Ася сидела, открыв рот, до того неожиданными были эти признания.

– Поэтому не важно, что происходит вокруг. Важно, чтобы я была с ним. Тогда все будет хорошо.

Знала бы эта довольно улыбающаяся Лера, что ее разлюбезному Павлу хорошо не только с ней и что всеми этими сказками она может утешать себя, сколько хочет. И что его «особенность»… Впрочем, ладно!

Ася закрыла рот и сглотнула. В небе расцвела особенно красивая ракета.

Что-то ей расхотелось подходить к Быковскому. Словно он у нее на глазах на мгновение из красивого парня превратился в мерзкого гоблина. И только Леру было жалко. Хотя любовь, говорят, зла…

Репина еще немного посидела и начала прощаться.

– Ты приходи завтра, – взяла ее за руку Гараева. – Можем вместе сходить к нему в гости, – она кивнула в сторону сугробов, где самозабвенно купался Быковский со своими малолетними соседями. – Часа в три? Идет? Во дворе, на детской площадке.

– Хорошо, – быстро согласилась Ася и пошла к замершему в стороне столбику – папа пытался сделать вид, что его здесь нет.

Обратную дорогу домой Ася с папой прошли в полном молчании. Они, наверное, хорошо смотрелись на фоне всеобщего веселья. Проходившие мимо люди смеялись, поздравляли с праздником, у многих в руках горели бенгальские огни. И только они с отцом шли мрачные, даже по сторонам не смотрели.

– Дочь, я, конечно, все понимаю, – уже около подъезда решился заговорить папа. – Тебе пятнадцать лет, сама все сообразишь, но как-то все-таки… Я даже не знаю, что сказать.

– У нас ветрянка, – остановилась Ася.

– В смысле? – От неожиданности этого заявления отец кашлянул.

– Заразная болезнь, – исправилась Репина. – Все во всех влюблены.

– И что? – Папа выглядел растерянным, он не мог решить: то ли ему пугаться заявлению дочери, то ли облегченно вздохнуть. – Что-то ты меня совсем запутала! – Отец набрал код на домофоне. – Ты, конечно, взрослая, – начал он по второму кругу. – Но все-таки, выбирай себе парней поприличнее, – наконец смог он сформулировать свою мысль.

– Папа, ну, прекрати! – взвыла Ася, исчезая в подъезде.

Ей теперь только разговоров с родителями на эту тему не хватает! Сядут напротив и начнут зудеть – этот не подойдет, этот плох, этот какой-то вообще не такой. Дай им волю, они бы поставили рядом с Асей серого ботаника в очках, тихого, примерного, говорящего только о возвышенном или шпарящего наизусть «Евгения Онегина». Нет уж, она как-нибудь сама разберется, с кем ей дружить! А если Ру им так не нравится – что ж, Ася назло им начнет с ним общаться. И пусть Жеребцова изойдет ядовитой слюной! Как там сказал ее драгоценный папочка? Человек сам выбирает? Ну что же, это выбор Ру, и пусть Наташка не злится. А Павел?.. Ничего, и с Павлом разберемся! Как только все эти праздники закончатся, станет ясно – кто, с кем и почему.

Подобная решимость в Репиной просыпалась только тогда, когда она была наедине сама с собой, пока она лежала в постели, уткнувшись носом в подушку. Ася знала: стоит начаться новому дню, стоит ей встретиться с той же самой Жеребцовой, как все изменится. На Крошку Ру она будет смотреть испуганно, а при виде Павла снова потеряет дар речи. И ничего с собой поделать она не могла. Оставалось только саму себя обманывать, лежа в кровати и мечтая о несбыточном.

Обо всем этом Ася думала, сидя на следующий день на знакомых качелях у дома Быковского. Двор был пуст, даже воробьи не чирикали. На улице никого не было. Город отдыхал после шумной ночи.

Тревожные мысли не дали Асе досидеть дома до назначенного срока. Что-то гнало ее на улицу. Странное беспокойство, непонятное волнение. Хотя о чем она могла волноваться? Все складывалось более-менее хорошо. Четверть закончилась, впереди десять дней свободы. Не найдет она разве, чем заняться в это время?

В арке показался человек. Качели заскрипели, выпуская Асю из своих железных объятий. Репина шагнула вперед, уже по внешнему облику человека понимая, что это не Лера.

– Что тут? – хмуро спросила Наумова, зябко пряча руки в карманы.

– А? – опешила Ася, падая обратно на качели. – Это… с Новым годом!

– Угу. – кивнула Юлька и недовольно огляделась по сторонам. – Гараева придет?

– Должна… – пробормотала Репина.

– Угу, – Наумова прошлась по детской площадке, кивнула в сторону углового подъезда: – Правильно сидишь, этот здесь живет.

– Да, – совсем растерялась Ася.

– И что? Как он? – с напускным равнодушием стала выяснять Юлька.

– Выздоравливает, – Репина не знала, что и думать. – На улицу уже, наверное, ходит.

– Ходит, ходит, – мрачно подтвердила Наумова. – Ну ладно, я рядом. Народ появится – позовешь.

И она пошла через двор к магазину, пристроившемуся в первом этаже дома.

«Народ появится?» – с опозданием дошло до Репиной. Какой народ? Это Юлька Гараеву народом зовет?

В арке снова кто-то показался.

А она зря считала, что город вымер. Вон сколько людей шатается без дела…

– Привет! – Это был Васька Крылышкин. – С Новым годом.

– А ты почему тут? – насторожилась Репина, пропустив поздравление мимо ушей. Ей эти нежданные визиты совсем перестали нравиться.

– Гуляю, – сообщил Васька. – А ты к Быковскому?

– К Быковскому, – медленно кивнула Ася. Ей вдруг страшно захотелось сбежать. Что же это за место такое заколдованное? Бермудский треугольник, куда стягивает всех учеников девятых классов?

– Гараева не приходила? – продолжал забрасывать ее вопросами Крылышкин.

– Нет. – Все, пора отсюда делать ноги.

– Ага, – с готовностью согласился Васька. – Тогда я подожду.

И он тоже почему-то пошел в сторону магазина.

– Ха, мелкая! – раздалось у Аси над ухом, и она чуть не навернулась с качелей. – Что это ты в детские игры играешь?

Сильная рука Махоты толкнула качели, и они, жалобно скрипя, сообщили всему миру о своей тяжелой судьбе.

– Тебя жду, – встала на ноги Ася.

– Никак, соскучилась? – игриво дернул бровью Майкл.

– Псих!

Репина не была спецом по части словесных перебранок. Это Наумова с Янчиком могли часами перебрасываться словами, не повторяясь и не меняя темы.

Вот черт, о дураке вспомнишь, он и появится!

За спиной Махоты маячил Константинов.

– Наумова в магазине, а Гараева еще не пришла, – доложила Ася.

– А мы подождем, – улыбнулся ей в ответ Ян. – Кстати, с Новым годом. Как встретила?

– Чудесно. – Репина была не расположена вести светскую беседу с Константиновым. – И с Леркой пообщалась.

Мальчишки как-то странно переглянулись, но промолчали.

– Прикольно, – отозвался Майкл и оглянулся. – О! А вот и наши!

К детской площадке шла Жеребцова, за ней спешила Наумова.

– А Гараевой еще нет, – хором с Константиновым произнесла Ася и смутилась. Да что же это у них в классе за мировая такая телепатия стряслась! Прямо чтение мыслей на расстоянии.

– Сдалась мне эта Гараева, – фыркнула Наташка, презрительно кривя, губы. – А вы зачем все здесь? Пришли навестить Быковского? И как это называется? Дружба между народами? Вы с «червяками» теперь – неразлучные приятели?

– Сама-то на фиг сюда приперлась? – перешел на ее тон Янчик. – Или здесь воздух особенный?

– Не боись, не к тебе пришла, – отвернулась от него Жеребцова. – А вы тут зачем такой компанией собрались?

Так и хотелось ей ответить что-нибудь едкое, но с Наташкой лучше было не связываться.

– Они все Гараеву ждут, – за Асю ответила Юлька.

– Это как? – прищурилась Жеребцова.

– Через косяк, – зло сплюнул Янчик, не любивший Наташкину суетливость. – Вон она идет.

Лера, казалось, не удивилась, такому сборищу.

– Привет, – произнесла она так, словно только вчера рассталась со всеми в школе.

Разноголосый хор стал поздравлять ее с Новым годом.

– Ну, что, обмоем это дело? – Махота выхватил из рук подошедшего Крылышкина большую бутылку газировки и щелкнул крышкой. – С Новым годом, товарищи!

Он лихо опрокинул бутылку. Из горлышка брызнула светлая пена.

– Зачем скучать? – причмокнул Майкл, слизывая с губ сладкую пену. – Устроим пикничок. Как у нас с едой?

Он достал из кармана начатый пакет сухариков и призывно потряс им, приглашая всех желающих воспользоваться его гостеприимством. Желающих не нашлось, тогда он сам с удовольствием захрустел кусочками сушеного хлеба.

– Вот, конфета, – щедро поделилась последним Ася, достав чудом завалявшуюся сладость. Знали бы братья, в ее кармане давно бы ничего не лежало.

– Не густо, – скривился Махота, разглядывая угощение. – А ты почему жмешься? – набросился он на Юльку. – Что там у тебя в пакете?

– Не твое дело, – Наумова спрятала руку с печеньем за спину.

– Вот и будешь трескать все в одиночестве. – Майкл попытался вырвать у нее пакет, но Юлька цепко держала свою собственность. – И умрешь от обжорства.

– Без тебя разберусь, что делать! Грызи свои сухари!

– Фиг с ней, – толкнул приятеля Ян. – Зачем с малахольной связываться? Еще укусит. Потом бегай по врачам, лечись от бешенства.

– На себя посмотри! – перешла на крик Наумова. – Урод!

– Удод? Очень приятно, – чуть склонил голову Константинов. – А я – Ваня. Будем знакомы!

– Что это вы?

Юлька уже была готова запустить злосчастным пакетом в нагло ухмыляющуюся физиономию Яна, когда рядом с ними появилась Царькова. В руках у нее была большая круглая коробка, разукрашенная розочками и вензелечками.

– А вот и рояль в кустах, – раскинул руки для нежного объятия Майкл. – Откуда?

– Да я… так, зашла, – растерялась Светка. – Хотела посмотреть. Все о драке говорят, а я не поняла – что случилось-то?

– Что уж тут без тебя может случиться? – зло процедил Ян и сплюнул.

– А это у тебя что? – продолжал изображать из себя «доброго следователя» Махота.

– Так я из магазина, это… Так ведь праздник. Ну, торт купила, – оторопело тянула слова Светка. – Иду, смотрю – стоите. А зачем собрались? О, Лерка! Откуда?