— Привет, — отвечаю я сонно.

— Джесс, лавандочка моя, ты как?

— Э-эм…

— Слушай, боюсь, у меня для тебя грустные новости.

Я стремительно сажусь на кровати, из-за чего барабаны в голове начинают бить только громче. Ай.

— Что не так?

— К несчастью, этим утром первым делом мы получили запретительное постановление от Руфуса Фроста, касающееся «Как заполучить мужчину методами 1955 года».

— Что? Я не понимаю.

Голос Валентины раздается из динамика телефона четко и ясно.

— Он сказал, что если мы попытаемся опубликовать книгу, он засудит «Саутбанк Пресс».

— Но… мы же не собирались использовать в книге имя Лео?

— Да, но мы собирались подразумевать его — он же наш «вечный холостяк». Что было бы нормально, но теперь, когда ваше совместное фото появилось в «Телеграфе», а его публичное признание разлетелось по всем известным блогам и вскоре будет обсуждаться под всеми колонками со слухами будет очевидно, о ком идет речь. Боюсь, нет смысла спорить. И даже если бы мы могли законно обойти запрет, Руфус заявил, что Дэвис Артур Монблан никогда не будет частью компании, очернившей его племянника. А Дэвис Артур Монблан наш важнейший автор.

Сердце уходит в пятки. После всего случившегося даже не будет книги? Все было впустую?

— Я, твою мать, не могу поверить, — бормочу я в трубку, чувствуя подступающие слезы. — Почему ты не подумала об этом заранее?

— Я знаю, огурчик. Это такая мука. У меня были такие планы на эту книгу, и ты проделала такую работу над этим мерзавцем.

— Он не мерзавец, Валентина, — возражаю я яростно. — Он рассказал мне, что у вас произошло. Он плохо обошелся с тобой, я знаю, но он извинялся. Об этом ты не говорила. И ты совершенно забыла упомянуть, что он был честен с тобой, сообщив о несерьезных намерениях. Ты заставила меня поверить, что он был жестоким и бессердечным, а он таким не был. Он был немного глуповат. Этого он не заслужил.

Валентина резко вдыхает.

— Я правда думала, что идея для книги, как заполучить мужчину методами 1955 года, была потрясающей, — отрезает она. — И по-прежнему так думаю. Все решения касательно публикация я принимаю, исходя исключительно из деловых соображений. Меня невероятно задевает, что ты, моя прекрасная протеже, могла подумать, будто я…

— Но в качестве примера ты выбрала Лео, Валентина. И выбор пал на него только из-за вашего с ним прошлого. Признай это!

Валентина замолкает.

— Ладно… — выдыхает она, в конце концов. — Я допускаю, что могла позволить чувствам к нему повлиять на мои суждения.

— Именно так и было, — ворчу я. — И теперь мы расплачиваемся за это.

Голос Валентины начинает дрожать и звучит уже не так уверенно, как раньше.

— Мне… он мне правда нравился, Джесс, — признается она мягко. — И, ну, боюсь, я не привыкла не получать желаемое. Я не понимаю, почему он не хотел быть со мной. Я супер. Я успешная, сильная и привлекательная женщина со всеми прилагающимися плюсами… Ты права, он извинялся, но это не изменило того, что я была унижена. Все в Лондоне знали, что мы встречаемся, и все в Лондоне знали, что он спал с другими женщинами.

— И ты захотела осадить его. Ты использовала меня, чтобы провернуть это! Я была твоей обезьянкой!

— Не думаю, что все было именно так, — протестует Валентина. — И ты не сама невинность! После первоначальных опасений ты довольно легко согласилась на то, чтобы дурачить Лео.

Я хотела возразить, но она права. Я довольно быстро поверила в то, что Лео Фрост заслужил быть обманутым. Все это прекрасно вписывалось в теорию мамы о мужчинах и взаимоотношениях. Я не знала истинных причин так же, как когда мама говорила, что мой отец был ничем иным, как подлым шарлатаном — я даже ни разу не спросила, что за этим крылось.

— Мне жаль, Джесс, — говорит Валентина в итоге, в ее голосе слышна искренность. — Правда жаль. Мне кажется, у тебя невероятный талант, и на самом деле надеюсь, что в будущем мы все равно как-нибудь поработаем вместе.

Я тяжело и с грустью выдыхаю.

— Валентина, пожалуйста, скажи Матильде о постановлении. Я… Я пока не могу ее видеть.

— Конечно. Это меньшее, что я могу сделать.

— Спасибо. — Я тяжело сглатываю. — Прощай, Валентина.

Я завершаю звонок и сразу же снова ударяюсь в слезы.

Я рыдаю в подушку еще двадцать минут, прежде чем нахожу в себе силы спуститься вниз и найти Джейми. Он сидит за большим кухонным столом, потягивает кофе и сосредоточенно смотрит в ноутбук. Я бросаю взгляд на настенные часы и вижу, что уже одиннадцать утра.

— Разве ты не должен быть на работе? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Я взял больничный.

Я наливаю себе кофе и сажусь за стол к Джейми.

— Тебе не нужно было это делать.

— Ах, я просто искал предлог, — улыбается он. — Как чувствуешь себя?

— Погано, — отвечаю я и делюсь деталями телефонного разговора с Валентиной.

— Я могу чем-нибудь помочь? — На его лице выражение сочувствия. — Чем угодно.

Внезапно меня осеняет.

— Есть кое-что, — сообщаю я, допивая кофе.

— Что угодно.

— Отвезешь меня в Манчестер?

Полчаса спустя мы гоним по скоростному шоссе. Учитывая, что с собой у меня нет никакой одежды, я все так же в штанах от пижамы и одной из футболок Джейми. Он пытается подбодрить меня ужасающими историями из курса медицинского колледжа и пением песен Led Zeppelin, потому что радио в машине сломано. Я очень стараюсь взбодриться. Ненавижу быть не в настроении. Но ничего не могу поделать. Я без конца рыдаю, а когда не плачу, то размышляю о том, насколько дерьмовая у меня жизнь, потом ем печенье и снова разражаюсь слезами.

Когда звонит телефон, сердце пропускает удар, потому что на какую-то секунду я думаю, будто это решивший перезвонить Лео, не ответивший ни на один из моих многочисленных звонков.

— Алло? — произношу я писклявым голосом.

— Джесс, где ты? С тобой все нормально?

Это Пич. У нее хриплый голос. Он сухой, как поджаренный тост.

— Все нормально, — говорю я. — Мне просто надо кое с чем разобраться. Ты-то как себя чувствуешь?

— Прости меня за вчерашний вечер. Я чувствую себя дурой. Я встала час назад. Никогда больше не буду пить текилу. А теперь еще и Матильда рыдает. Она не прекращает плакать. Какого лешего происходит?

Я просвещаю Пич о событиях, произошедших за последние двенадцать часов: о Лео, маминых дневниках и Валентине. После моего рассказа она тоже ударяется в слезы.

— Боже, я так тебе сочувствую, Джесс. Я бы могла помочь тебе прошлым вечером. А вместо этого отключилась в постели, как идиотка. Я ужасная подруга.

В обычный день я бы начала подшучивать над ней из-за того, как она так напилась и что пускала слюни на Гэвина. Но сегодня я сама не своя.