Почему у меня в жизни получается так, что мечтаешь об одном, а выходит с точностью до наоборот? Не умею правильно мечтать? Или тот, кто сидит на небе, думает: «А давай-ка я ей подброшу ещё испытание, выдержит ли? Справилась! Молодец! А следующее, слабо?»

Когда Алёну выписали из больницы, я думала, что мы правильно поступили, поселив с ней бабушку. Заметим, родную бабушку! Она будет готовить, поможет в порядке содержать квартиру, поддержит морально. Я, привыкшая бросаться на амбразуру, чтобы защитить своих детей, помочь им по первому их зову, судила по себе. Свекровь была совсем другой! Она привыкла жить для себя, она любила отдохнуть после обеда, она не имела ванны, а поэтому не привыкла мыть её за собой или за дедом. Она, всю жизнь прожившая в глухой деревне, готовить не умела совсем! В нашем понимании. В её меню входил борщ, пельмени, беляши и жареная картошка. Ничего этого Алёне после операции есть было нельзя. Вадим тоже готовить не любил и не умел. Кто должен взвалить на себя обязанности кухарки? Конечно, любящая свою дочку мама. Как должна отреагировать свекровь, когда её отстранили от кухни? Правильно – недовольством. Вот с этого и началась череда скандалов, которые продолжались до тех пор, пока старикам не нашли хатку, подобную той, где они прожили свою жизнь.


А пока в доме Алёны нарастал вселенский скандал, каких никогда не было в нашей семье. Нина Даниловна перед приездом уверяла сына, что её муж в последнее время исправился и пить перестал совсем. Правда, первые дни он как-то держался, а потом выпросил у жены деньги и пошёл за пивом. Пошёл и пропал. Вечером звонит испуганная Алёна:

– Мама, дед пропал! Нам в милицию звонить или пока ждать?

– А когда он пропал?

– С обеда. Бабушка плачет, обвиняет Вадима, что он его одного отпустил в магазин. Так мы ему уже показывали туда дорогу! Не маленький же, не должен заблудиться?

– А вы в парк ходили? – с надеждой в голосе спросила я.

– Вадим сейчас его там и ищет.

– Дочь, что ты сама предлагаешь?

– Пусть папа приедет, хотя бы бабушку успокоит.

– Ладно, сейчас разбужу. Ждите.

Расстроенная таким поворотом дел, я подняла мужа, вызвала ему такси. Сама осталась дома, иначе я бы не сдержалась и всё высказала свекрови. Обращаться в милицию не имело никакого смысла – они принимают заявление только в том случае, если человека нет два или три дня. Так что нужно обходиться своими силами.

Деда нашли в дальнем уголке парка в час ночи уже сильно пьяного. А в таком состоянии он становится буйным. От греха подальше муж забрал Алёнку ночевать к нам. Вадим остался дома. Эта сцена выбила его из колеи, и он не знал, как себя вести, как защитить жену от подобных сцен. Он долго потом стоял на балконе и курил одну сигарету за другой. А утром, когда все вроде бы успокоились, и Алёна вернулась домой в сопровождении Александра, бабушка заявила:

– Если вы не хотите нам покупать дом, так и скажите. Дед не привык жить в квартире, вот он от безделья вчера и сорвался. Давайте мы уедем в Н-ск к Игорю, там и купим дом. Тебе же, сын, всё равно, где мы будем жить? Давно уже можно было найти домик! Наверное, Маша и не хотела его искать, а только делала вид!

– Мама, что ты говоришь? Ты слышишь себя? Неужели тебе внучку после операции совсем не жалко? Куда ты собралась? Жить у Игоря на съёмной квартире? Ты о нём подумала? А обо мне? Что люди скажут, когда узнают, что я свою мать обратно отправил в Сибирь? Да и к Маше ты несправедлива. Она же старается найти вам хорошее жильё, а не развалюху! Неужели нельзя немного подождать?

Мать опешила. Она не ожидала такого отпора от всегда выдержанного сына. Подумав немного, смахнула слезу, а плакать она умела по поводу и без, сразу успокоилась и примирительно сказала:

– Ладно, подождём. Только давай завтра мы вместе с Машей поедем искать жильё.

– Конечно, поезжайте. Сами посмотрите, может быть вам повезёт больше, – примирительно сказал Саша.

Утром я заехала за стариками, чтобы отправиться по выбранным мною адресам. Мы наметили себе несколько сёл в радиусе тридцати километров. Увы. То хижина стоит в лесу, куда по бездорожью не проехать, то дом похож на сарай, то просят так дорого, что диву даёшься! Так что в первый день мы вернулись ни с чем. Нина Даниловна посетовала:

– Вот, оказывается, и правда, тяжело подходящий домик найти. А завтра поедем?

– Нет, завтра машина нужна будет Саше, да и меня завтра ждут дела – должна встречать делегацию. Я позвоню, когда в следующий раз поедем.

Я не знаю сейчас, как в той обстановке я умудрялась ещё и работать. Писала не только статьи на русском языке для областных газет, но и книгу об Америке по заказу одного из издательств в том штате, где была. И книгу нужно было издать к сроку. Свекровь даже не спрашивала у меня, работаю ли я или взяла отпуск, чтобы посвятить себя заботе о дочери и помочь найти им жильё.

Между тем, Алёна ещё чувствовала себя плохо. Да и проживание со стариками не прибавляло оптимизма. Вадим так и пребывал в ступоре. Если бы было куда сбежать из дому, он бы сбежал. На работе задерживался допоздна, чтобы не присутствовать при очередном скандале. Алёнка не могла всё время находиться у нас, потому что опасалась за своё имущество. Она помнила, что дед в порыве ярости, когда мы гостили в далёкой сибирской деревне, разбил топором стекло, когда его пьяного не пускали в дом. Обстановка накалялась, а поиски жилья затягивались. Мать снова решила всё высказать сыну по телефону:

– Лучше бы мы поехали в сестре Гриши в Краснодар! Там бы давно жили в своём домике. Наверное, мы так и сделаем! Завтра получим контейнер, оставим его вам, а сами уедем!

Саша пытался её образумить:

– Мама, ты же сейчас сама ездишь и видишь, что подходящий вариант подобрать тяжело. К вам же ездить нужно будет! И медицина должна быть недалеко, и магазины. Думаешь, тебе одной тяжело? Нам всем сейчас непросто!

– Это значит, мы вам мешаем! Я так и знала! Я не хотела к тебе ехать! Ты же теперь у нас новый русский, тебе до матери дела нет! Ты всю жизнь Гришу не любишь! И с братом не общаешься! Всё, мы точно уезжаем!

Я стояла рядом и всё слышала. Выхватила у мужа трубку и крикнула:

– Да что же Вы со своим сыном делаете? У вас есть хоть капля жалости или любви? – я бросила трубку и посмотрела на мужа. Он медленно начал оседать на пол.

– Господи, Саша, что с тобой?

– Голова… Она сейчас лопнет…

Я помогла мужу добраться до дивана и вызвала неотложку. Гипертонический криз. Две недели на больничном.

А в это время в ситуацию вмешались Егор с Женей. Бабушка позвонила внуку на работу и пожаловалась, что больше не может жить с Алёной. Тот, не позвонив нам, не выяснив всех обстоятельств, забрал стариков в свою однокомнатную квартиру, отдав им комнату. Сами с Женей они перебрались в свою просторную лоджию. Даже не нужно быть предсказателем, чтобы догадаться – Жене такая ситуация в корне не понравилась, и она вовсе перестала с нами общаться. Я имею ввиду не только нас с Сашей, но и Алёну с Вадимом.

Нет, эпопея на этом не закончилась. Жильё для матери всё равно нужно было искать, и я, оставив больного мужа, продолжала ездить по деревням. Наконец-то повезло! В 15 км от Белгорода я нашла небольшой кирпичный домик в деревне, где есть и больница, и магазины, и дорога, и приличные соседи. Участок был очень большой, можно было начинать и строительство нашего дома. Об этом мы разговаривали как-то со свекровью, она сказала, что, если найдётся большой участок, то они не против жить рядом. Я повезла туда стариков, им тоже здесь. всё понравилось Мы оставили приличный задаток и забрали расписку. Хозяин в ближайшее время обещал забрать отсюда своего отца и полностью освободить домик.

Ура! Можно бы поставить и точку! Ан, нет! Видно, кто-то из нас где-то сильно нагрешил. Проходит неделя, потом вторая, а хозяин кормит нас обещаниями. На третьей неделе Егор не выдержал и поехал с ним разбираться. Расторг сделку без нашего согласия и нашёл старикам хатку, в которую их вскоре и перевёз. Мой муж, чтобы завершить всё это – как они все его достали!– отдал сыну деньги на покупку хаты. Со мной он тоже не посоветовался. Вот что я записала тогда в дневнике:

«В данной ситуации я осталась одна со своими мыслями, чувствами, переживаниями. Мне кажется, что жизнь разлетелась в клочья! Что мне остаётся делать, если даже муж не понимает меня? Начать жизнь сначала? Но как? Уехать из города? Куда? Почему в который раз за всё хорошее, что я делаю для родных и близких мне людей, я в ответ получаю чёрную неблагодарность? Я три месяца потратила на то, чтобы найти свекрови с её мужем приличное жильё, а мой сын поселил их в халупе, за которую они его ещё и благодарят! А мы теперь все плохие, только внук в глазах бабушки – самый любимый и преданный ей человек, и справедливый к тому же. Как мне, матери, было больно это слушать! Сын, который никогда и письма бабушке не написал, стал на её сторону, обвинив нас, что мы плохо обращались со стариками. Он даже не стал слушать, что я ему говорила! Вот только дом старикам он купил не на свои деньги, а на деньги отца! Недавно я случайно подслушала разговор, что дед Гриша ехал к нам с одной целью – перевезти потом сюда своего родного сына. Даже ценой того, что тот разведётся с женой. А я оказалась такой доверчивой и наивной! Все первые слова свекрови о том, что она хочет жить с нами в одном дворе, приняла за чистую монету… Нет, она никогда не любила меня! Я теперь сомневаюсь и в том, любит ли меня муж. Почему он отдал деньги на покупку дома без моего согласия? Моё слово, моё мнение – для него пустой звук ? Мы ведь договаривались оформлять сделку на дочь. Теперь дом по наследству перейдёт их сыну… А наша, вернее, моя мечта о родовом поместье останется мечтой…»


Я замкнулась в себе. У меня пропал аппетит, я перестала следить за своей внешностью. Если была возможность отказаться от работы, я отказывалась. К тому времени книгу я закончила, но она не доставила мне радости. Снова депрессия, добро пожаловать! Муж после больничного вышел на работу, приходил поздно, я в это время делала вид, что уже сплю. Разговаривать с дочерью или зятем мне тоже не хотелось. Что делать и как жить дальше, я не знала. Подсказка пришла оттуда, откуда я не ждала. Позвонила двоюродная сестра из деревни под Минском и пригласила погостить. Я, не спрашивая ни у кого ни совета, ни разрешения, купила билет. Вечером сообщила Александру: