят познакомить. Некоторые даже умоляют дать твой адрес, но я ведь еще не спятила. Как там мои бабушки?

— Отлично. Мама тебе все скажет. Буду в Москве, непременно повидаю тебя. Я, наверное, очень скоро перееду в Тбилиси, как устроюсь, позвоню. Будь здорова, — и он передал трубку Нине.

— Раз так обстоят дела, нам надо держаться вместе. Будь здорова, еще позвоним. — Она повесила трубку и, ни к кому не обращаясь, произнесла: — Удивительно, больше чем на одного ребенка наши мужья оказались не способны, да и то все девчонки, а этот сумел всех обрюхатить, да еще уверен, что будут мальчики, — тут она повернулась к Вахтангу. — Знаешь, нас с мамой очень интересует один вопрос, и мы просим ответить на него чистосердечно — кто из нас тебе больше понравился?

— Нина, нельзя так ставить вопрос. Каждая женщина по-своему хороша. И очень многое зависит от партнера — для него важен и аромат женщины, и ее кожа. На мой взгляд, вы все хороши, но, скажем так, с учетом внешности, природных данных, возраста Валентина лучшая, она истинная женщина. Если говорить только о возрасте, то каждая из вас в своем «весе» — мировая чемпионка, правда, Анна наиболее привлекательна своим простодушием, неопытностью, дыханием, телом, из нее выйдет настоящая секс-бомба, и потом, она больше всех похожа на прабабушку.

— Оставайся, Вахтанг, в Астрахани, будет у тебя четыре жены, какую захочешь, та немедленно прибудет к тебе. А вообще, мама, интересно получается: у наших детей — один отец, но друг другу они приходятся дядьями и племянниками. Твой сын будет дядей моего сына, и, выходит, я буду растить дядю и племянника как родных братьев. Тебе не кажется, Вахтанг, что ситуация из ряда вон выходящая? Останешься в Астрахани?

— Вы не знаете моей биографии, — усмехнулся Вахтанг. Он рассказал им некоторые подробности своей жизни. — Так что число моих детей давно перевалило за двадцать.

Женщины изумленно уставились на него, не зная, верить или нет.

— Так что если у вас будут какие-нибудь затруднения, — продолжал Вахтанг, — адрес вы уже знаете, можете смело приехать туда, вас примут, приласкают, посмотрят за вашими детьми — короче, помогут, чем могут.

— Да-а, — протянула Валентина, — это похоже на миссию.

Через десять дней Вахтанг, закончив свои дела в Астрахани, попрощался с женщинами и отбыл в Тбилиси.

Он снял в Ваке однокомнатную квартиру, за которую платил половину своей зарплаты. Постепенно осваивался на работе. В его обязанности входило распределение по всей территории Советского Союза продукции легкой промышленности, в основном обуви. Конечно, согласно спущенным Москвой разнарядкам. Прежде чем он окончательно разобрался в тонкостях своей должности, начальник отдела «посоветовал» ему посылать продукцию определенных фабрик главным образом в Среднюю Азию и восточные районы СССР, поскольку именно ее якобы требовали эти регионы, и директора этих фабрик очень огорчались, когда им выпадали западные районы Советского Союза или Москва.

Очень скоро Вахтанг понял, где собака зарыта и на чем можно нагреть руки. Некачественную продукцию развитые западные районы часто браковали и возвращали, а из восточных регионов рекламаций почти не поступало. После вмешательства начотдела у Вахтанга остался лишь график распределения по западным регионам страны.


Заместитель директора Батумской обувной фабрики по коммерческой части Цицино Белтадзе была очень приятной во всех отношениях женщиной. Без презента — коньяка или сигарет — в отделе не появлялась. У нее были прекрасные манеры, а когда улыбалась — сердце радовалось. Однажды Цицино подсела к столу Вахтанга и попросила о встрече после работы.

— Только не в центре, — добавила она.

— Могу предложить парк Ваке.

— Согласна. В половине седьмого у входа.

Вахтанг понял, речь идет не о любовном свидании, но даже деловая встреча с такой женщиной была приятна. Ровно в половине седьмого они встретились у ворот парка.

— Вахтанг, мы получили кожу сравнительно низкого качества, но план не выполнить не могли и продукцию все же выпустили. Мы надеялись, эта обувь пойдет в районы Сибири, но, как выяснилось, мы опоздали, и все восточные районы уже удовлетворены. Можно нам чем-нибудь помочь?

— Похоже, ничем, дорогая Цицино. Мой начотдела Важа Шубладзе, пока я разбирался в ситуации, позаботился обо всех своих приятелях-директорах. Вы прекрасно знаете, в случае рекламации нам тоже попадает, так что, хотят фабрики или нет, они должны выпускать качественную продукцию.

— Вахтанг, я не тот человек, который не видит сложностей, но банкротства фабрики я не допущу. Как хотите, но найдите для меня восточные районы, за ценой мы не постоим и при необходимости пойдем на все ради интересов фабрики. Как женщина я тоже готова на определенные жертвы, — и она рассмеялась. — Мне кажется, ваш предшественник был более активен, ездил в Москву, хлопотал. Вы тоже пошевелитесь, выбейте дополнительно восточные районы — план выполним за счет сырья хорошего качества, а фабрикам вернем распределенный плановым комитетом мусор, который они называют кожей. У нас будет оправдание, почему дополнительный план оказался невыполненным, а тем временем мы используем восточную разнарядку. Сечешь алгоритм?

— Я-то секу, но не думаете же вы, дорогая Цицино, что в Москве сидят болваны? Они все это знают не хуже нас и берут за это деньги. Хлеб да соль — это, конечно, прекрасно, но все-таки мне надо знать, что я должен буду дать за каждую пару обуви и что останется мне.

— Все правильно, Вахтанг, но эту продукцию мы должны отправить на Восток — всеми правдами и неправдами. Это вопрос моего престижа, тем более все считают, что это невозможно, и уже повесили носы. Я все сделаю для вас, но вы должны мне помочь, — и она снова улыбнулась согревающей сердце улыбкой.

— Я очень постараюсь, Цицино, мне кажется, ни один мужчина не рискнет отказать вам. Назовите только конкретную сумму, сколько копеек дадите за каждую пару обуви. Я поеду в Москву и попытаюсь все уладить.

— За каждую пару, наверное, дадим двадцать копеек.

— Поскольку ситуация, можно сказать, революционная, давайте договоримся — один процент стоимости, а потом посмотрим. Если согласны, дайте мне тридцать процентов от общей суммы, в случае неудачи я их верну, и мои расходы вас не коснутся.

— Неплохая мысль. Я переговорю с директором, по-моему, он согласится. У нас ведь нет выбора. А сейчас давайте где-нибудь отужинаем. — Цицино снова озарила его своей удивительной улыбкой.

— С одним условием — пока мы вели деловую беседу, мы были партнерами-коллегами. Теперь, с окончанием деловой беседы, я мужчина, вы женщина. Поэтому — ужин за мной. Вы — мой гость.

Они зашли в ресторан там же, в парке. Заказали шампанское и котлеты по-киевски.

— Я хочу выпить за наше знакомство, — подняла Цицино свой бокал. — У нас, знаете ведь, как: пока не посидел с человеком за одним столом и не выпил с ним, то, несмотря даже на многолетнее знакомство, вы не знакомые, а тем более не друзья. Сегодня состоялось наше настоящее знакомство. Кто знает, может, оно перерастет и в дружбу?