– Ты с нами даже поговорить не хочешь?

– Не вижу в этом никакого смысла! – лицо скривил так, будто у него оскомина.

– Даже так? Ладно, езжай туда. Только, запомни – счастья тебе не будет! Ты предал жену, детей, нас, а Бог такого не прощает. Закон бумеранга никто не отменял… Это тебе я говорю, чьи предсказания всегда сбываются! – я повернулась и быстро ушла, хотя зять что-то пытался сказать мне вслед.

В этот же день он, забрав личные вещи, уехал к любовнице на нашей машине.

Мы думали, что смерть невестки и помощь внуку, растерянному и больному, это последняя чёрная полоса в жизни. Ан, нет! Только теперь мы поняли, что такое настоящий ад. Алёнка перестала есть и спать, не могла работать. При этом ей нужно было сохранять спокойствие в присутствии детей, которых мы решили поберечь. До каких пор? Никто этого не знал. А жить во лжи, всей душой ненавидя предателя, мы с мужем тоже не могли. Противно. Ложь во имя спасения? Чего? Семьи? Дочери? Алёнка не верила, что муж ушёл совсем. А это было ещё хуже. Жить в надежде, что он одумается и вернётся к детям? Только вот вопрос вопросов – она, как женщина, сможет его принять?

– Алёна, не стоит надеяться. И такое простить нельзя! – я повторяла это много раз, понимая, что облегчить ей боль я ничем не могу.

– Мама, но ведь я люблю его, – отвечала она тоже неоднократно. – Что мне делать? Что? Как пережить измену?

– Не знаю, дочь. Слава Богу, мне такое переживать не довелось. Вот как детям сообщить, чтобы они не сломались? У Максимки и так нервная система не в порядке, а у Светочки на этом фоне может ухудшиться зрение… Нет, я тоже не могу до сих пор поверить, как он мог оставить детей? Он же их любил!

– А как можно перечеркнуть почти двадцать лет брака? Мы же никогда с ним не ссорились! У нас всё было хорошо, вместе и в горе и в радости…

– Теперь, Алёна, так сказать нельзя. Горе ты хлебала полной ложкой, а он в это время развлекался на стороне. Теперь понятно, почему у вас в последнее время не было денег. А на какие шиши любовницу содержать? Да ещё и с ребёнком! Бедная Светочка, как она переживёт, когда узнает, что папа воспитывает чужую девочку?

– Не знаю… Я ничего не знаю. В последний раз он приезжал к детям, я его спрашивала, что он ответит дочери на этот вопрос. Молчит. Такое впечатление, что он и сам не верит, что натворил. Мне кажется, что его там зомбируют.

– Алёнушка, перестань его оправдывать! Посмотри, что он тут оставил после себя. Папа куда не вникнет, всё сделано на соплях. У нас котёл чудом уцелел после его ремонта! А интернет? Себе он сделал, а мы мучились, не зная, почему такая скорость маленькая. Оказывается, достаточно было поставить новую антенну, и интернет с большой скоростью появился у всех. А дети? Он разве уделял им время? Вспомни, ты подвернула ногу, а с Максимом нужно было ехать на олимпиаду в Москву. Настоящий муж и отец взял бы ребёнка и повёз, а этот отправил тебя с разрывом связки. Нечего его оправдывать и оплакивать!

– Мама, тебе легко говорить. Это от меня муж ушёл, а не от тебя! – Алёнка теперь плакала каждый день и после месяца его отсутствия похудела на пять килограмм.

Первое время, надеясь на чудо, она никому из знакомых не говорила о своей печальной участи брошенной жены. Не знали Егор с Женей, да и Даша, её лучшая подруга. Мы тоже молчали. Только внукам приходилось постоянно лгать, ведь они скучали и спрашивали, когда папа вернётся из командировки. Он приезжал к ним раз в две недели, причём Алёнка шла с ними гулять, боясь того, что он расскажет им всю правду без подготовки. Такое положение зятя не устраивало, он ёжился под взглядом бывшей жены и не мог ей смотреть в глаза. Им обоим приходилось ломать комедию перед детьми, что папа вернулся с командировки только на день, ему снова нужно возвращаться в Курск. Дети верили, ведь старшему было десять, а младшей только семь лет. В таком возрасте они с лёгкостью принимали взрослую ложь.

Что из себя представляет соперница, Алёнка узнала из соц сетей. Оказывается, Вадим не первый мужчина, которого она пыталась увести из семьи. Предыдущих не удалось, а этот попался. Как можно назвать такую женщину? Не могу употреблять ненормативную лексику, но вы и сами догадались. Я видела её фото – грубое лицо, обычная внешность. Никак не соперница моей дочери! Что он мог в ней найти? Потерянную молодость? Секс? Не знаю… Так вот, эта недалёкая девица выставила фото в обнимку с любовником, не стесняясь ни детей, ни друзей, ни родителей. Она упивалась своей победой и не стеснялась ходить в толстовке Вадима, которую сшила ему жена. Мало этого, она, оказывается, просила Вадима, чтобы Алёна вышила ей майку, сшила колчан для стрел и купила для дочери лекарство. И Алёна, добрая душа, бескорыстно помогала так называемому товарищу по команде. Кроме этого, та стерва на весь интернет выставляла статусы, оскорбляющие Алёну. А Вадим молчал, зная, что жена, ещё и не бывшая, грубостью и хамством не ответит. Да что взять с альфонса, труса, лгуна и подонка?


Лето проходило в миноре. Каждое утро начиналось с очередной порции слёз нашей дочери. Мне при ней плакать нельзя, иначе эту лавину остановить будет невозможно. Мы с Александром выслушивали её претензии к мужу, её сожаления, её признания, в чём она была не права. Отчаяние было настолько глубоким, что мы опасались самого худшего. Я купила ей успокоительные таблетки и следила, чтобы она их пила. Да разве таблетки помогут, когда кровоточит сердечная рана? Кто может помочь или изменить ситуацию? От бессилия я тоже впала в тоску. Когда Алёна, наплакавшись, поднималась к себе в кабинет, мы с Александром пытались найти хоть какой-то выход:

– Саша, что мы можем сделать в такой ситуации? Оправдывать его или вспоминать только самое плохое, что было в их жизни?

– Ты думаешь, я могу ответить на твой вопрос? Мы и так во многом виноваты. Не нужно было строить дом на двоих, нужно было сразу поселяться в разных домах. Рядом, но врозь…

– Теперь-то об этом стоит ли говорить? Если ему не хотелось жить с родителями жены, то у него всегда была возможность отделиться. Всегда! Да и вспомни, когда мы меняли квартиру, мы им предлагали подумать о разделении. Он первый сказал, что его всё устраивает. Теперь я понимаю, почему. Он уже жил в Курске, тут ему ничего уже не хотелось делать. Все мысли его были там! Не могу понять, как долго он собирался жить на два города и на две семьи? Как мог нам всем лгать, глядя в глаза? Помнишь его последний день рождения? Дома он отмечать не стал, а на второй день уехал туда якобы на сборы, это зимой-то! Оттуда приехал довольный, с подарками. Друзья по команде подарили. Теперь понятно, какие друзья! И где он ночевал, понятно, когда оставался поработать, как он говорил, в банке, – мы с мужем сидели на диване в его кабинете и в который раз обсуждали зятя, не понимая, как мы, такие умудрённые жизненным опытом, не заподозрили его ложь и лицемерие.

Мы верили дочери, которая убеждала нас, что у них всё в порядке, только нужно пережить кризис среднего возраста.

– Послушай, Саша, ведь они с Алёнкой ровесники, у неё тогда тоже кризис? А два кризиса одновременно разве можно пережить без потерь? Алёнка не просто в кризисе, она на грани своих психических возможностей. Не спит, не ест, ничего не хочет. Ты знаешь, что она ходила к бабке?

– Которая на соседней улице?

– Да. Не знаю, видит ли она всегда правильно, но только на этот раз она предсказала, что муж вернётся, нужно подождать и ничего не предпринимать. Одумается, блажь пройдёт. Зачем она вселяет надежду? Если не вернётся, тогда как? А если там у него большая любовь, какая бывает раз в столетие? О чём я говорю! Какая любовь? Когда человек любит по-настоящему, он светится от счастья, хочет этим счастьем поделиться со всем миром, а этот выглядит сейчас, как бомж, да ещё и злобой пышет в адрес детей и жены… Будто именно они виноваты в том, что произошло. А нас за что так ненавидит? За всё добро, что для него было сделано? Как может так измениться человек? Или его там держат при помощи чёрной магии? Бывают же такие бабы, которые пойдут на всё, чтобы привязать к себе мужика? Я в это верю, да и Алёнка тоже. Только нам разве легче от этого? Не понимаю, хоть убей, он бросил жену, которую любил, родных детей, дом, удобства, сытую жизнь и ушёл жить в однокомнатную квартиру, ради чего? Или мужчина в такой ситуации думает только нижним органом? Допустим, умопомрачение пройдёт со временем, только с какими глазами он может сюда вернуться? Алёнка ради детей его сможет простить и принять, но я не смогу! А ты?

– Я тоже не смогу. Я никогда ему не прощу, что он сделал с дочерью и внуками. Да, они пока ещё надеются, что папа поменяет работу и вернётся в Белгород, но что с ними будет, когда они узнают всю правду?

– Ой, Саша, я даже думать об этом не могу! Как же мне жалко детей, особенно Светочку! Она так любит папу! Недавно написала ему такое пронзительное письмо, где умоляет его вернуться, а он ей в ответ, что обстоятельства выше его, он не может. Подонок! Как же так можно со своей дочерью? Я отказываюсь это понимать! А ещё Света сказала, что папа сильно постарел за то время, пока работает в Курске. Умненькая девочка, наблюдательная! Говорит мне как-то:

– Маша, если папа уехал зарабатывать деньги, почему же он маме так мало посылает?

Что ей на это ответить? Пришлось как-то выкручиваться. Как надоело лгать!

– Когда же он им правду скажет? Или Алёнка не хочет, чтобы он говорил? – у меня были только вопросы, на которые муж ответить не мог. Да и кто мог? Господь Бог?

В самые горькие минуты жизни я сажусь за дневник и пишу обо всём, чтобы выплеснуть свою боль. В тот период, когда Вадим предал нас всех, я часто уединялась в своём маленьком кабинетике и писала, писала и писала… Ведь бумага всё стерпит, всё примет и всё переживёт.

«Полмесяца живём без зятя. Настроение Алёны колеблется, как маятник, из стороны с отчаянием в сторону надежды. То одевается с иголочки, приводит в порядок лицо, делает маникюр, наряжает детей и едет с ними развлекаться, то с утра льёт слёзы: