По пути в парк Лео забегает в ближайший винный магазин, берет там бутылку кьянти и упаковку с бумажными стаканчиками. Солнце еще достаточно высоко, потому я открываю зонтик и кручу его, когда мы заходим в парк. Я замечаю семью белок, скачущую вокруг большого дуба, и один из бельчат взбирается по дереву наверх с настолько большим орехом, что тут же роняет его. Мы смеемся над ними и минуем молодые семьи и парочки, наслаждающиеся последними лучами солнца.

— Итак, — говорит Лео бодро, когда мы бок о бок идем по тропе, над которой с обеих сторон нависают деревья. — Расскажи мне о себе, Люсиль.

Твою мать! Из-за вчерашней ситуации с Джейми и сегодняшнего расстройства бабушки я совершенно забыла спросить, какой должна быть моя фальшивая работа. Блин. Я не могу снова увиливать!

Думай, Джесс. Какой ерундой занималась бы состоятельная девушка из Кенсингтона с превосходными манерами и кучей времени, чтобы перед работой делать прическу, на которую уходит два с половиной часа?

— Я… светская дама! — выпаливаю я.

Почему? Ну почему я не подумала чуть дольше? Долбаная светская дама.

— Боже, правда? — Лео резко изгибает брови от удивления. — Не слышал о семье Дарлингов.

Черт. Он знает всех светских людей Лондона. Вероятнее всего, они его знакомые. Он знает, что я не одна из них.

— Ох, Дарлинги расположились в Ланкастере, — говорю я максимально уверенно. — Фермеры, ну, ты знаешь. Я…

— Фермеры? Мой лучший друг Алистер — фермер! А что за фермерство?

— …коровы?

— Алистер разводит коров! К несчастью, ему недавно пришлось избавиться от любимой коровы. Она постарела.

Хм-м-м. Эти мне кое-что напоминает. На ярмарке Лео говорил об «избавлении от старой жирной коровы».

— Корова была слишком жирной? — уточняю я.

— Да, именно! Откуда ты знаешь?

— Ох, ну, это распространенная проблема.

Боже мой. На ярмарке Лео не был расистом. Он разговаривал с другом о настоящей старой жирной корове! Я пристально гляжу на него и прищуриваюсь.

— И чем ты занимаешься в свободное время, Люсиль? — спрашивает он.

— О, ну, мне нравится читать, — отвечаю я. Это правда. — И…

Танцевать, пить грушевый сидр, цеплять случайных парней, ходить на рок-концерты, есть «Пот Нудлс», смотреть и слушать стенд-апы, заниматься сексом, смотреть «Нетфликс», тусоваться…

Я пробегаюсь по списку любимых занятий, но ни одно из них не подходит светской даме. Чем, черт подери, занимаются светские люди? Я смотрю в сторону и усиленно размышляю. Тогда-то перед взором предстает край страницы одного из дурацких журналов Саммер о знаменитостях. Светские люди всегда посещают модные благотворительные вечера.

— Я… филантроп.

Лео останавливается и награждает меня изумленным взглядом.

— Ого. Я и не понятия не имел. Это прекрасно.

— Ага, — произношу я величественно. Лео впечатлен моим благородством и бескорыстностью. — Я в восторге от благотворительности.

— Кому ты содействуешь? — Он берет меня за руку и раскачивает ее, словно мы молодая семья на пикнике.

— Эм… э… — Мозг лихорадочно работает в поиске идей. Мой мозг — отстой. — Эм… ну… э… белкам, — говорю я медленно и киваю максимально многозначительно.

Зараза. Какого хрена из всех потрясающих благотворительных сообществ я назвала именно это? Сообщество помощи белкам. Тупой семье белок, которой я до этого так умилялась. Я оборачиваюсь и посылаю им испепеляющий взгляд. Они же ползают по стволу дерева и даже не замечают моего раздражения.

— Белкам? — переспрашивает Лео и выгибает рыжую бровь.

— О да, — отвечаю я пылко, пока неясное ощущение паники растекается в груди. Не имею ни единого хренового понятия, как выпутаюсь. — Мне кажется, что белки очень важны для… эм… жизни. Люди считают их милыми и думают, что на этом все. Но белки… эм… им не всегда просто.

Да что я несу вообще?

— Не всегда? — спрашивает Лео с интересом. — Почему?

— Ну, белкам нужны орехи, но… зимой здесь слишком много снега, и не представляется возможности их найти. Наше благотворительное сообщество… в общем, мы поставляем мешки с орехами, чтобы белкам не пришлось зимовать без них.

— Как называется ваше сообщество? Я отправлю пожертвование.

— Спасибо! — на выдохе благодарю я. — Оно называется… ну… называется, эм… Беличьи… Орешки… В тепле? Да, «Беличьи орешки в тепле».

Я смотрю на Лео и вижу, что он только из вежливости сдерживает рвущийся наружу смех. Я же веду себя бесстрастно.

Черт бы побрал мой мозг, почему он такой мерзкий? Ну почему первая мысль, связанная с орешками, вызывает ассоциации с мошонкой? Я отвратительна.

— Должен сказать, это звучит очень узконаправлено, — заявляет Лео с улыбкой. — Я и не думал, что что-то такое существует, но, полагаю, белкам, как и другим лесным существам, нужны защитники.

— Нужны. Я принимаю эту проблему близко к сердцу.

Лео посылает мне полуулыбку.

— Ты определенно единственная в своем роде, Люсиль Дарлинг.

Я улыбаюсь, имитируя смущение, и еще сильнее кручу зонтик. Затем ни с того ни с сего Лео резко тянет меня за большое вишневое дерево. Что он делает? Лео притягивает меня к себе поближе и стоит, не шевелясь. Мы сейчас поцелуемся? Моя одержимость белками распалила его?

Сердце колотится в груди. Что за игру он ведет? Я смотрю на Лео, чтобы понять, собирается ли он меня поцеловать, а он в это время выглядывает из-за дерева с выражением ужаса на его аристократическом лице.

Хмурясь, я тоже поворачиваюсь и вижу высокую статную женщину с великолепными высветленными волосами и в дизайнерском спортивном костюме, трусцой бегущую по тропе с милым йоркширским терьером, семенящим перед ней.

Лео двигается вокруг дерева, чтобы не попасться пробегающей мимо женщине на глаза. Когда ему удается рассмотреть ее, выражение ужаса исчезает с его лица.

— Кто это?

Лео кривится.

— Вообще-то никто. Я думал, это бывшая, но ошибся.

Ах. Он думал, что это его бывшая. Неудивительно, почему он хочет спрятаться. Ему показалось, что она из кучи обманутых им женщин? Фух. А меня-то трясло от предвкушения поцелуя. Я мысленно бью себя по лицу.

— Ох, — произношу я обыденно. — И почему ты прячешься?

Лео рукой проводит по челке.

— Ну, с моей стороны это было постыдно, да? Прости. Я… — Он замолкает и выглядит крайне неуверенным.

— Ты можешь рассказать мне, — мурлычу я. Посмотрим, как он извернется. — Ты можешь рассказать мне что угодно. Может, нам стоит присесть?

Я указываю на ближайшую деревянную скамейку. Мы идем к ней и присаживаемся. Лео откупоривает вино и разливает его по двум стаканчикам.

— Мне показалось, что это Кейти, моя бывшая невеста, — признается он внезапно, со вздохом глядя вслед пробегающей девушке. — Мне очень не хочется, чтобы она заметила меня.

Чего?

— Ты был помолвлен?

Эта пикантная подробность в «Гугле» не упоминалась. И Валентина об этом не говорила.

Лео делает большой глоток вина.

— Давным-давно.

Я смотрю на него с любопытством.

— Почему вы не женились?

Он медленно вдыхает.

— Я… в общем, я застал ее развлекающейся с моим отцом.

Какого черта? Фу. От одной мысли об этом становится мерзко и хочется ругаться матом, но приходится продолжать говорить с успокаивающей интонацией.

— Ох, бедный, — едва не задыхаясь, сочувствую я. — Это так ужасно! С какого перепугу они вообще делали это? Прости, это несдержанно с моей стороны. Тебе не нужно ничего рассказывать, если ты не хочешь.

— Да ничего, — отвечает Лео. — Это достаточно ненормально, да?

— Эм, да. Достаточно ненормально, — соглашаюсь я, распахнув глаза от ужаса.

— Это случилось много лет назад, летом, когда я выпустился из университета, — начинает повествование Лео, выпивая еще немного вина. — У меня бела безумная идея попутешествовать по Европе, попытаться стать художником на собственные крохи, не на семейные деньги. — Он закатывает глаза и горько смеется. — Мы с Кейти встречались около года, и она захотела, чтобы я работал в компании отца — ей нравился определенный образ жизни, и она считала, что фамилия Фрост откроет ей к нему двери. Когда она поняла, что я собирался сфокусироваться на рисовании, следовательно, существовать на скромные средства, то сразу же потеряла ко мне интерес. Тогда она переключилась на отца.

— Но почему он…

— У моего отца много достоинств, но моральные ценности — не одно из них.

Мне вспоминается, как Руфус Фрост смотрел на меня в кабинете Лео. Свинья.

— Я поймал их на семейном барбекю, они опьяненно лапали друг друга в ванной наверху, — поясняет Лео упавшим голосом. — Два человека, которым, мне казалось, я мог доверять, врали мне. Мне пришлось простить отца — по большому счету, у меня нет возможности выбирать семью, — но мы не отошли от этой ситуации до конца.

— Это просто невероятно, — говорю я, хватая бутылку и разливая вино по нашим стаканчикам. Неудивительно, что ему просто крышу снесло.

На бледном лице Лео появляется румянец, а складка между бровями становится глубже.

— Приношу извинения, Люси. Я этого не ожидал. Сегодня у меня в планах была точно не угрюмость.

— Боже, не извиняйся. — Я откидываюсь на скамейку. — После всего случившегося путешествие наверняка было облегчением.

— В итоге я не поехал. После всего произошедшего эта романтическая затея внезапно стала казаться идиотской и детской.

Я многозначительно киваю.

— Итак… много у тебя было подружек после Кейти?

Лео качает головой и выпивает.

— Не особо.

— Да?

— Ну, то есть, я встречался с женщинами. С многими. Вообще, я встречался со столькими женщинами, что в прессе меня прозвали соблазнителем. — Он замолкает и одаривает меня полуулыбкой. — Не знаю, стоит ли говорить тебе такое, это меня не красит.