– Мне кажется, не женское это дело. Да и моя Алёна физически сейчас очень слабая, всё-таки уход за бабушкой даром не проходит. Старые люди, мне кажется, становятся вампирами, высасывают из окружающих близких энергию. Саша после посещения матери в деревне приезжает вымотанный, будто на нём там пахали. Алёнка тоже к вечеру просто выбивается из сил, ложится на диван и засыпает где-то в восемь вечера. Часика полтора отдохнёт, потом занимается хозяйством, детьми и работой. Ты знаешь, мне такая ситуация не нравится, но в том-то и проблема, что вижу всё, а сделать ничего не могу. От этого мне становится ещё горше…

– Машуня, я тебе сочувствую! Поговорите с Сашей, должен же быть выход! И обязательно сводите Свету к врачу! – в это время нас уже окликали и звали пить чай из самовара.

Я не помню, кто ещё был на дне рождения, но тот разговор и то посещение подруги помню отчётливо. И пишу сейчас со слезами на глазах. Мы виделись с ней ещё раз, но то посещение моей усадьбы было последним.


Я вспомнила свой сон, когда Алёна со Светочкой приехали от окулиста. Сначала они попали в городскую поликлинику, а оттуда их направили в областную. Там их встретил очень внимательный молодой врач, по описанию именно тот, что у меня во сне. И сказал тоже самое, о чём я уже знала. Итак, у нашей девочки один глаз видит совсем плохо. Именно поэтому начало развиваться косоглазие. На первом же приёме ей выписали очки с комбинированными линзами под заказ и направили в больницу на лечение. Лечение нужно проходить два раза в год. Успокаивало только то, что Алёне разрешили приезжать каждый день на процедуры, но в больнице не ночевать. Помню, какая реакция была у бабушки Шуры, когда она узнала о болезни правнучки:

– Бедная моя девочка! Неужели ей по наследству досталось такое зрение? Я ведь Варьке говорила, что Вадима лечить надо. Попусту! Отправит мальчишку на всё лето к другой бабушке, и занимается своей жизнью! Мужики одни на уме!

– Бабушка Шура! Лечили бы его или нет, всё равно наследственность от этого не зависит! Теперь нам всем нужно набраться терпения и лечить Светлану. Хорошо, что Вадим понимает всю серьёзность, в интернете читает, что нужно делать…

– Ай, этот их интернет! Лучше бы вместе с Алёнкой в больницу поехал. Ведь ей поддержка нужна!

– Алёна и сама хорошо справляется, – я решила не поддаваться на перевод стрелок на зятя. Неизвестно, как она потом с ним наедине разговаривает.

– Да и то, правда, Алёнка у вас самостоятельная и отзывчивая, не знаю, что бы я без неё делала. Вот и меня свозила к врачам, группу оформила. Теперь и надбавка к пенсии будет больше!

– Да Бог с ней, с надбавкой! Плохо, что ноги отказывают. Неужели Варваре совсем вас не жалко?

– Не говори мне про неё! У меня нет дочери! Вы – моя семья! И никого дороже у меня нет! – при этом старушка еле сдерживала слёзы. Одно дело говорить, а совсем другое – чувствовать. А чувствовала она себя очень несчастной из-за предательства дочерей.

– Спасибо на добром слове! Мы тоже Вас любим! – я обняла бабу Шуру, повернулась и ушла, чтобы от жалости к ней и участи своей дочери, которая вынуждена за ней ухаживать, тоже не расплакаться. Да и внучку было жалко.

Никогда не думала, что почти в 35 лет можно заняться спортом, и с такой увлечённостью ему отдаться, что на второй план отошли семья и дети. Вадима словно подменили! Он сделал себе в саду мишень, и по вечерам, когда нужно было, по моим понятиям, заняться хозяйственными делами, он тренировался. Как я потом узнала, хороший лук стоит как подержанный автомобиль, и Вадим, увлечённый новым делом, как-то умудрился заработать на него деньги. На выходные, через раз или подряд, он садился в машину Александра, спросив у него разрешения, и ехал на соревнования или сборы. Дошло до того, что он начал уезжать на общие праздники и даже дни рождения. Когда Светочке отмечали пятилетие, он попросил у неё прощения, что не может присутствовать, и собрался уже уезжать, но тут не выдержала Алёнка:

– Вадим, прошу тебя, останься! Неужели у тебя теперь стрельба из лука важнее юбилея дочери? Ты посмотри, как она расстроилась! И никакая кукла, которую ты ей подарил, не заменит твоего присутствия! Дочка запомнит этот день рождения навсегда, и именно потому, что ты уехал!

– Я не могу подвести команду! Ты же сама человек обязательный, как ты не поймёшь? Совпало так, я же не специально? И прощения я попросил у дочери, она простила. – Вадим был явно раздражён, ему хотелось поскорее уехать, чтобы не видеть расстроенное лицо жены и заплаканное – дочери.

– Ладно, поезжай, только впредь предупреждай свою команду, что дома у тебя тоже важные дела.

Светлана не раз потом вспомнит этот день рождения без папы…

Да, теперь я отчётливо понимаю, что наша совместная жизнь с детьми и внуками, а также семейная жизнь Алёнки с момента увлечения Вадима стрельбой из лука пошла под откос. Конечно, бабушкин переезд сыграл свою роль, но всё же… Когда один человек одержим идеей, то всё окружение для него перестаёт существовать. Бабушке Шуре с каждым днём становилось хуже, но здоровье родной бабушки тоже у Вадима стояло на втором месте после спорта. Как же! У него были успехи, он привозил медали и грамоты. Только всё это меня не радовало. Бабушка вскоре слегла, а найти сиделку для лежачей больной нам не удалось. Именно на Алёнку легла вся тяжесть по уходу – смена памперсов, перекладывание с боку на бок, смена белья, кормление из ложки. Я до этого, пока бабушка сидела, помогала её кормить, а когда она совсем слегла, Алёнка категорически запретила мне туда ходить:

– Мама, я не хочу, чтобы и ты слегла. Сколько тебе лет? Ты уже не в том возрасте, чтобы ухаживать за лежачими больными. Тем более, она тебе совсем чужой человек! Сами справимся!

Вадим помогал совсем немного, и при каждом удобном случае садился в машину и уезжал. Сколько раз я просила Александра, чтобы он не давал ему свою машину, но муж не хотел ссориться и спорить, ему так легче было – уступить. А тот уже пользовался нашей машиной как своей собственной. Хорошо устроился!

Что должна чувствовать мать, когда видит свою дочь измождённой, уставшей, раздражительной, плаксивой и обессиленной? Конечно, жалость! Как-то хочется помочь, облегчить её жизнь. Я пробовала разговаривать с Вадимом, но он не видел проблемы, потому что голова его и мысли были заняты другим. Мы только потом догадались, чем именно.

Как-то всё сложно в этом мире. Если говорить о всей нашей семье, то ни у кого особого счастья не было. В деревне, где поселились мать Александра, заболел отчим. Дни его были сочтены. Мать была безутешна, хотя, с моей точки зрения, такой семейной жизни не пожелаешь и врагу. Если вспомнить сына с невесткой, то у них дела на фирме тоже шли из ряда вон плохо, а семейная жизнь так и проходила без детей. К тому времени Саша-младший оканчивал школу, да только по состоянию здоровья его не допустили к экзаменам. Его мама Валентина, как говорят, попала в струю, смогла устроиться на хорошо оплачиваемую работу и купить себе двухкомнатную квартиру. Работала она допоздна, часто и в выходные тоже, поэтому сын был предоставлен сам себе. Нам не сообщили о Сашином заболевании, а когда мы узнали, то делать что-то было поздно. Ему оформили инвалидность. Александр-старший всё чаще жаловался на боли в спине, но к врачу так и не пошёл. О своём здоровье даже и говорить не хочется – давление скачет, голова периодически болит, бессонница основательно поселилась в моей спальне. Беспокоили вены на ногах. Чёрная полоса расширялась стремительно, надвигалась неотвратимо, я не видела в жизни никакого просвета. Один лучик надежды – это наша приёмная дочка.

После колледжа Надя с лёгкостью поступила в университет на факультет иностранных языков. Училась хорошо, занималась общественной деятельностью. Каждое лето её отправляли за границу по обмену. Она побывала в Швеции, Италии, Испании и в Англии. Приезжая домой, она с восторгом рассказывала нам о своих впечатлениях, показывала фото. Везде улыбающаяся и счастливая! Она легко сходилась с людьми, была добра, приветлива и сострадательна. К тому времени девочка похорошела и превратилась в красавицу с длинными светлыми волосами, огромными зеленоватыми глазами и пушистыми ресницами. Немного крупный нос не портил её милого лица, потому что она всегда улыбалась, и люди попросту не замечали такой недостаток. Бывая за границей, Надюша приобрела прекрасные манеры, научилась со вкусом одеваться, знала, где и в чём появиться. Мы с Сашей гордились тем, что удалось из детдомовской девочки вырастить леди. Да, именно так. После окончания университета Надя уехала в Швецию, там встретила свою любовь и вышла замуж. Мы с Сашей ездили к ней на свадьбу, а я потом и на рождение первенца. Спасибо Господу, что у нашей девочки жизнь сложилась удачно! Чего не скажешь о родной дочери.


Я никогда не видела цунами. Но теперь, когда несчастья шли одно за другим, я представляла себе эти огромные волны, от которых нет спасения. Мы, люди, пытаемся барахтаться, высовываем голову из воды, чтобы вдохнуть глоточек воздуха, а волна снова накрывает нас с ещё большей силой. Разве можно бороться со стихией? Человек – просто песчинка в океане…

В феврале 2015 года умер отчим Александра. Когда сыну об этом сообщила по телефону Нина Даниловна, то у меня вырвалась фраза:

– Отмучился. В этом году от нас уйдут все старики…

Почему я так сказала? Не знаю. Предчувствие? Интуиция? И сон никакой не видела или не помню. Да и какие сны, если иногда к утру не удаётся заснуть? Не буду кривить душой, что я с печалью приняла известие о смерти свёкра. Только жалко Александра, что ему всё равно придётся утешать мать и принимать участие в траурной церемонии. Я как раз болела, и в деревню не поехала. Не поехал туда и Вадим, хотя, как муж, должен был сопровождать Алёнку. Стоял морозный и ветреный февраль, после похорон Алёна простыла и долго лечилась. Вместо сочувствия от мужа услышала:

– Не могла одеться теплее? Теперь всё я один должен делать?