Карина Бартш - Вишневое лето

Еще пару недель назад я бы сказала, что нисколько. Но он снова и снова напоминал мне о прошлом. Но я должна быть дурой и верить в сказку про горячее сердце под ледяным панцирем. Потому что это было бы типично женское желание принять желаемое за действительное.

Но теперь, когда я узнала, что Элиас был не подонком, а просто легковерным дураком, я задавала себе вопрос, как все это могло случиться? Неужели дело было в его окружении?

— А что случилось с Кевином? — спросила я. Судя по всему, их некогда близкая дружба не выдержала испытания временем.

Элиас на мгновение застыл с ложкой во рту, не сводя взгляда с телевизора.

— Скажем так, наши дороги разошлись, — ответил он.

— Но вы же так дружили!

— Можно сказать и так, — вздохнул он. — Но ровно до того момента, когда он решил переспать с моей девушкой.

М-да. Все ясно.

В этом предложении содержалась еще кое-какая интересная информация.

— У тебя была девушка? — выпалила я.

— Хочешь верь, хочешь нет… — усмехнулся он.

— Элиас Шварц, я шокирована! — сказала я, прижимая руку к сердцу.

— В свое оправдание должен сказать, что это были мои единственные серьезные отношения, — сказал он, улыбаясь. — Чтобы у тебя не создалось обо мне неправильное впечатление.

— Ну конечно, — кивнула я.

Слегка оправившись от шока, я стала чуть лучше понимать причины, по которым Элиас так себя ведет. И, хотя это было больше похоже на сценарий плохого голливудского фильма, чем на реальную жизнь, может, это и правда с ним произошло? Что же он чувствовал, когда его предали двое самых близких людей? Я попыталась представить Алекс в такой ситуации… Какой кошмар!

Ладно, чтобы воплотить этот сценарий в жизнь, мне нужно было сначала обзавестись парнем. Это было крайне маловероятно, но все же.

Но Алекс не была Кевином, и, как бы жестоко это ни звучало, его поведение меня не удивило.

— Я тебе всегда говорила, что Кевин — козел, — вздохнула я.

— Да, говорила, — ответил Элиас и снова сосредоточился на мороженом.

— Он хоть жив после этого остался?

— Кто, Кевин?

Я кивнула и тихонько зевнула.

— Да так, пара переломов, ничего смертельного, — ответил Элиас, и я поняла, что он не шутит.

Я не любила насилие, ненавидела его до глубины души, но я отлично понимала, почему Элиас так поступил в состоянии аффекта.

— Это случилось давно?

— Мы тогда были в Англии, так что это было где-то пять-шесть лет назад.

Я еще немного поразмышляла над печальной историей Элиаса, и меня осенило.

— Да ты ходячий стереотип! — заявила я.

— Это как?

— Типичная мужская история: парень, в данном случае ты, влюбляется, девушка ему изменяет, и он превращается в женоненавистника и бесчувственного придурка.

Все очень просто, почему же я раньше не догадалась?

— Давай мы сейчас не будем обсуждать твои способности к психоанализу, — усмехнулся Элиас, — потому что все несколько сложнее.

— Да неужели?

— Да, во-первых, я тебе уже говорил, я совсем не бесчувственный. Во-вторых, я не пытаюсь мстить девушкам. Напротив, они мне очень нравятся. А в-третьих… — он сделал небольшую паузу, — ты никогда не думала, что я брошу всех этих девок в один момент, как только встречу свою единственную?

Я приподняла брови.

— Скажем, я поверю в то, что ты не пытаешься навешать мне лапши на уши и действительно так считаешь. Позволь дать тебе один совет.

Элиас смотрел на меня и ждал продолжения.

— Нет никакой «единственной», можно только выбрать, кто из окружающих девушек наименее противен. Так что не стоит ждать того, что никогда не произойдет.

— Ты правда в это веришь?

— Я в это не верю, я это знаю, — поправила я его, зевая, после чего закинула ноги на диван и улеглась.

— А если ты не права?

— Ну, попробуй меня переубедить, — сказала я, устраиваясь поудобнее, — Ты когда-нибудь анализировал понятие «любовь», Элиас?

— Ты имеешь в виду значение слова?

— Нет, я имею в виду, что такое в принципе любовь?

— Ну и что же это такое?

— Каприз природы, генетический побочный эффект — называй как хочешь. Факт в том, что «любовь» существует для того, чтобы связать двоих, и для того, чтобы они зачали ребенка и заботились о нем следующие восемнадцать лет.

— Нерадостная перспектива, — сказал Элиас после небольшой паузы. — И ты, конечно, в чем-то права, но не хотелось бы верить в то, что ты настолько прагматична.

И Элиас не ошибся.

— Я стремлюсь к тому, чтобы стать по-настоящему прагматичной, — сказала я и снова зевнула. — Без неразделенной любви жить намного легче.

— А у тебя часто случается неразделенная любовь?

— Иногда случается, к счастью, она редко заканчивается разбитым сердцем.

Я не стала уточнять, что сердце мне разбили всего раз в жизни. Элиас в ответ промолчал, а я закрыла глаза и попыталась уснуть.

— Можно у тебя кое-что спросить? — сказал он нерешительно.

— Смотря что, — ответила я устало.

— Тогда… насколько сильно ты была в меня влюблена?

— Да какая теперь разница?

— Мне интересно, это была глупая влюбленность или серьезное чувство.

Не знаю, зачем он об этом спросил. Я решила, что не стану ему говорить, что он был единственным, кого я по-настоящему любила.

— Скажем так, — пробормотала я в полусне, — я нашла место, где хотела спрятать твой расчлененный хладный труп.

Сказав это, я отправилась в страну снов.

Я плавала на границе сна и яви, ощущая, как кто-то нежно касается пальцами моего виска. Вздохнув, я зарылась в подушку; мне не хотелось покидать этот чудесный сон. До меня донесся запах свежесваренного кофе. М-м-м… кофе…

Но почему у меня в комнате пахнет кофе? У нас с Евой нет кофемашины…

И хотя все во мне протестовало против этого, я медленно открыла глаза, и тут же была ослеплена ярким светом. Я попыталась проморгаться, и когда окружающее прояснилось, то я увидела напротив моего лица пару бирюзовых глаз.

Приподняв голову, я огляделась. Киновечер, Элиас, косячок, мороженое, сон на диване — я вспомнила, что вчера происходило. Я рухнула обратно на подушку и натянула на голову покрывало, надеясь, что Элиас растворится в воздухе, но моему желанию не суждено было исполниться. В следующую секунду он потянул за покрывало, стаскивая его с моей головы.

Откуда вообще взялось покрывало?

Мне не оставалось ничего другого, кроме как открыть глаза. Элиас сидел напротив меня за столом и улыбался.

— Как спалось, мой ангел?

— Который час?

— Десять с минутами.

— Так рано!

— Ты же говорила, что собираешься сегодня заниматься, вот я и решил разбудить тебя пораньше.

— С каких это пор ты стал таким внимательным? — спросила я удивленно.

— Я всегда был таким, — сказал Элиас, улыбаясь.

«Если бы», — подумала я и потерла лицо, а потом заставила себя сесть, чтобы снова не уснуть. Подтянув ноги, я замоталась в покрывало и попыталась проснуться.

— Тебе говорили, что ты очаровательна, когда спишь?

Я только вздохнула, было еще слишком раннее утро для того, чтобы иметь дело с Элиасом и его подкатами.

— А тебе говорили про личное пространство?

Я даже думать не хотела о том, сколько времени он сидел за столом и пялился на меня.

— Да, конечно. Но я не смог удержаться, ведь ради разнообразия ты не протестовала…

— Значит, ты воспользовался моим беспомощным состоянием… Очень на тебя похоже. И давно ты там сидишь?

— Давненько, — пожал он плечами.

Я вздохнула, у меня совершенно не было сил пререкаться.

— Так, либо ты сейчас получишь все, что причитается, за то, что смотрел на меня спящую, либо побудь раз в жизни настоящим мужчиной и принеси мне кофе.

Он взял чашку, которая стояла на столе у него за спиной, и протянул ее мне. Теплый фарфор согрел мне руки, и я взглянула на Элиаса расширившимися глазами.

— Ух ты… спасибо.

— Я могу делать так каждое утро, золотце, — усмехнулся он.

Я закатила глаза и отпила кофе. К моему удивлению, он был очень хорош. Но вскоре я заметила, что Элиас не сводит с меня свои бирюзовые гляделки, и стала поглядывать на него в ответ. Неужели нельзя дать мне спокойно выпить кофе?

Отставив в сторону чашку, я со злостью посмотрела на Элиаса. Только сейчас я заметила, что у него слегка влажные волосы и пахнет он гелем для душа. Что ни говори, а парень только что из душа неотразим, даже если это Элиас. Или именно потому, что это он…

Мысленно зарычав, я попыталась повернуть мысли в другое русло. Пока я искала новую тему, мне пришла в голову одна важная мысль.

— Скажи-ка, а почему Алекс не видно? Она должна уже отскакивать от стен, как мячик!

— Я тоже задал себе этот вопрос.

— И что?

— Не переживай, она с Себастьяном, а значит, в хороших руках, — сказал он. — Ты же не думаешь, что я доверил бы сестру человеку, в котором не уверен на сто процентов?

Тут он был прав, а кроме того, я успела уже немного узнать Себастьяна и не могла сказать о нем ничего плохого.

— Все равно странно… — размышляла я вслух.

Но вскоре мы получили ответ на свой вопрос, потому что входная дверь открылась, и в квартиру вошла Алекс во вчерашней одежде и с сияющей улыбкой на лице. Она закрыла за собой дверь и прошла через гостиную, хотя точнее будет сказать, что она парила над землей, словно находясь в параллельном мире, где живут пони и сияют радуги, и совсем не замечая нас.

— Алекс? — позвала ее я, когда она шла мимо.