В октябре мы с Александром уехали в Кисловодск подлечиться. Это была небольшая передышка перед новой волной цунами…

Когда мы в отъезде, дочка старается нас не информировать, что происходит дома. У неё всегда всё нормально или без особых проблем. А вот когда возвращаемся, то получается, как в той песне: «А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо». Пока нас не было, несколько раз звонила из деревни бабушка и жаловалась на своё одиночество. Мол, не стало Гриши, теперь она никому не нужна, ни сыновьям, ни внукам. На предложение Алёны пожить у нас бабушка отвечала категорическим отказом:

– Я ни за что не покину свой дом! Тут всё растащат! Да и не привыкла я с кем-то жить!

– Бабушка, ты сама себе противоречишь, – пыталась урезонить её Алёнка, – жалуешься на одиночество, а переезжать никуда не хочешь.

– Я думала, что вы все по очереди ко мне ездить будете, а тут и мой любимый внук Егор даже не появляется! А ещё лучше было, если бы Игорь приехал и со мной жил.

– А ничего, что у Игоря своя семья и живёт он за шесть тысяч километров? И не мне нужно об этом говорить, а ему…

– Так я ему тоже говорила! Он не может оставить работу. А вот мать оставить одну можно… – на том конце уже слышались всхлипывания.

– Бабушка, я только завтра смогу к тебе приехать. Папа с мамой на лечении, муж у меня целыми днями на работе, да и у меня аврал, заказов много. Тебе что-то из продуктов надо?

– Конечно, надо! Я в магазин сама не дойду, а соседа попросила купить хлеба и молока, так он меня обманул. Какие люди плохие стали! Ни на кого нельзя положиться, ничего нельзя попросить! Наверное, свой век буду доживать в доме престарелых. Всё, завтра жду! – и бабушка бросила трубку.

Приблизительно так она разговаривала и с Александром перед нашим отъездом. Претензии и претензии… Снова, как в шахматах, патовая ситуация! Чтобы мы ни делали для моей свекрови, всё было плохо, во всём мы виноваты. Александр с трудом переносил телефонные разговоры с матерью, а уж поездки, как и раньше, приносили ему только боль и недоумение. Неужели мать не понимает, что он уже на пенсии, и что его здоровье тоже не совсем хорошее? Да, видно, одни с возрастом становятся мудрее, а другие… Но мать есть мать, какая бы она ни была, бросить её или отдать в дом престарелых мы не могли. А каждый день ездить за сорок километров Саша не мог, со спиной проблема усугублялась, иногда он с трудом вставал с кровати. Вадима просить отвезти продукты нашей бабушке – занятие бесполезное, он всегда находил отговорки, у него много работы и соревнования. Так что в деревню ездили по очереди Саша и Алёнка. Дело шло к декабрю.

В последнее время я стала бояться неожиданных звонков. Ничего хорошего они нам не сулили. Так и в этот раз. Позвонила Женя, а она за всю жизнь звонила сама всего несколько раз. Как только я услышала её голос, у меня внутри всё оборвалось.

– Мария Ивановна, вы только не волнуйтесь…

– Что-то с Егором случилось? – материнское сердце уже давно предчувствовало какую-то беду.

– Случилось. На Егора вечером напали и пробили ему голову. Он сейчас в больнице.

– Женя, в какой больнице? Мы сейчас же выезжаем! – я не знала, за что удержаться, чтобы не упасть. Тут подбежал Саша:

– Что у нас опять стряслось?

– Егор в больнице… – Александр вырвал у меня трубку:

– Женя, в какой больнице? Какая палата? Что ему нужно?

Невестка ответила на все вопросы, и через полчаса мы были у Егора в палате.

Сын лежал у окошка, рядом на стуле сидела Женя. Голова у Егора забинтована по самые глаза, а под ними – огромные синяки.

– Боже, мой! Сынок! Как же так? – я задавала вопросы чисто машинально, чтобы не расплакаться от увиденного. Егор открыл глаза:

– Мама, отец… Не волнуйтесь, жить буду. Поваляюсь немножко, да и снова на работу. Всё нормально…

– А милиция была? У тебя есть предположения, кто мог это сделать? – голос у меня дрожал. Я подошла к сыну и взяла его за руку.

– Напали сзади. Я сразу упал и потерял сознание. Хорошо, что недалеко проходил мужчина с собакой и вызвал «скорую», но он уже никого не видел. Вряд ли нападавшего найдут…

– Да и искать не будут, – добавила Женя, – везде беспредел! Работать нормально не дают, налогами задавили, да ещё и конкурентов устраняют такими методами!

– Женя, давай не будем усугублять, – резко прервал Александр, – что врачи говорят?

– Сотрясение мозга есть, рану зашили, так что всё обойдётся! – сын старался нас успокоить.

– Голова болит? – я погладила его по волосам, торчащим из-под повязки.

– Немного. Мам, не переживай, я же сильный!

– Мы тебе с папой фруктов принесли, сок гранатовый. Может быть, завтра принести бульон?

– Мария Ивановна, спасибо, я уже всё сготовила, – Женя дала мне понять, что способна сама ухаживать за мужем. Я не стала возражать.

– Ну не надо, так не надо. Поправляйся, мы пошли к машине, а то уже поздно.

Егор пролежал в больнице десять дней. В следующее моё посещение, когда я села на стул рядом с ним, он вдруг тихо сказал:

– Мама, прости меня. Я не был идеальным сыном, я мало уделял времени тебе и папе. Всё время мне казалось, раз Алёнка рядом, вы под присмотром, а я потом позвоню, потом забегу… Пока тут лежу, думаю обо всём… Наверное, испытания нам для этого и даются, чтобы хорошенько подумать о своей жизни. Да, неправильно я жил, да и живу сейчас. Работа отнимает всё время. А когда остальным заниматься? Когда радоваться, наслаждаться, собираться с родными и друзьями? – сын посмотрел на меня с какой-то печалью в глазах.

– Ничего, поправишься, и начнёшь новую жизнь, тебе же только сорок с небольшим, всё можно наверстать.

– Нет, мама, исправить и наверстать ничего не удастся! Нужно жить сегодняшним днём, и жить так, чтобы было о чём хорошем вспомнить! Ты знаешь, мы тут недавно с Женей обсуждали проблему детей и пришли к выводу, что нужно тоже взять девочку из детского дома. Времени у нас на то, чтобы дождаться своего ребёнка, просто нет.

– Сынок, как это хорошо! Мы вам подскажем, с чего начать, какие вас ждут подводные камни, да и потом помогать будем. Вы хотите маленькую девочку?

– Да, хотели до 3-4 лет.

– Бог в помощь! Я очень рада! И с тобой у нас отношения наладятся! Всё у нас будет хорошо! – я с нежностью обняла сына и поцеловала в колючую щёку.

Как мне хотелось верить, что всё страшное осталось позади!

Глава 10

Такого никто не ожидал

До трагического события, из-за которого я села писать исповедь, осталось полтора года. И они были такими же тяжёлыми, как и предыдущие. Сердце разрывается на части при одном воспоминании о том времени. Как удалось выстоять и не сойти с ума? Не знаю… Видно, в женщинах заложен особый запас прочности. Чего не скажешь о мужчинах.

В декабре, ближе к новому году, Егора выписали из больницы. А через день позвонили соседи из деревни, где жила Нина Даниловна. Её с инфарктом увезла «скорая помощь». Муж с дочерью тут же выехали к той больнице, куда повезли свекровь. Но не успели…

После похорон Александр осунулся, постарел, в волосах появилось много седины. Да, отношения с матерью у него в течение всей жизни были сложными, только потеря всё равно – невосполнимая. Человек может считать себя ребёнком, пока жива мама. Когда она уходит в мир иной, ты становишься окончательно взрослым. Или старым. А где старость, там и болезни. После нового года, который мы не отмечали, у Саши начала отниматься нога. Тут он уже и сам не на шутку испугался и больше не сопротивлялся, чтобы поехать к врачу. Диагноз неутешительный – межпозвоночная грыжа, которую нужно срочно удалять!

Снова больница. Я жду около операционной, а мимо меня бегают туда-сюда то медсёстры, то врачи. В голове только одна мысль: «Боже, помоги нам! Пусть всё закончится благополучно!» Кажется, что время остановилось. Наконец везут каталку, я вижу бледное лицо мужа и его взгляд, как у побитой собаки. Острая жалость пронизывает до самых пяток, я бегу вслед за каталкой, стараясь подбодрить. Санитары бережно перекладывают Александра на кровать, мы ненадолго остаёмся одни. Я погладила мужа по голове и тихо спросила:

– Больно?

– Пока нет, наркоз ещё не отошёл. Я слышал, как там, около позвоночника ковырялись…

Он не успел договорить, принесли капельницу. Я отвернулась, чтобы не видеть, как иголку вонзают в вену. Не могу этого переносить! Саша даже не поморщился. Когда медсестра ушла, он сказал:

– Маша, иди домой, отдохни. Я сейчас всё равно спать буду.

– Хорошо, засыпай, я тихонько посижу немного и пойду приготовлю бульон, куплю кефир. Позвоню Алёне и Егору, они ждут.

Выздоровление шло медленно, в больницу приходили дети и внуки, чтобы поддержать выздоравливающего папу и дедушку. Операция прошла удачно, на ногу он теперь смог наступать без боли. Не знаю, как у меня получилось, но мне удалось у заведующего отделением выхлопотать для мужа отдельную палату. А самое удивительное, что без дополнительной оплаты. Конечно, в тех условиях, когда в помещении находится 5-6 человек, да ещё и все тяжело больные, выздоравливать было бы труднее. В больнице муж пролежал больше десяти дней, я в это время жила в своей квартире, чтобы каждый день не ездить из пригорода.

Мы пережили операцию у Александра, потом, где-то через месяц, Светланочке исправляли косоглазие, – Алёнка неделю лежала с ней в больнице, – а через некоторое время мне удалили вену на правой ноге. Ходила я с болью, но врачи велели ходить не меньше двух часов в день. Сплошной лазарет! Алёнка вымоталась так, что её сил вечером хватало только на то, чтобы проверить уроки у детей и лечь спать.

Все наши трагические события прошли мимо Вадима стороной. К Александру в больницу он ни разу не приехал, а пока его любимая дочка выздоравливала, он снова умудрился уехать на соревнования. Уже на своей машине. Каким образом? Пока мы пытались поправить своё здоровье, он занимался страховкой разбитой машины. Ездил на экспертизу, нанимал адвоката, составлял какие-то бумаги. В результате за нашу машину он получил приличную компенсацию, а пока всем было не до машины, он взял у жены недостающую сумму, отложенную на отпуск, и купил машину на своё имя. Вот такой оказался предприимчивый молодой человек, когда нужно было позаботиться о себе! Хотя, нет, уже не молодой, скоро ему будет сорок. А как поживала в это время его мать, Варвара Васильевна? Как говорят, в своё удовольствие! К внукам не приезжала и не звонила им, даже к Свете в больницу после операции не приехала, с Алёнкой не разговаривала. Вадим о матери в семье не упоминал, а если речь вдруг заходила о ней, тут же разговор старался оборвать. Нечего, мол, об этой эгоистичной женщине упоминать. Мы с ним не спорили. Вскоре Максимка со Светланой забыли, что у них есть вторая бабушка.