— Все мы через это прошли, — вместо этого утешаю ее я. — А… Матильда в порядке?
— Не знаю. Она заперлась в комнате. Я слышу ее рыдания и старые песни в стиле ду-воп66. Я не знаю, что делать. Ты мне нужна, вернись!
Шею покалывает.
— Я не могу, Пич. Не сейчас. Ты… приглядишь за ней ради меня?
— Конечно.
Я сглатываю.
— И за Мистером Белдингом.
— Само собой. Он тут, со мной на кровати, свернулся в клубок.
— Я скоро свяжусь с тобой, хорошо? Пойди купи «Берокку»67. И какие-нибудь снэки типа «Монстр Манч».
— Хорошо. — В ее голосе грусть.
— Пич.
— Да?
— Ты не ужасная подруга… ты, в общем, моя лучшая подруга.
От осознания того, что это правда, и что благодаря всему случившемуся я встретила Пич, я наконец перестаю рыдать. По крайней мере, на пятнадцать минут.
Когда спустя три часа мы достигаем пункта назначения, Джейми выключает двигатель и отстегивает свой ремень безопасности, словно собирается выходить из машины со мной.
— Мне нужно сделать это самой, — прошу я его с улыбкой.
Он кивает, открывает бардачок и достает оттуда книгу под названием «Магнитно-резонансная томография сердца». Поднимая ее, он сообщает:
— Я буду здесь.
Все тело нервно дрожит, я открываю дверь машины и выхожу. Миную огромные железные ворота и иду по тропинке, по краям которой возвышаются деревья, почти укрывающие своими свисающими ветвями кустарники. Я была здесь только раз, десять лет назад, но мысленно — гораздо чаще. Я иду по тропе с легкостью, будто была тут только вчера.
Когда дохожу до маминого надгробия, в груди все сжимается. Шею и голову начинает покалывать с такой силой, что почти жжет, а сердце замедляет ход.
Я опускаюсь на траву и тянусь, чтобы дотронуться до гладкого мраморного изваяния. Надгробие теплое благодаря вчерашнему солнцу.
Вдыхаю.
— Привет, мам, — говорю я, ладонями упираясь в колени. — Прости, что не приходила так долго. На самом деле, никогда. Это было… В общем, честно говоря, был сплошной бардак.
Я делаю паузу. Тишина оглушающая.
— Я жила у бабушки Бим. Я знаю, что ты не хотела этого, и когда вчера прочла твои дневники, то поняла, почему ты никогда не говорила о ней и о дедушке Джеке. Но я кое-что выяснила и решила, что тебе нужно знать…
Снова выступают слезы, но на этот раз я не пытаюсь их остановить — уже даже привыкла к ним.
— Бабушка сказала, что Томас — мой отец — возвращался к тебе. Он не взял деньги. Через четыре дня после твоего побега он вернулся и попытался вернуть их. Дедушка отослал его прочь и сказал, что ты уехала с семьей жить в Америку. Иначе, я почти уверена, он бы нашел тебя. И тогда, кто знает, как бы все обернулось. Я пока сомневаюсь, но думаю, что, может, когда-нибудь в будущем постараюсь найти его. Ты не против? То есть, похоже, он не такой уж и мерзавец, как мы думали, и, ну, мне кажется, он должен знать о моем существовании. Я не знаю…
Мам, ты всегда говорила, что любовь разрушает. Что отношения опасны, и я не должна никому открываться во избежание боли. И я жила с этим всю жизнь. Мне было так страшно закончить, как ты, что я пыталась не заботиться ни о чем и ни о ком. Но потом я остановилась у бабушки и, я знаю, что она чокнутая, но все равно начала заботиться о ней. И о Пич, ее помощнице, которая тоже немного с приветом.
Затем я встретила мужчину. Того, кто вызвал во мне те же чувства, что, полагаю, Томас у тебя. Предвкушение. Того, кого я правда, действительно хотела узнать. Я боролась с этими чувствами, говорила себе, что они невозможны, ведь мне не хотелось закончить, как ты. Но все пошло не так, и теперь я чувствую себя хреново. Но также я чувствую себя живой. Не благодаря выпивке, вечеринкам или сексу, который — не пойми меня неправильно — все еще наверху списка любимых действий, но потому, что я позволила себе испытать столько приятных чувств к другому человеку. И он, даже если ненадолго, испытывал то же ко мне.
Итак, в любом случае, я просто хотела прийти сюда и сказать, что Томас любил тебя. Думаю, если бы ты знала это, все могло бы быть иначе. Надеюсь, что, где бы ты ни была, тебе лучше. Я люблю тебя, мам. И скучаю по тебе. Охерительно сильно скучаю. Но пришло время мне жить по моим правилам. Может, любовь в итоге и сломает меня. Но мне нужно узнать об этом самой, на своем примере. В общем, на этом все, наверное. Было… было приятно поговорить с тобой, мам. Больше я не буду приходить так редко.
Я прикасаюсь к бледно-серому мрамору еще раз, кончиками пальцев водя по витиевато выгравированному на камне имени моей матери. Затем в небе раздается гром, и я подскакиваю, потому что начинает лить, впервые с начала знойного лета. Когда тяжелые капли промокают мои футболку и штаны, мое дыхание выравнивается, после чего я чувствую, как внутри меня что-то становится на свое место.
Думаю, это может быть мое сердце.
По дороге домой я пялюсь в окно на проезжающие мимо нас машины и ощущаю спокойствие, запал, которого не было уже очень давно. Звонок телефона Джейми вырывает меня и транса. Он переключает звонок в гарнитуру.
— Привет, — слышу я его голос. Он оглядывается на меня. Затем говорит: — Ох, ничего… просто решил прокатиться… ни с кем… Не знаю когда. Эм… ага, может. Позвоню тебе позже. Пока.
Он завершает звонок. Кончики его ушей становятся розовыми.
— Кто это был? — интересно мне.
— Ой, просто, эм, Кико. — Он небрежно пожимает плечами.
Кико? Он же отверг ее.
— Жду не дождусь, когда познакомлюсь с ней, — говорю я задорно.
Он бросает на меня взгляд.
— Правда?
Я киваю.
— Правда. Я… Я хочу, чтобы мы были друзьями.
Он мгновение жует губу.
— Друзьями… с привилегиями?
Я улыбаюсь, превозмогая себя.
— Нет. То, что я говорила на прошлой неделе, было всерьез. И… в общем, у меня вроде как чувства к кое-кому другому. Не то чтобы из этого что-то выйдет, но… Я хочу быть честной с тобой, и правда в том, что мне очень нравится проводить с тобой время. И будет здорово, если мы сможем быть друзьями. Правильными друзьями.
Он долго выдыхает. Затем откашливается.
— Это значит, что мы будем расчесывать друг другу волосы и говорить о, к примеру, Джареде Лето и другой ерунде?
— Да. Если бы это был 1998…
— Ну, меня это устраивает, Джесс, — произносит Джейми, перестраиваясь в центральный ряд и ускоряясь. — Честно говоря, ты никогда и не была мне особо симпатична.
Я не могу сдержать хохот.
— Спасибо, Джейми. — Я улыбаюсь, кладу свою руку на его и сжимаю ее.
И когда он начинает петь воодушевляющий припев песни «Enter Sandman» (Букв: «Входи, песочный человек») группы Metallica, я присоединяюсь.
Глава тридцать пятая
"Винтажное руководство «Любовь и отношения»" отзывы
Отзывы читателей о книге "Винтажное руководство «Любовь и отношения»". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Винтажное руководство «Любовь и отношения»" друзьям в соцсетях.